Дмитрий Петров - Нелюдь Страница 21

Третий парень обернулся и в следующее мгновение с громкими грязными криками бросился на Скелета, выставив вперед нож.

Нож был длинный и представлял собой грозное оружие. Если бы он угодил в живот Скелету, ему не помогла бы никакая медицинская помощь.

Но вот беда — движения у парня были слегка замедленные. Он сам этого не осознавал, ему казалось, что он движется как молния, но все же сказалось действие выпитого алкоголя.

«Меньше пить нужно», — подумал Скелет, и уклонившись от ножа, схватил парня обеими руками за голову, которая оказалась совсем близко от него, на уровне груди. Нож он не успел выбить из рук нападающего, но зато не теряя ни мгновения, резко рванул голову парня в сторону и изо всей силы опустил того лицом на железные перила лестницы.

Перила были узкие, и лицо пришлось со всего размаху ртом на тонкую металлическую полосу.

«Зубы придется все вставлять», — мелькнуло у Скелета, когда он услышал характерный хруст. Сколько раз уже ему приходилось проделывать нечто подобное. Он теперь мог заранее, в момент нанесения удара ставить предварительный диагноз, с которым человек будет доставлен в больницу.

— Это высший пилотаж, — говорили Скелету коллеги уважительно. — Мало того, что избил, да еще и сказал, что доктора определят потом.

Так оно и было. Парень в руках Скелета обмяк, стал как бы ватным и осел на лестницу. Рот его представлял собой кровавую кашу. Парень орал благим матом, и вместе с воплями изо рта вылетала кровь и какие-то ошметки…

Парень орал с открытым ртом и боялся его закрыть.

«Может быть, еще и челюсть сломана, — подумал Скелет. — Или во всяком случае — трещина».

Тут он резко обернулся к парню, которого оставил сидеть на ступеньке, корчась от боли в животе. Тот мог уже «оклематься» и трижды успеть напасть на него.

Такие моменты и губят людей. Это и называется роковой случайностью. Можно спокойно расправиться с двумя громилами, но забыть про третьего дохляка, который вдруг возьмет да и всадит тебе сзади финку. Для этого ведь большой силы не требуется…

Как нож входит в мягкое человеческое тело, Скелет знал не понаслышке… Но третий нападавший и не думал вставать и бросаться в бой. Он по-прежнему сидел на лестнице и старался стать незаметным, меньше насекомого.

«Вот если бы им удалось меня свалить с ног и избивать, этот был бы самым жестоким зверем», — подумал про себя Скелет.

— Ну что, — быстро сказал он парню. — А тебе я сломаю копчик. Хочешь?

Тот молчал и, задыхаясь от страха, смотрел на Скелета.

— Это очень быстро, — проговорил Скелет с наслаждением в голосе. — Тебе это как раз подойдет, падаль… Всю свою жизнь будешь на карачках ползать, потому что на инвалидную коляску у твоей матери не хватит денег…

— Я, — сказал парень. — Я, — повторил он жалобно. На него напала икота и он повторял только «Я»…

— Ты — падаль, — сказал Скелет, следя глазами за двумя другими парнями, но они были почти неподвижны. Так, только шевелились чуть-чуть. Но нужно было спешить, потому что у них могли рядом оказаться дружки.

И вообще, Скелет не обязан бесплатно воспитывать недорослей с питерских окраин…

— Повтори, — приказал он парню.

— Я — падаль, — покорно сказал тот.

— Ты — вонючая падаль, — поправил его Скелет.

— Я — вонючая падаль, — с готовностью пропел мальчишка, трясясь от страха.

Скелет поправил пиджак и побежал из кафе на улицу. Теперь следовало спешить и быстро ловить машину до дома. Приключение окончилось, и слава Богу.

Последнее, что Скелет увидел в кафе, было огорченное лицо Клоуна, смотревшего на происходящее с верхней ступеньки лестницы. Он был явно разочарован…

Теперь я не выключал телефон по утрам. Пусть звонят.

Я продолжал принимать всех своих пациентов по домам, часов до двух, а потом ложился в постель.

И уже с десяти утра меня начинали донимать звонками. Раньше я этого не допускал, но теперь не мог себе позволить такой роскоши — не отвечать по телефону.

Дело в том, что я ждал звонков от двух людей — от Юли и от Скелета.

Юля мне не звонила. Она вообще никому не звонила, это я точно знал. Мне сказала об этом Людмила, ее мать, но и без нее я знал об этом. Юля как бы умерла. Она находилась как бы между жизнью и смертью. Она была в темноте, в черноте. В долине смертной тени…

Я знал, что нужно к ней поехать, но чувствовал, что это совершенно бессмысленно. Она отдалилась от всех нас. От мира людей. Она переживала свое состояние одна, в полном одиночестве.

