Джон Гришэм - Противники Страница 21

Дэвид подумал, что стоит завести машину и попытаться уехать, но это привело бы к ряду проблем, и бедный Уолли остался бы один в затруднительном положении. Его посетила и другая мысль: опустить стекло и завязать с ребятами дружеский разговор, но вид их не располагал к этому.

Краем глаза Дэвид увидел, как входная дверь миссис Коузарт распахнулась и Уолли вылетел из дома. Потянувшись к портфелю, он выхватил оттуда огромный черный револьвер и завопил:

— ФБР! Отойдите от этой чертовой машины!

Потрясенные парни не могли пошевелиться, так что Уолли прицелился в облака и произвел выстрел, который прогремел, словно пальнули из пушки. Пятеро дернулись, кинулись врассыпную и исчезли.

Уолли спрятал револьвер в портфель и захлопнул дверь.

— Поехали отсюда, — сказал он.

Дэвид уже жал на газ.

— Панки, — прошипел Уолли.

— Ты всегда носишь с собой револьвер? — спросил Дэвид.

— У меня есть разрешение. Да, я всегда ношу с собой револьвер. В нашем деле он может пригодиться.

— И многие адвокаты носят пистолеты?

— Мне все равно, что делают многие адвокаты, ясно? И не моя работа — защищать многих адвокатов. В этом городе меня уже дважды ограбили, и я не допущу чтобы это произошло еще раз.

Дэвид вписался в изгиб дороги и понесся вперед.

Уолли продолжил:

— Сумасшедшая дамочка хочет денег. Айрис, конечно, позвонила и сказала, что мы приедем, и, разумеется, сообщила миссис Коузарт о плате за привлечение нового клиента, но поскольку старушка не в себе, она усвоила только информацию о пяти сотнях баксов.

— Ты подписал с ней контракт?

— Нет. Она потребовала наличных и поступила весьма глупо, ведь Айрис знала, что забрала все наши деньги.

— И куда мы едем сейчас?

— К нам в офис. Она даже не сообщила мне имя супруга, так что, полагаю, нам придется провести небольшое расследование и выяснить все самим. Почему бы тебе не заняться этим, когда мы доберемся до офиса?

— Но он не наш клиент.

— Верно, к тому же он умер. А поскольку его жена сумасшедшая — я не шучу, говоря, что она не в себе, — мы можем добиться, чтобы назначенный судом администратор одобрил его иск. Не мытьем, так катаньем, Дэвид. Ты научишься.

— О, уже учусь. Разве не противозаконно стрелять в пределах города?

— Ну-ну, это ты в Гарварде усвоил? Да, это так, а еще противозаконно выпускать пулю, которая попадает в голову другому человеку. Это называется убийством и происходит в Чикаго по крайней мере два раза в день. И поскольку здесь так много убийств, полиция перегружена работой и у нее нет времени возиться с огнестрельным оружием, мирно палящим в небо. Ты думаешь меня сдать, или что?

— Нет. Мне просто любопытно. Оскар тоже носит с собой револьвер?

— Наверное, нет, но он хранит его в ящике стола. На Оскара как-то напал прямо в кабинете один взбешенный клиент, обратившийся за помощью при разводе. Это был обычный развод без обвинений, не подлежащий никакому оспариванию, но Оскар каким-то образом умудрился проиграть дело.

— Как можно проиграть развод, не подлежащий оспариванию?

— Не знаю, но не спрашивай Оскара, ладно? Это до сих пор для него больная тема. Так или иначе, он сообщил клиенту, что им придется подать иск заново и пройти весь процесс сначала, клиент взбесился и устроил Оскару взбучку.

— У Оскара такой вид, будто может за себя постоять. Похоже, это был плохой парень.

— Кто сказал, что это был парень?

— Неужели женщина?

— Ага. Очень большая и злобная женщина, но все же женщина. Она одержала над ним верх, швырнув в него кофейную чашку, керамическую, не бумажную, прямо между глаз. Потом схватила зонт Оскара и начала колотить его. Четырнадцать швов. Клиентку звали Велли Пеннибейкер, никогда ее не забуду.

— Кто положил этому конец?

— Рошель наконец добралась до кабинета. Оскар клянется, что на это у нее ушла целая вечность. Она оттащила от него Велли и успокоила ее. Потом позвонила копам, они уволокли Велли и обвинили ее в нападении с отягчающими обстоятельствами. Она подала встречный иск за некомпетентность. Потребовалось два года и около пяти тысяч баксов, чтобы все уладить. Теперь Оскар держит одну такую штуку у себя в столе.

Что бы об этом сказали в «Рогане Ротберге»? — задал себе вопрос Дэвид. Юристы, которые носят с собой оружие. Юристы, которые называют себя агентами ФБР и палят в воздух. Юристы, которых избивают до крови недовольные клиенты.

