Андреас Эшбах - Выжжено Страница 22

Без сомнения, соответствующие сведения передавались и в саудовское правительство, но это было уже вне компетенции агентов. От последних, правда, не оставалось в тайне, что саудовские силы безопасности, напротив, все данные ревниво держали при себе.[14] Или, как это формулировал Майерс: «Если кто-то задумает взорвать королевский дворец, нас это не касается. Лишь бы мы не оказались там не вовремя».

Первое, что Таггард сделал в Эр-Рияде на свой страх и риск, было исполнение одного обещания.

Изучив путеводители и карты, которые были в его распоряжении в штаб-квартире, он взял такси и поехал к Национальному музею. Он прошёл через дворец Мураббе из красного кирпича, до 1953 года служивший резиденцией правительства первого короля Абдул-Азиза Ибн Сауда, в тень деревьев, на удивление многочисленных и старых, сквозь зелёные насаждения парка Аль-Фонтах до его южного выхода и сел там в другое такси, назвав конечную цель: городской район Аль-Насирия.

– А там куда? – спросил водитель, молодой индус.

– Потом подскажу, – ответил Таггард.

Он направлял шофёра то по одной, то по другой улице, просил говорить их названия, пока не добился ощущения, что знает, где находится. На очередном оживлённом углу вышел и дальше отправился пешком.

Это оказалось проще, чем он думал, – с помощью расспросов добраться до дома Мусахеда Аль-Шамри, отца Хамида. Но вот чего Таггард никак не мог ожидать – это того, что мужчина, возникший на пороге доме, недоверчиво оглядывая его, был ему знаком!

Это был владелец ресторана «Аль-Ишрин». Вернее, бывший владелец.

– Что вам угодно? – неприветливо спросил он. Но потом тоже узнал Таггарда: – А, вы ведь недавно были… были в…

– В вашем ресторане, – подсказал Таггард.

Мужчина презрительно фыркнул.

– Я его продал.

Поскольку вид у него был такой, словно он вот-вот захлопнет дверь, Таггард быстро продолжил:

– Я пришел, чтобы передать вам привет от вашего сына Хамида из Вашингтона и письмо от него. – Он достал из кармана конверт и протянул мужчине.

– Хамид? – Аль-Шамри схватил письмо так, будто боялся, что бумага окажется миражом. Он щупал его, вертел в руках и был очевидно потрясен, узнав почерк. Потом широко распахнул дверь. – Входите, пожалуйста. Будьте моим гостем.

Он крикнул что-то в глубину дома – Таггард не понял слов, – и две женские фигуры, словно тени, метнулись прочь.

– Откуда вы знаете Хамида? – спросил Аль-Шамри, проводя Таггарда в полутемную, скупо обставленную гостиную, в которой потрескивал, остывая, телевизор.

– Он мой сосед, – объяснил Таггард и сел.

Хамид не знал, что Чарльз работает в ЦРУ. Таггард рассказывал ему, что работает в международном продовольственном концерне и что заграничный филиал – это единственная возможность хоть какого-то карьерного продвижения в его возрасте. Если его сосед и учитель и сомневался в этой истории, то виду не подавал.

Хамид, со своей стороны, подробно объяснял ему, почему ему приходится избегать контактов со своей семьёй: саудовская религиозная полиция нашла у него когда-то книгу сирийского исламского теолога Мухаммада Шахрура, все сочинения которого были запрещены в Саудовской Аравии. К счастью, его предупредили, и он смог благодаря цепочке благоприятных обстоятельств вовремя бежать из страны.

– Наказание плетьми – поверьте мне, не сахар, – сказал он тогда.

– Что же такого говорит этот теолог, что его книги запрещены? – расспрашивал его Таггард.

– Шахрур? Он говорит богохульные вещи, утверждает, что в Коране речь идёт якобы о свободе. Получается нечто в высшей степени неприемлемое: например, что демократия и ислам совместимы. Но в первую очередь он указывает исламским священнослужителям, что они пока служат лишь правителям, а не людям. – На лице его отразилось ожесточение, какого прежде Таггард за ним не замечал. – Наша культура, какова она на сегодняшний день, зиждется на подавлении жизни и свободы. Единственное, чему нас учат, – это как мы должны умереть. – Он ударил себя в грудь. – А я люблю жизнь, дарованную мне Аллахом через моих родителей. Что же, поэтому я плохой мусульманин? Можно обвинить меня в этом? А у нас на каждом углу стоит мулла, который проповедует именно это.

Отец Хамида рассказал Таггарду эту же историю, только более подробно. Так Чарльз узнал, что ведущую роль в спасении Хамида сыграла одна sms-ка, а также то обстоятельство, что брат Хамида Вадид работал в «ARAMCO» и знал в отделе командировок человека, оформившего ему авиабилет, который подвергся не столь жёсткому контролю.