И мы все были ей больше не нужны. Ей были нужны только ее сны, где она могла видеть. А для этого ей были необходимы таблетки. Я их достал.

В полдень позвонил Скелет. Надо сказать, что я не слишком-то ожидал его звонка, времени прошло еще немного и мне казалось, что он вряд ли успел что-то сделать.

Голос его был спокойный, и, как мне показалось, торжествующий. Чувствовалось, что он доволен собой. Это всегда чувствовалось, даже если человек старается это скрыть и разговаривать скромно и сдержано.

— Я на минутку, доктор, — сказал Скелет деловым тоном. — Скажите мне, что у человека находится по бокам живота?

Это был вопрос… По бокам живота? Доктору трудно ответить на вопрос, заданный таким образом.

— Ну, вот посредине живота у человека пупок, — объяснил Скелет, когда я попросил его выражаться яснее. — А справа и слева от пупка на той же высоте сантиметрах в семи по обе стороны что находится? Какой орган? — Голос у Скелета был сосредоточенный, он хотел получить информацию.

Я подумал. Что бы это могло быть?

— Почки, — сказал я наконец неуверенным голосом. — Если поглубже посмотреть, то почки. А что?

— Странно, — проговорил недоверчиво Скелет. — Почки же сзади находятся. Я точно знаю, когда бьешь по спине пониже — это называется «бить по почкам».

— Это у вас чисто профессиональный взгляд ни вещи, — ответил я. — Смотря с какой стороны посмотреть на проблему. Бить, наверное, удобно сзади. А вообще-то почки там, где вы сказали.

— То есть если меня разрезать справа и слева от пупка, то можно найти почки, — уточнил Скелет со всей дотошностью сыщика.

— И не только вас, — ответил я. — Даже если разрезать президента и тибетского далай-ламу, то и у каждого из них найдутся в том месте почки.

Но Скелет не захотел шутить и понимать мои шутки. Он был очень серьезен.

— А вам уже что-нибудь удалось узнать? — спросил я, осознав, что он неспроста задает все эти вопросы про внутренние органы. Меня осенило, что ведь почки — идеальный вариант для пересадки.

— Удалось, — ответил Скелет сдержанно, и тут все-таки впервые в его голосе явственно зазвучала гордость. Наверное, таким тоном генеральный конструктор космических кораблей сообщает премьер-министру о готовности новой модели для полета на Марс…

— Ну! — вскрикнул я от неожиданности. — Скорее, расскажите…

— Конечно, нет, — спокойно ответил сыщик. Голос его снова стал твердым.

— Это что — тайна? — удивился я. — Уж во мне-то вы можете быть уверены…

— Я в вас уверен, — монотонно произнес Скелет. — Просто рано еще говорить. Когда будет нужно, я вам своевременно сообщу. А пока что не о чем говорить. У меня к вам, кстати, просьба. Вы не могли бы заехать ко мне домой на минутку? А то мне нельзя выходить из дома.

Конечно, я согласился. Хотя просьба Скелета показалась мне несколько странной. Как же он собирается заниматься нашим делом не выходя из дома?

Вряд ли искомые негодяи приедут к нему на дом…

Тем не менее я записал его адрес и телефон и пообещал, что скоро приеду. Вот, подумал я, тогда все и выясню.

Именно так я и поступил. Собрался, взял таблетки для Юли и поехал. Сначала к Скелету, а потом уж к Юле. Даже трудно сказать, что хуже и тяжелее. Как говорится, сочетание неприятного с бесполезным.

Неприятное — это общение со Скелетом. Как бы много не было у меня таких знакомых, все они тем не менее оставались просто моими пациентами, и нас не связывало ничего, кроме их заболеваний. Да и вообще — даже если он найдет мерзавцев — что от этого изменится? Ну, он их доблестно убьет… Как будто Юле от этого станет легче.

А бесполезное — это поездка к Юле. За наши последние встречи я отчаялся «достучаться» до нее. Она удалялась от меня. И таблетки, которые я вез ей — разве это помощь для нее, если уж говорить на чистоту. Ну, я просто помогал ей уйти от жизни, убежать в мир ирреального. Вот и все. Но потом-то она все равно просыпается и страшная реальность входит в свои права.

Скелет встретил меня в махровом халате, накину-том на голое тело. Грудь его обильно поросла волосами, как у орангутанга.

— Что вы так смотрите? — спросил он, увидев мой взгляд, невольно задержавшийся на его груди.

— Это все оттого, что папа мой был грузином, — пояснил он. — Я по-грузински ни одного слова не знаю, а волосы на груди растут как у настоящего грузина.