Айдар Павлов - Время Полицая Страница 22

"Настя, ты же в курсе: когда безоглядно бежишь от своего греха, выносит в такие дебри, из которых прежнее местопребывание - с грехом пополам - чем-то смахивает на райский сад с соловьями и цветочками, - напомнила премудрая добродетель. - Поэтому разберись с этим типом и верни то, что ты у него взяла".

Настя решила прислушаться к последнему совету.

- Как, говорите, вас звать? - Она оглянулась. - Вадим?

- Вадим, - подтвердил парень.

- Что вам надо?

- Ты меня совсем не узнаешь?

- Давайте, сядем, - предложила Настя.

Она вышла из очереди, опустилась за стол. Незнакомец пристроился напротив и устремил на нее влюбленный взгляд.

- Как бы там ни было, - признался он, - я счастлив, что тебя нашел.

- Про себя я этого сказать не могу.

- То есть, ты изображаешь, будто впервые меня видишь?

- Я не изображаю - я, правда, впервые вас вижу. Если только... - Настя вдруг замолчала.

- Что «если только»?! - сорвался парень: - А? Что «если только»?! Ты спятила, любовь моя?! Или я вообще уже ни во что не врубаюсь?!

- Не орите на меня!

- А почему бы и нет? Ты сбегаешь за два дня до свадьбы, кидаешь меня на тридцать кусков, и после этого я должен молчать как чучело?!

- Господи... - Настя вытаращила глаза: - Какой свадьбы?... Ты больной?!

- Не я больной - это вы все тут с ума посходили! Знаешь, сколько я тебя искал?

- Зачем?

- Да потому что люблю тебя, черт подери!

- Меня?! - опешила Настя. - А с какой радости, я могу узнать?

Вадим только усмехнулся.

- В общем, хватит играть в кошки-мышки, - сказала она. - Если вы пришли за деньгами...

Настя притормозила. Не хотелось открывать разом все карты.

- За какими деньгами? - спросил парень. – Теми, что лежали в камере хранения на Балтийском вокзале? Сумка уже у меня, не волнуйся. А?… Ты что-то сказала? Ничего? Интересно, кто мог засунуть сумарь в нашу камеру хранения, да еще закодировать дверцу своим днем рождения? Тридцатое апреля семьдесят третьего года! Только тупой не догадается.

Настя зажмурилась и откинулась на спинку стула:

- Господи! Что происходит?

- Знаешь, я не меньше твоего хотел бы разобраться в том, что происходит. Вчера порвались какие-то связи. Я понятия не имею, как их наладить. Ты должна мне помочь.

- Почему я?

- Потому что ты - единственная цепочка, которая меня связывает с жизнью.

- Ты не тот, который...?

- Который что?

- Ну, там лежал… - Настя посмотрела на незнакомца совсем другим взглядом.

- Где?

- В той квартире.

- Слушай, не бойся меня. В какой квартире? На Композиторов?

Она кивнула.

- Ну да, это наша квартира, - подтвердил он, - твоя и моя. И камера на Балтийском наша – мы всегда кидали шмотки в семнадцатую и кодировали твоим днем рожденья.

- Похоже, я спятила, но ты не мог бы объяснить, как я попала в ту кровать?

Парень улыбнулся:

- Элементарно. А ты че, вообще ничего...? - Он развел руками. - Совсем ничего не понимаешь?

- Совсем. - Настя искренне пожала плечами.

- Ладно, я объясню. Короче, у нас тобой была... - вернее, она и сейчас есть - квартира на Композиторов, мы жили там целый год, собирались пожениться, ну, чтобы все легально… Позавчера мы легли спать… Утром я просыпаюсь - тебя нет. Я звоню и не могу никуда попасть – все мои как будто сквозь землю провалились. А сегодня я тебя нашел… Настя, я не имею права тебя терять, не имею права...

Серые глаза девушки не моргали. Такой поворот событий мог только присниться. Но, по крайней мере, он хоть как-то объяснял то забавное обстоятельство, что вчера она ночевала в чужом доме.

- Кошмар... - Настя покачала головой. - Единственное, что я поняла: вчера я проснулась не там, где ложилась позавчера.

- А где ты ложилась позавчера?

- Дома.

- На Измайловском?

Она кивнула.

- Измайловский, одиннадцать - тридцать семь?

- Да.

- Не может быть. Я у вас был – там живут какие-то новые аборигены. То есть, ты хочешь сказать, что по-прежнему живешь с родителями на Измайловском?!

