Дэн Браун - Инферно Страница 22

Учитывая страсть Медичи к искусству, Лэнгдон представил, как приятно будет узнать семье, что здание перед ним — изначально задуманное как конюшни Медичи — превратилось в Институт искусств. Это спокойное место, которое сейчас вдохновляет художников, было специально выбрано для конюшен Медичи из-за близости к одному из самых прекрасных мест для верховой езды во всей Флоренции.

Сады Боболи.

Лэнгдон посмотрел налево, где за огромной стеной виднелся лес из более высоких деревьев. Огромные просторы Садов Боболи теперь стали популярной достопримечательностью туристов. Лэнгдон не сомневался, что если они с Сиенной попадут в сады, то пересекут их незамеченными, минуя Римские ворота. Кроме того, обширные сады изобиловали укрытиями — деревьями, лабиринтами, пещерами, нимфеумами. Более важно, что пройдя через Сады Боболи, они выйдут прямо к Палаццо Питти, каменной крепости, служившей резиденцией Медичи, и 140 комнат которой оставались одними из самых посещаемых достопримечательностей Флоренции.

«Если мы достигнем Палаццо Питти, — подумал Лэнгдон, — то до моста в старый город будет рукой подать».

Лэнгдон, как можно спокойнее указал на высокую стену, за которой был сад.

— Как мы можем попасть в сад? — спросил он. — Я хотел бы показать его своей сестре, прежде чем отправиться в институт.

Парень в татуировках замотал головой.

— В сад отсюда не пройти. Вход очень далеко, у дворца Питти. Для этого нужно проехать через Римские ворота и обогнуть сзади.

— Ерунда, — выпалила Сиенна.

Все обернулись и уставились на нее, в том числе Лэнгдон.

— Да ладно, — сказала она, хитро ухмыльнувшись студентам и поправляя хвост светлых волос. — Хотите сказать, ребята, что не пробираетесь в сад покурить травку и покуролесить?

Молодые люди переглянулись, а затем расхохотались.

Парень в татуировках на сей раз, похоже, был сражён наповал.

— Мэм, вам явно нужно здесь преподавать. — Он подвёл Сиенну к краю здания и указал за угол, на парковку за ним. — Видите тот сарай слева? За ним старый помост. Полезайте на крышу, и сможете спрыгнуть по ту сторону стены.

Сиенна уже шла туда. Она оглянулась на Лэнгдона, покровительственно улыбаясь.

— Смелее, братец Боб. Или ты староват через забор перемахнуть?

Глава 22

Седовласая женщина в фургоне прислонила голову к пуленепробиваемому стеклу и закрыла глаза. У неё было ощущение, будто мир под ней завращался. Препараты, которыми её накачали, ухудшили самочувствие.

— Мне нужна медицинская помощь, — подумала она.

Даже в этом случае у вооруженной охраны относительно нее были строгие приказы: просьбы следует игнорировать до тех пор, пока задача не будет успешно выполнена. Из-за звуков хаоса вокруг нее было ясно, что это произойдет не скоро.

Головокружение усилилось, и у нее были проблемы с дыханием. Когда она поборола новую волну тошноты, в ее голове возник вопрос, как жизнь преподнесла ей такое невероятное испытание. Ответ был слишком сложен, чтобы распутывать это в таком безумном состоянии, но она не сомневалась, где это все началось.

Нью-Йорк.

Два года назад.

Она прибыла в Манхэттен из Женевы, где служила директором Всемирной Организации Здравоохранения. Это был чрезвычайно желанный и престижный пост, который она занимала в течение почти десятилетия. Специалист по инфекционным заболеваниям и эпидемиологии, она была приглашена в ООН подготовить лекцию, оценивающую угрозу пандемической болезни в странах третьего мира. Ее доклад был оптимистичным и убедительным, и обрисовывал в общих чертах несколько новых систем раннего обнаружения и планов лечения, разработанных Всемирной организацией здравоохранения и другими. Ее приветствовалиа овациями, стоя.

После лекции, пока она была в зале и беседовала с несколькими старыми академиками, подошел сотрудник ООН с дипломатическим бэйджем высокого уровня и прервал беседу.

— Доктор Сински, с нами только что связался Совет по международным отношениям. С вами хотят поговорить. Машина ожидает снаружи.

Озадаченная и немного расстроенная, доктор Элизабет Сински извинилась и собрала небольшую сумку со всем необходимым. Пока лимузин мчался по Первой авеню, она начала странно нервничать.

Совет по международным отношениям?

