Джеймс Паттерсон - 7-е небо Страница 21

— И какой же это тип? — спросила девушка, смягчаясь. Мимо с ревом проносились стаи мотоциклов. На площади пахло свежевыпеченным хлебом из «Сабвея». Солнце припекало ей макушку. День явно налаживался.

— Креативный. Интуиция мне подсказывает, что ты человек творческий. Готов поспорить, ты писательница.

— Нет, я с биологического.

— Биология человека — это круто, — сказал Ястреб. — А писатель тут я. Как тебя зовут?

— Кара Линч.

— А я Ястреб, Кара Линч. А это мой друг Голубь.

— И что ты пишешь? — спросила она Ястреба.

— Мы с Голубем вместе работаем над одним романом. Можно угостить тебя коктейлем? «Клубничный вихрь»?

— Да, спасибо… Ястреб, — улыбнулась Кара.

Едва Ястреб отошел от стола, Голубь подался к девушке, навалившись на стол:

— Кара, кроме шуток, он не для тебя. Конечно, он талантливый, но я-то компьютерный гений. Я лучший на факультете. Если я скажу мое настоящее имя, ты сразу вспомнишь, что уже читала обо мне. Когда Ястреб вернется, ты должна быть готова выбрать. Либо ты решаешься и приглашаешь Ястреба, либо пригласи меня. Либо я, либо он, выбор за тобой, иначе мы выясним отношения по-мужски. А это будет некрасиво. Жестоко будет.

Глаза Кары обратились к Ястребу, который нес к столу смузи. Поблагодарив, девушка сказала:

— Ястреб, а давай сходим куда-нибудь?

Ястреб улыбнулся:

— Ух ты! Вау, Кара. А я как раз подумал — ты скорее во вкусе Голубя. Он звезда своего факультета. Ты себе не простишь, если упустишь такого парня.

Кара нерешительно повернулась к Голубю, наградившему ее ослепительной улыбкой.

— Придется тебе за мной приударить, Кара, — сказал он.

— Поцелуй меня в задницу, — покраснела она, вновь уткнувшись в ноутбук.

— Не могу, тебя Ястреб первым увидел, — засмеялся Голубь.

— Бринь-бринь, — сказал Ястреб.

— Ал-ло?

— Можно подумать, кому-то нужна эта толстая дура, — произнес Ястреб достаточно громко, чтобы слышали студенты за соседними столами. Они с Голубем захохотали, схватившись за животы, и, расходившись, театрально упали со скамеек в траву.

Голубь успокоился первым. Он встал и игриво взъерошил волосы Кары.

— Каюсь, грешен, Кара миа. Удачи в следующий раз.

И он поклонился. По щекам Кары текли слезы.

ГЛАВА 56

Конклин припарковался на узкой, обсаженной деревьями дороге в Монтерее, маленьком прибрежном городке в двух часах езды к югу от Сан-Франциско. Правое крыло трехэтажного деревянного дома осталось не тронутым огнем, но центральная часть сгорела до каркаса. Провалившаяся крыша казалась открытым ртом, обращенным к голубому небу в беззвучном крике.

Конклин и я пробились через толпу зевак, согнувшись, пролезли под желтой лентой и широкими шагами пошли по аллее.

Эксперт по поджогам ждал нас у входа. Тридцатилетний здоровяк ростом выше шести футов, он побрякивал в кармане мелочью и ключами. Представившись Рамоном Хименесом, он вручил мне свою визитку с мобильным телефоном, открыл замок, навешенный пожарной службой, и впустил нас в дом. Едва открылась входная дверь, в нос ударил запах яблок и корицы.

— Взорвался освежитель, — пояснил Хименес. — Шкварки[16] в кабинете.

Идя за Хименесом по полностью выгоревшему дому, я думала, что порой жаргонными словечками копы и пожарные маскируют невыносимый ужас или подчеркивают собственную крутизну, а другие ради красного словца не пожалеют и отца. К какой же категории относится этот Хименес?

— Входная дверь была заперта? — спросила я.

— Нет. Пожарных вызвал сосед. Здесь многие не ставят себе пожарную сигнализацию.

Под ногами хрустело разбитое стекло, вода заливала в туфли, когда я медленно ходила по выжженной комнате, стараясь вычислить по остаткам и обломкам обстановки подробности жизни жертв. Но мое умение воссоздавать картину из разрозненных деталей оказалось бесполезным из-за масштабов разрушения. Сперва пламя, затем вода и зачистка — худший вариант для места преступления.

Если здесь были отпечатки, они пропали. Можно забыть о волосах, волокнах ткани, каплях крови, следах, чеках, записках. Если здесь не найдут остатков взрывного устройства или следов горючих веществ, мы даже не можем быть уверены, что этот пожар и другие случаи, которые мы расследуем, — дело рук одного и того же человека.

