Эндрю Гросс - Часы тьмы Страница 21

— Я тебя догоняю!

Они промчались по берегу искусственного пруда, мимо вертолетной площадки, оказались на длинной прямой. На холме высился особняк Ходошевского из красного кирпича, площадью в восемнадцать тысяч футов, напоминающий замок, с огромным мощеным двором, с фонтанами и гаражом на восемь автомобилей. В этой «конюшне» стояли «ламборджини-мурсилаго», желтый «хаммер», на котором по городу разъезжала его жена, сделанный по индивидуальному заказу «майбах-мерседес» с пуленепробиваемыми стеклами и спутниковой связью, который обошелся ему более чем в полмиллиона долларов.

В свои сорок восемь Черный Медведь, как иногда называли Ходошевского, был одним из самых могущественных людей этого мира. Когда в 1990-х годах в России началась массовая приватизация, он убедил французский инвестиционный банк купить практически развалившийся завод автомобильных узлов и агрегатов в Иркутске, потом на правах совладельца завода получил место в совете директоров «Тазпроста», крупнейшего автостроительного предприятия России. Вскоре два члена совета, наиболее активно противостоящие его напору, погибли при невыясненных обстоятельствах, и тридцатичетырехлетний Ходошевский стал безраздельным хозяином завода. После этого он приобрел эксклюзивное право на торговлю «мерседесами» и «ниссанами» в Эстонии и Латвии, купил сотни автозаправочных станций «Газмост», чтобы заправлять эти и многие другие автомобили.

При Ельцине российскую экономику разрывали на части жадные до денег российские бизнесмены. Большая гребаная кондитерская — так называл свою страну Ходошевский. Он строил и открывал универмаги по образу и подобию «Хэррода», где продавалась продукция самых известных западных фирм. Он приобретал права на торговлю дорогим французским шампанским и винами. Потом пришел черед банков, радиостанций. Наконец у него появилась своя авиационная компания.

Не оставлял Ходошевский без внимания и Запад, и теперь, через холдинговую компанию, ему принадлежала чуть ли не половина Елисейских полей.

Создавая свою империю, Ходошевский далеко не всегда играл по правилам. Министры экономического блока при Путине получали у него вторую зарплату. Многих его конкурентов арестовали и посадили в тюрьму. Кого-то убили, кто-то выпал из окна своего кабинета или погиб в автомобильной аварии по пути домой. В эти дни доход Ходошевского превосходил бюджет некоторых небольших, но достаточно богатых стран. В России он крал то, что не мог купить.

К счастью, совесть не мучила его и не мешала спокойно спать по ночам. Каждый день через своих эмиссаров он поддерживал тесные контакты со многими влиятельными людьми — европейцами, арабами, южноамериканцами, — влияние которых простиралось во все уголки Земли. Их капиталы являли собой некую суперэкономику, благодаря которой росли цены на недвижимость, процветала торговля предметами роскоши, производители яхт трудились не покладая рук, индекс Доу-Джонса рос и рос. Они развивали глобальную экономику точно так же, как Международный валютный фонд способствовал развитию отдельных государств. Покупали угольные шахты в Смоленске, поля сахарного тростника для дальнейшей его переработки в этанол в Коста-Рике, сталелитейные заводы во Вьетнаме. И как бы ни падала монета, они всегда оставались в плюсе. При любом раскладе ходошевские никогда не проигрывали.

За исключением разве что таких случаев, как сегодня, когда Григорий чуть отпустил педаль газа.

— Давай, Павел! Посмотрим, на что ты способен. Ну-ка прибавь!

Смеясь, они мчались по завершающей прямой, которая переходила в дугу, огибающую массивный фонтан, красующийся во дворе перед домом. Двигатели «ти-рексов» ревели, машины трясло на брусчатке, положенной бельгийскими мастерами.

— Я тебя обгоню, Павел! — крикнул Ходошевский, поравнявшись с сыном.

— Мечтать не вредно, старик! — Павел прибавил газу и улыбнулся.

В последний поворот они вошли ноздря в ноздрю. Колеса соприкоснулись, посыпались искры, и «ти-рекс» Ходошевского влетел в бассейн старинного фонтана, вывезенного из Франции. Фибергласовый корпус сложился, как папиросная бумага. Павел победно вскинул руку, проезжая мимо.

— Я победил!

Потирая бок, Ходошевский вылез из разбитой машины. Восстановлению не подлежит, мрачно отметил он. Семьдесят тысяч долларов псу под хвост.

Павел выскочил из своего «ти-рекса», подбежал к отцу.

— Папа, как ты?

