Харлан Кобен - Второго шанса не будет Страница 22

«Ну так где же, – спрашивал я себя, – моя богатая, красивая, неприступная жена могла пересечься с бедной и тусклой Диной Левински?» Если вспомнить это «опять», наиболее правдоподобный ответ звучит так: Дина постучала в дверь, а Моника открыла. Так они и встретились. Быть может, разговорились. Быть может, Дина рассказала Монике про спрятанный дневник.

Ты ведь знаешь, кто стрелял в тебя, Марк, не так ли?

Нет, Дина, не знаю. Но собираюсь узнать.

Я ступил на цементный пол. Повсюду валялись коробки, которые я никогда не открывал. Я заметил – чуть ли ни впервые, – что весь пол покрыт разноцветными пятнами. Должно быть, они сохранились с тех самых пор, как в доме жила Дина, – свидетельство единственной ее отрады: живописи.

Стиральная машина и сушилка стояли в левом углу. Я двинулся туда медленно, на цыпочках, словно боясь спугнуть спящих драконов. Глупо, конечно. В приметы я, как известно, не верю. И в злых духов тоже. Но даже если бы верил, теперь бояться было поздно. Жена мертва, дочь похищена – что мне еще грозит? Напротив, давно следовало побеспокоить драконов, подтолкнуть к действию в надежде пролить свет на то, что случилось с моей семьей, с Тарой.

Ну вот, опять Тара. Все, в конце концов, упирается в одну точку. Хотя при чем здесь дочь? Какая связь между похищением и Диной Левински? Может, никакой связи и нет.

Дело в том, что Моника ни разу при мне не обмолвилась о Дине.

Очень странно. Правда, и вся-то моя теория – доморощенная. Но если Дина действительно постучала в дверь, если Моника действительно ей открыла, то почему не рассказала об этом? Она ведь знала, что мы с Диной учились в одном классе. Зачем держать в тайне эту встречу?

Я залез на сушилку и, скрючившись, посмотрел наверх. Царство пыли. Повсюду паутина. Ага, вот и труба. Или, вернее, целое сплетение труб, что сильно затрудняет задачу – ладонь не просунешь. Юной девушке с тонкими пальцами, конечно, было бы легче.

Я уперся ногами в котел. Передвинулся чуть правее, пошарил между трубами. Ничего. Ладонь поползла вверх. Еще одно усилие. Кажется… Я закатал рукав, просунул руку на дюйм-другой вглубь. И обнаружил пустоту. Тайник. Я снова пошарил пальцами, что-то нащупал и извлек на свет Божий.

Обычная школьная тетрадь в знакомой обложке цвета темного мрамора. Я бегло перелистал дневник. Крохотные буквы. (Они напомнили мне малого в городском парке, который накалывает имена на рисовых зернышках.) Обманчиво ровные строки (наверняка за ними скрывается целая буря чувств). Страницы исписаны сверху донизу, от края до края – без полей и интервалов.

Читать я не стал: не за тем сюда пришел. Я положил дневник на место. Не знаю уж, как отнеслись к моему поведению боги (может, я навлек на себя проклятие одним лишь прикосновением к чужой исповеди), но, повторяю, признания Дины меня мало волновали.

Я снова принялся шарить в темноте. Потому что понял. Не знаю уж как, но понял. В конце концов, я на что-то наткнулся. Сердце у меня екнуло. Что-то гладкое на ощупь. Кожа. Я потянул невидимый предмет на себя. Поднялось облачко пыли. Я заморгал, прочищая глаза.

Ежедневник.

Помнится, Моника купила его в нью-йоркском бутике – мол, пора упорядочить жизнь. Когда это было? Точно не скажу. Месяцев за восемь-девять до ее гибели. Я попытался вспомнить, когда видел ежедневник в последний раз. Тщетно.

Я слез с сушилки. «Не подняться ли наверх? Там света побольше», – подумал я и сразу же отказался от этой мысли. Ежедневник был застегнут на молнию. Несмотря на пыль, поддалась она легко.

Из тетради выпал металлический диск.

Мягко приземлившись, он сверкнул, как алмаз. Я осторожно поднял его. Этикетки не видно. Только надпись: «Лазерный диск. 80 минут».

Это еще что такое?

Ответ найти можно единственным способом. Я поспешно поднялся по лестнице и включил компьютер.

Глава 11

На экране высветилось:

Пароль

СЦС

Ньюарк, Нью-Джерси.

В пароле шесть цифр. Я набрал дату ее рождения. Не то. Дальше – день рождения Тары. Опять не то. Дата нашей свадьбы. День моего рождения. Номер банковской карточки. С прежним успехом.

Я в раздумье откинулся на спинку стула.

Может, позвонить Ригану? Но уже полночь. Даже если детектив не спит, что я ему скажу? «Привет, я нашел в подвале лазерный диск, дуй сюда»? Этого только не хватает. Обойдемся без истерики. Надо сохранять спокойствие. Попробуем рассуждать здраво. Главное – терпение. Ригану можно позвонить и завтра. Сейчас он все равно ничем не поможет. Утро вечера мудренее.