Элизабет Сински, как большинство, кое-что слышала об этом.

Он был основан в 1920-ых как частный научно-исследовательский центр. В прошлом среди членов Совета по Международным отношениям были почти все госсекретари, более полдюжины президентов, большинство руководителей ЦРУ, сенаторов, судей, а также представители легендарных династий с такими именами как Морган, Ротшильд и Рокфеллер. Будучи беспрецедентной коллекцией членов интеллектуальной элиты, политического влияния и богатства, Совет по Международным отношениям заработал репутацию «самого влиятельного частного клуба на земле».

Будучи директором Всемирной организации здравоохранения, Элизабет была в приятельских отношениях с известными людьми. Длительное пребывание в ВОЗ в сочетании с открытой натурой снискало ей поддержку крупного журнала новостей, который упомянул её в числе двадцати наиболее влиятельных людей мира. Под её фотографией поместили подпись: «Символ здоровья во всём мире», которую Элизабет сочла ироничной, ибо в детстве была весьма болезненным ребёнком.

Когда к шести годам у неё в серьёзной форме развилась астма, её лечили высокой дозой перспективного тогда препарата, и это была первая в мире разновидность глюкокортикоида, стероидного гормона — это чудесным образом излечило её от симптомов астмы. К сожалению, непредвиденные побочные эффекты от этого лекарства проявились лишь многими годами позже, когда Сински достигла возраста полового созревания… и у неё так и не наступил менструальный цикл. Она не могла забыть того тяжёлого момента в кабинете врача, когда в девятнадцать лет узнала, что у неё необратимое повреждение репродуктивной системы организма.

Элизабет Сински вообще не могла иметь детей.

Время излечит от пустоты, уверял её доктор, но только печаль и гнев развились в её душе. По жестокой иронии препараты, лишившие её способности зачать ребёнка, не сумели подавить в ней направленных на это животных инстинктов. Не один десяток лет боролась она со своей непреодолимой жаждой осуществить это несбыточное желание. Даже сейчас, в шестьдесят один год, она всё еще испытывала острую боль от пустоты всякий раз, как видела мать с младенцем.

— Прямо перед Вами, доктор Сински, — сказал водитель лимузина.

Элизабет несколько раз быстро провела щеткой по длинным серебристым локонам и посмотрела на свое отражение в зеркале. Прежде чем она узнала здание, автомобиль остановился, и водитель помог ей выйти на тротуар в богатом районе Манхэттена.

— Я буду ждать вас здесь, — сказал водитель. — Мы поедем прямо в аэропорт, когда вы будете готовы.

Нью-йоркский штаб Совета по Международным отношениям был незаметным неоклассическим зданием на углу Парк-авеню и Шестьдесят восьмой улицы, который когда-то был домом магната Standard Oil. Его внешний вид легко вписывался в изящный окружающий пейзаж, никак не намекая на его уникальное назначение.

— Доктор Сински, — поприветствовала ее представительная женщина в приемной. — Сюда, пожалуйста. Вас ждут.

Хорошо, но кто он? Она последовала за сотрудницей по роскошному коридору к закрытой двери. И, прежде чем открыть ее, женщина быстро постучала и знаком показала Элизабет войти.

Она вошла, и дверь за ней закрылась.

Небольшой, темный конференц-зал был освещен лишь мерцающим видеоэкраном. Перед нею на фоне экрана появился очень высокий и долговязый силуэт. Хотя трудно было разглядеть его лицо, она ощутила в нем власть.

— Доктор Сински, — послышался резкий голос этого человека. — Спасибо, что составили компанию. — Специфический акцент у мужчины напомнил Элизабет родную Швейцарию, а может, и Германию.

— Пожалуйста, присаживайтесь, — сказал он, указывая на стул рядом в передней части зала.

Не представившись? Элизабет села. Странный образ, проецируемый на экран, явно действовал ей на нервы. Что всё это значит?

— Я был утром на вашей презентации, — утверждал этот силуэт. — И проделал большой путь, чтобы услышать вашу речь. Это было впечатляюще.

— Спасибо, — ответила она.

— Я могу также сказать, что вы намного более красивы, чем я представлял… несмотря на свой возраст и ваше близорукое представление о мировом здоровье.

Элизабет почувствовала, что у нее отпала челюсть. Комментарий был оскорбительным во всех смыслах.

— Простите? — произнесла она, всматриваясь в темноту. — Кто вы? И почему вызвали меня сюда?

— Извините за неудавшуюся шутку, — отвечала долговязая тень. — Изображение на экране объяснит вам, зачем вы здесь.