— Как я? — Он снял шлем, похлопал себя по животу, по спине. На локте краснела царапина. — Ничего не сломано. Здорово у тебя получилось, мой мальчик. Веселая забава, не так ли? Ты еще станешь пилотом «Формулы-1». А теперь помоги мне укатить эту рухлядь в гараж, пока твоя мать не увидела, что мы наделали. — Он взъерошил волосы сына. — У кого еще есть такие игрушки, а?

В этот момент зазвонил мобильник. Русский сунул руку в карман джинсов, достал блэкберри. Номер узнал.

— Одну минуту, Павел, — махнул он рукой сыну. — Боюсь, это по делу.

Он сел на бордюр фонтана, провел рукой по черным волосам.

— Ходо слушает.

— Я просто хотел сообщить, — заговорил банкир, — что активы, о которых мы беседовали, переведены. Последний транш я привезу ему сам.

— Это хорошо, — фыркнул Ходошевский. — Главное, ты доверяешь ему после того, что он устроил нам в прошлом году. Ты уж, пожалуйста, объясни ему, какую цену нужно заплатить за право иметь с нами дело. На этот раз проследи, чтобы он все понял.

— Обязательно объясню, — заверил его немецкий банкир. — И не забуду передать ваши наилучшие пожелания.

Ходошевский отключил связь. Не в первый раз, подумал он, придется пачкать руки. И конечно же, не в последний. Этот человек был его хорошим другом. Он много раз с ним обедал, выпил не одну бутылку хорошего вина. Но никакого значения это не имело. Ходошевский стиснул зубы. Никому не дозволено безнаказанно терять такие деньги.

Никому.

— Пошли, парень. — Он подошел к Павлу, похлопал его по спине. — Оттащим эту рухлядь в гараж. Там стоит еще один, новенький. Может, дашь своему старику второй шанс?

ГЛАВА 36

— Мистер Раймонд?

Хоук постучал в дверь маленького аккуратного домика с выбеленными стенами и под шиферной крышей в одном из районов Пенсаколы, где проживал по большей части средний класс. Лужайка давно выгорела под жарким солнцем. В гараже на один автомобиль стоял черный пикап с наклейкой на заднем бампере: «Даже Иисус Христос любил хорошее пиво».

Дверь открылась, Хоук увидел мужчину с дочерна загорелым лицом.

— Кто вы?

— Моя фамилия Хоук. Я лейтенант полицейского участка Гринвича, штат Коннектикут. Расследовал смерть вашего сына.

На щеках и подбородке Раймонда, мужчины среднего роста и крепкого телосложения, серебрилась щетина. Хоук предположил, что ему лет шестьдесят. Солнце и ветер продубили его кожу на всю оставшуюся жизнь. На темном лице особенно ярко блестели голубые глаза. Мускулистое правое предплечье украшала выцветшая от времени красно-синяя армейская татуировка.

— Все зовут меня Паппи, — пробурчал мужчина, отступая в сторону, чтобы Хоук мог войти. — Мистер Раймонд я слышу только от людей, которые хотят получить с меня деньги.

Хоук прошел в скромно обставленную гостиную. Диван, который определенно отпраздновал сорокалетие, деревянный стол с парой банок «Будвайзера» на нем. Работал телевизор: по какому-то каналу в несчетный раз показывали «Секретные материалы». На стене висели фотографии в рамках. Дети. В бейсбольной и футбольной форме.

Одного мальчика Хоук узнал.

— Присаживайтесь. — Паппи указал на стул. — Я бы предложил вам что-нибудь, но жена уехала к своей сестре в Дестин, так что в доме ничего нет, кроме недельной запеканки да теплого пива. Что привело вас в такую даль, лейтенант Хоук?

— Ваш сын.

— Мой сын? — Раймонд взял пульт дистанционного управления, выключил телевизор. — Мой сын уже с год как умер. Его сбил автомобиль. Водителя не нашли. Как я понимаю, дело закрыто.

— Появилась новая информация, — Хоук переступил через стоику лежащих на полу газет, — которая позволяет взглянуть на случившееся под другим углом.

— Под другим углом?.. — Старик пренебрежительно фыркнул. — Самое время!

Хоук несколько мгновений смотрел на него. Потом указал на одну из фотографий на стене:

— Это Эй-Джей, не так ли?

— Это Абель, — кивнул Раймонд.

— Играл в защите, да?

Раймонд ответил после долгой паузы:

— Послушай, сынок, я знаю, ты приехал издалека и как-то стараешься помочь моему сыну… — Он замолчал, всмотрелся в Хоука из-под тяжелых век. — Но почему ты здесь?

— Чарльз Фрайдман, — ответил Хоук. Убрал другую стопку газет со стула, сел напротив Раймонда. — Эта фамилия ничего вам не говорит?