Пока единственное неопровержимое доказательство, которым мы располагали, — сходство обстоятельств этого пожара и трагедий в домах Малоунов и Мичемов.

— Жертвы — супружеская пара, Джордж и Нэнси Чу, — сказал Хименес. — Она учительница в средней школе, он какой-то там специалист по финансовому планированию. Аккуратно платили налоги, не нарушали закон, были хорошими соседями и так далее. Никаких связей с плохими парнями. Могу прислать вам по факсу отчет детективов, опрашивавших соседей.

— А что сказал судмедэксперт? — спросила я.

Конклин, хлюпая водой, добрался до обугленной лестницы, все еще державшейся у дальней стены, и пошел наверх.

— А эксперта не вызывали. Начальник пожарной службы сказал, что возгорание случайное. Сестра Нэнси Чу тут же вызвала похоронную службу забрать тела.

— Начальник пожарной бригады не увидел причины вызывать судмедэксперта?! — заорала я. — Мы в Сан-Франциско расследуем целую серию поджогов с человеческими жертвами!

— Я вам уже сказал, — повторил Хименес, глядя на меня сверху вниз большими темными глазами, — меня тоже не сразу вызвали. Когда я приехал, тела уже увезли, а дом заколотили. А теперь все кричат на меня.

— Кто на вас кричит?

— Ваш знакомый, Чак Ханни.

— Чак здесь был?

— Да, сегодня утром. Мы его вызвали для консультации. Он сказал, вы расследуете пару схожих случаев. Да, я вам еще не успел сказать: возможно, у нас есть свидетель.

Не ослышалась ли я? Есть свидетель? Я уставилась на Хименеса, ухватившись за крошечную надежду выйти на след.

— На газоне пожарные нашли дочь супругов Чу. Она сейчас в детской больнице Святой Анны. Содержание окиси углерода в крови семнадцать процентов.

— Она выкарабкается?

Хименес кивнул:

— Она в сознании, но от шока перестала говорить. Еще ни слова не сказала.

ГЛАВА 57

На втором этаже дома Джорджа и Нэнси Чу вдруг зазвонил чудом уцелевший телефон. Я переждала выматывающие душу звонки и спросила у Хименеса имя и возраст дочери погибших.

— Молли Чу, десять лет.

Я записала это в свой блокнот, обошла гору пропитанных водой обломков мебели и направилась к лестнице позвать Рича. Он уже спускался. Не успела я рассказать ему о Молли Чу, как Рич показал мне книгу в бумажной обложке, которую держал за обгоревшие края.

Уцелела достаточная часть обложки, чтобы можно было прочитать название: «Любитель огня» Джозефа Уомбо.

Я знала эту книгу.

То был основанный на реальных событиях роман о серийном поджигателе, который терроризировал Калифорнию в восьмидесятые и девяностые. В аннотации на последней обложке рассказывалось о чудовищном пожаре, уничтожившем магазин бытовых товаров и унесшем жизни четырех человек, включая двухлетнего мальчика. А поджигатель в это время сидел в машине и снимал происходящее на видеокамеру через зеркало заднего вида: как съезжаются красные машины, как пожарные, изнемогая от жара, рискуя жизнью, пытаются сделать невозможное — усмирить огненный ад, а еще два подозрительных возгорания полыхали совсем рядом, в каких-нибудь нескольких кварталах.

Мужчина в машине был экспертом по пожарам Джоном Леонардом Орром, капитаном пожарной службы Глендейла.

Орр был известным и уважаемым человеком. Он ездил по штату с лекциями, помогал полиции собирать улики и понять патологию поджигателей. Разъезжая с лекциями, Джон Орр устраивал пожары, в одном из которых погибли те четыре человека. Именно из-за привычки отмечаться поджогами в городах, где проходили конференции пожарных, Орра и поймали.

Он был осужден и посажен в тесную камеру в Ломпоке на весь остаток жизни, без права на досрочное освобождение.

— Вы книгу видели? — спросил Конклин Хименеса.

Тот покачал головой:

— Мы что, книги ищем?

— Я нашел ее в спальне между раковиной и туалетом, — сказал мне Конклин.

Страницы были влажными и покоробившимися, но не тронутыми огнем. Не поверите, но книги редко сгорают — из-за своей плотности и потому, что кислород, необходимый для горения, не проходит между страницами. Держа книгу за края, Рич открыл обложку и показал мне выведенные шариковой ручкой на титульном листе печатные буквы.

Я судорожно вздохнула.

Вот и ниточка, связывающая воедино все убийства.

Крылатые латинизмы стали визитной карточкой убийцы, но для чего он пишет латинские цитаты? Что он пытается нам сказать?