В гостиную вошла жена Аль-Шамри, закутанная по самые глаза, и сервировала чайный стол. Затем она шепнула мужу, чтоб он спросил гостя, как у Хамида дела.

– Джайжид, – сказал Таггард. – Хорошо.

Оба были поражены, что он говорит по-арабски, и ещё более удивились, когда он сказал, что учился у Хамида. Женщина тихонько всхлипнула; оба, извинившись, вышли в холл, чтобы вместе почитать письмо сына. Они прочли его несколько раз, шёпотом указывая друг другу на отдельные места. Наконец мать Хамида исчезла с письмом в глубине дома, а Аль-Шамри вернулся в гостиную и спросил:

– Как мне вас отблагодарить?

– Вам не надо меня благодарить, – ответил Таггард. – Хамид – мой хороший друг. Я сделал это с удовольствием. – У него было чувство, что пора уходить. – Если вы тоже захотите написать ему письмо, то я зайду к вам еще раз, чтоб забрать его, – добавил он.

Аль-Шамри растроганно кивнул, схватил руку Таггарда и долго тряс её. Глаза его наполнились слезами.

– Мы вынуждены были отречься от него, – прошептал он, с трудом подбирая английские слова. – Нам пришлось, но не получается. Так нельзя. Нельзя отречься от собственного сына!

Момент молчания затянулся и стал совершенно невыносимым. Старик, казалось, всё никак не хотел выпускать его руку.

Таггард кашлянул.

– Мне жаль, что вы лишились ресторана.

Аль-Шамри отпустил его руку и откинулся назад.

– Уже второй раз. – Он пренебрежительно отмахнулся. – И последний. В этой стране не имеет смысла стараться. Я подыщу себе спокойную работу, где-нибудь в администрации. Одну из тех, где работать нужно только один час в день. – Он сжал кулак. – Они сами этого хотят. Так что пусть кормят меня.

– Мне бы хотелось вам чем-то помочь, – сказал Таггард.

Аль-Шамри мрачно взглянул на него.

– Вы американец. Вы помогаете им.

В начале февраля 1945 года союзнические войска уже стояли у границ «Третьего Рейха». Красная Армия готовилась к большому наступлению на Силезию, Восточную Пруссию и Берлин. Последнее, декабрьское наступление немцев в Арденнах было разбито за несколько дней. Конец войны в Европе был лишь вопросом времени.

На фоне этих событий Франклин Делано Рузвельт, Уинстон Черчилль и Сталин встретились в Ливадии близ Ялты, на Южном берегу Крыма. Встретились для того, чтобы определить, как будет устроен мир после войны. В первую очередь говорили о Германии: сошлись на том, чтобы разделить её на зоны оккупации, и Сталин предложил линию по Одеру и Нейссе в качестве новой западной границы Польши. Но и остальной мир подавал тему для обсуждения: так союзники пришли к соглашению относительно того, чтобы основать международную миротворческую организацию, впоследствии ООН, создать собственный Совет Безопасности и предоставить в нём крупным державам право вето.

Историки рассматривают Ялтинскую конференцию как точку отсчёта, когда стрелки были переведены на послевоенное время. Но всего три дня спустя после этого состоялась еще одна встреча, которая известна куда меньше, но которая тоже серьёзно сказалась на будущем.

Когда Рузвельт, единственный в истории США президент, отработавший на этом посту четыре срока, покидал Ялту, он делал это с целью, о которой его партнеры-союзники даже не догадывались. Он тайно полетел в Египет и поднялся там на борт военного корабля «USS Quinсу», который взял курс к Большому Горькому озеру на Суэцком канале. Там американский президент встретился с египетским королём Фаруком I, а на следующий день – с эфиопским императором Хайле Селассие. Четырнадцатого февраля на борт прибыл наконец и аравийский король Ибн Сауд.

Рослый, с гордой осанкой, мужчина даже и в преклонные годы оставался воином до последнего дюйма. Полное его имя было Абд аль-Азиз Ибн Абд ар-Рахман Ибн Сауд. Руководствуясь ваххабистским учением «чистого ислама» и претендуя на легитимное наследование прежнему владыке, он в 1902 году отбил Эр-Рияд у Рашидитов, нелюбимых в народе наместников Османской империи. Закрепив свою позицию в Неджиде, он покорил в 1922 году эмират Хайл, в 1925 году завоевал священный город Мекку и королевство Хиджас, а уже в 1927 году аннексировал эмират Асир. В конце концов, в 1932 году он объединил все эти области в королевство Саудовская Аравия, владыкой которого и стал с тех пор.