Я вошел в Интернет и включил режим поиска: «Ньюарк, СЦС».

Замелькали строчки.

СЦС – самые ценные сведения.

Сведения? Так, поехали дальше. СЦС – «группа профессионалов – частных детективов», оказывающих «конфиденциальные услуги», а именно «меньше, чем за сто долларов вы можете получить интересующие вас сведения в режиме онлайн». Предложения звучали следующим образом: «Проверьте, нет ли на вашего нового приятеля досье в полиции!» Или: «Где ваша старая возлюбленная? Может, до сих пор вздыхает о вас?» Предлагалась и более широкая информация. Ну а Монике-то все это зачем понадобилось?

Я поднял трубку и набрал бесплатный междугородный номер СЦС. Откликнулся автоответчик, что, учитывая время суток, следовало ожидать. Меня поблагодарили за звонок и сообщили: «Учреждение начинает работать с девяти утра». Ладно, перезвоним завтра.

Я повесил трубку, извлек диск из компьютера и принялся разглядывать. Ничего нового. Так, самое время подумать. Очевидно, Моника обратилась в СЦС за какой-то информацией, которая и содержится на этом диске. Не слишком остроумное предположение, но для начала сойдет.

Вернемся назад. Следует признать, что у меня нет ни малейшего представления, что это за информация и зачем она понадобилась Монике. Но если я прав, если диск действительно принадлежит Монике, если она зачем-то – пока не важно, зачем – наняла частного детектива, ему, само собой, надо платить.

Так, уже лучше.

Но сразу возникает сомнение – ведь полиция самым тщательным образом проверила наши банковские счета и записи расходов. Агенты в лупу разглядывали буквально все – каждую квитанцию, каждую покупку по банковской карточке, каждый чек, каждое снятие денег в банкомате. Не могли же они пропустить оплату услуг СЦС! Стало быть, либо таковой не было, либо мне ничего не сказали. Но ведь, между прочим, я и сам не сидел сложа руки. В конце концов, это мою дочь похитили. Я тоже проверил все счета. Никакого детективного агентства в них не значилось.

И что из этого следует?

Может, старый диск?

Может быть. По-моему, мы смотрели финансовые документы только за последние перед покушением шесть месяцев. Почему бы не допустить, что Моника обратилась в СЦС раньше? Пожалуй, стоит проверить старые записи.

Да нет, вряд ли.

Я почти уверен в этом, диск новый. Впрочем, это не имеет значения; время в данном случае, если подумать, вообще ни при чем. Давно ли это случилось, недавно – главное в другом: зачем вообще Моника наняла частного детектива? И еще – что все-таки за пароль на этом чертовом диске? И почему она спрятала его в такой дыре? И какое отношение к этой истории имеет – если имеет, конечно, – Дина Левински? А самое главное – связана ли Дина с покушением или все это плод моего разыгравшегося воображения?

Я выглянул в окно. Улица была безлюдна и тиха. Предместье спало. Сегодня ответов не дождешься. Утром я отправлюсь с отцом на нашу еженедельную прогулку, а потом позвоню в СЦС и, возможно, Ригану.

Я лег спать.

В половине пятого утра телефон, стоявший рядом с Эдгаром Портсманом, зазвонил. Эдгар рывком поднялся в постели и нашарил трубку.

– Чего надо?

– Вы велели позвонить сразу, как только что-то выяснится.

– Выяснилось, стало быть? – Эдгар протер глаза.

– Похоже.

– И?

– Все сходится.

– Уверен? – Эдгар прикрыл глаза.

– Более или менее. Если речь зайдет о суде, мне понадобится еще несколько недель, чтобы привести все в порядок. Но это уже формальность.

Эдгара охватила дрожь. Он поблагодарил собеседника, повесил трубку и начал одеваться.

Глава 12

На следующий день я вышел из дома в шесть утра и двинулся вниз по улице. При помощи ключа, сохранившегося у меня со студенческих времен, я отпер дверь и скользнул в дом, где жил ребенком.

Годы не добавили красоты этому жилищу, но ведь и в «Доме и саде» оно не рекламируется (разве что в разделе фотографий «до того»). Четыре года назад мы заменили ворсистый ковер – а впрочем, он так пропылился, выцвел и протерся, что, можно сказать, сам себя заменил, – на гладкую, в кабинетном стиле, дорожку серого цвета, по которой легко катилось инвалидное кресло отца. А в остальном все осталось по-прежнему. В отполированных до блеска буфетах все еще хранились фарфоровые безделушки, привезенные из давнего путешествия по Испании. Непременные атрибуты гостиниц «Холидей-Инн» (скрипки и вазы с фруктами, писанные маслом, – хотя никто из нас не отличался особым пристрастием к музыке, да и к фруктам, если на то пошло) все еще украшали светлые деревянные панели.