Он едва не спросил Уолли, подвергался ли и он нападению клиента, но придержал язык. Дэвид был почти уверен, что и так знает ответ.

Глава 12

Они вернулись в явно более безопасный офис к 16.30. Принтер выплевывал очередной лист бумаги. Рошель сидела за столом, сортируя и раскладывая стопки писем.

— Что ты сделал с Дианой Наксхолл? — спросила она Уолли.

— Скажем, ее развод отложили до тех пор, пока она не изыщет возможность расплатиться со своим адвокатом. А что?

— Она звонила три раза, вся в рыданиях и переживаниях. Хотела узнать, когда вы вернетесь. Жаждет увидеть вас.

— Отлично. Значит, она нашла деньги.

Уолли просматривал письма, которые вытащил из стопки на столе. Он протянул одно из них Дэвиду, тот взял его и начал читать. Его внимание сразу привлекло заглавие «Опасайтесь крейокса!».

— Начинаем подписывать, — произнес Уолли. — Я хочу, чтобы они ушли на почту сегодня днем. Часы тикают.

Письма, напечатанные на бланке «Финли энд Фигг», отправлялись от имени достопочтенного Уоллиса Т. Фигга, адвоката и поверенного в суде. После слов «Искренне ваш» оставалось место лишь для одной подписи.

— И что я должен делать? — спросил Дэвид.

— Расписаться за меня, — ответил Уолли.

— Не понял.

— Распишись за меня. Ты что, думаешь, я подпишу три тысячи писем?

— Значит, я должен подделать твою подпись?

— Нет, я уполномочиваю тебя расписаться на этих письмах, — ответил Уолли так, будто разговаривал с идиотом. Посмотрев на Рошель, он добавил: — И вас тоже.

— Я уже сотню подписала, — сообщила она, протягивая Дэвиду еще одно письмо. — Взгляните на эту подпись. Первоклассник и то написал бы лучше.

И она была права. Подпись являла собой небрежную загогулину, которая начиналась с кудрявого завитка, вероятно, символизировавшего букву W, а затем резко переходила в острый шип, обозначавший либо Т, либо F. Дэвид взял одно из писем, которые только что подписал Уолли, и сравнил его подпись с подделкой Рошель. В них прослеживалось некое сходство, но обе казались неразборчивыми и непонятными.

— Да, плоховато выглядит, — заметил Дэвид.

— Не важно, что вы там нацарапаете. Все равно никто ничего не сможет прочитать, — пояснила Рошель.

— Полагаю, у меня выдающаяся подпись, — сказал Уолли, с упоением подписывая письма. — Может, теперь займемся делом?

Дэвид сел и начал экспериментировать с каракулями. Рошель складывала письма, помещала их в конверты и наклеивала марки. Через пару минут Дэвид спросил:

— Кто эти люди?

— Они из нашей клиентской базы, — ответил Уолли с чрезвычайно важным видом. — Там более трех тысяч имен.

— И за какой период они собраны?

— Примерно за двадцать лет, — мгновенно отреагировала Рошель.

— Так о некоторых из этих парней ничего не слышно уже много лет, верно?

— Верно, — согласилась она. — Кто-то, возможно, уже умер. Кто-то переехал. Многие не обрадуются, получив письмо из «Финли энд Фигг».

— Если они и умерли, то будем надеяться, что от крейокса. — Уолли разразился смехом. Ни Дэвид, ни Рошель шутку не оценили.

Пара минут прошла в полной тишине. Дэвид думал о кабинете наверху и обо всем, что там нужно сделать. Рошель поглядывала на часы в ожидании пяти вечера. Уолли с радостью закидывал невод все шире и шире, надеясь поймать новых клиентов.

— А какого ответа ты ждешь? — спросил Дэвид.

Рошель закатила глаза, как будто хотела сказать: «Никакого».

Уолли на секунду замялся, потом потряс рукой, которой подписывал письма.

— Отличный вопрос. — Он почесал подбородок и уставился в потолок, словно, кроме него, никто не мог ответить на такой сложный вопрос. — Давай предположим, что один процент взрослого населения страны принимает крейокс. Тогда…

— Откуда ты взял один процент? — перебил его Дэвид.

— Из результатов исследований. Это есть в деле. Захвати его сегодня домой и изучи факты. Так, я говорил, что один процент охваченной нами группы — это около тридцати человек. Если двадцать процентов из группы сталкивались с сердечными приступами или инсультами, то мы можем рассчитывать на пять или, скажем, шесть случаев. Возможно, даже семь или восемь, кто знает. А если мы считаем, что каждый случай, особенно со смертельным исходом, стоит пару миллионов, то нас ждет очень неплохой гонорар. У меня чувство, что здесь никто мне не верит, но спорить я не собираюсь.