- Откуда ты все знаешь?

- Настена, я знаю тебя от пяток до ногтей!

- Чьи это вещи? - Настя показала на розовый дутик.

- Твои.

- Сапоги и джинсы тоже мои?

- А чьи же еще?

- Когда я одевалась, я думала это чужое.

- Ты забыла только контактные линзы. На, держи... - Вадим поставил на стол коробочку. - Минус четыре. Надеюсь, зрение у тебя то же?

- Да. Но я никогда не носила контактных линз.

- Не носила – научишься. Эти окуляры тебе не идут. Расскажи лучше, что произошло с того момента, как ты проснулась?

- Было темно... Если б не фонари с улицы, я бы ни черта не увидела... Кто-то спал со мной в одной постели. Я так испугалась, что чуть не закричала.

- Я спал с тобой в одной постели. - Вадим ткнул в грудь забинтованной рукой.

- Может быть. Я не разглядела. Я быстро оделась...

- Схватила сумку и ушла?

Настя виновато кивнула.

- Ты подумала, что это твоя сумка? - выручил парень.

Настя кивнула смелее: честно и совершенно искренне.

- Боже мой... – Теперь уже новоявленный жених обхватил голову руками. - Я все равно ни хрена не понимаю.

- Я тоже.

- Кто я? Кто ты?

- Может, мы напились? Ну, за день до того как... - предположила Настя.

- Мы до одиннадцати ночи сидели в "Орландо", выпили шампанского, потом Бейлис. Нет, мы не напивались. Я сделал тебе предложение.

- Чтобы я вышла за тебя замуж?

- Ну а что я тебе еще мог предложить? - вздохнул Вадим.

- Я согласилась?

- Разумеется.

- Так уж разумеется?

- Ты сказала, что перед тем, как дать окончательный ответ, мы должны рассказать друг другу самые дурацкие истории своей жизни.

- И что я рассказала?

- Про Верку, про то, как ты опустила ее на семьсот рублей.

Настя отвернулась.

- Hу? - продолжал Вадим. - Теперь попроще стало? Ты мне веришь?

- Тебя навела Верка?

- О, ля-ля! - От отчаяния Вадик воткнул в зубы сигарету и щелкнул зажигалкой. - Никто меня не наводил - в глаза не видел твою Верку!

- Здесь не курят.

- А мне пофиг. - Он затянулся: - Я не здесь. Меня здесь нет второй день. Меня никто не желает знать, я нигде не числюсь; любимая девушка смотрит на меня как на эскимоса, какой-то упырь занимает мое место и требует, чтобы я вернул тридцать тысяч баксов родному отцу, друг, которому я верил как самому себе, целый год копил деньги, чтобы отправить меня к праотцам...

- Молодой человек, сейчас же потушите сигарету! - потребовала буфетчица.

- Сейчас, - кивнул Вадим.

- ... Слышите, что вам говорят? - не унималась женщина за стойкой.

- Ладно, ладно. - Он потушил сигарету в пустом стакане.

- Вообще совесть потеряли! Если еще раз увижу, что кто-то курит... – распалилась буфетчица.

Вадим повернулся к буфету:

- Родная, думаешь мне еще раз светит сюда приходить? Думаешь, у тебя самый классный кабак в Европе?

- …Что?

- Ничего.

Пока он парил мозги буфетчице, Настя, от греха подальше, решила избавиться от странного незнакомца: взяла ранец и поднялась из-за стола.

- Э, ты куда?! - Подскочив со стула, Вадик схватил ее за руку: - Ну-ка, сядь!

- Отпусти меня!

- Ни за что. Теперь ты никуда не уйдешь. Ты слишком дорого мне досталась, любовь моя.

- Никакая я тебе не любовь. Отпусти!

- Тс-с-с-с! - Он улыбнулся, положив палец на губы. – Садись!

- Зачем?

- Я еще не все рассказал.

- Не понимаю, что тебе от меня надо, если сумка уже…

- Любви, подснежник. Несколько минут любви и понимания.

- Несколько минут?

- Хотя бы.

- Хорошо, - согласилась Настя. - Пять минут.

Она вернулась на стул.

- Пожалуйста, сиди спокойно, - попросил Вадим, запросто вынув из-за пояса револьвер. Пушка легла на стол между ним и девушкой: - Это же не трудно?

- Хочешь, чтобы я обратилась в милицию?

- Думаешь, они тебе поверят? Менты реагируют на трупы, Настена. Дела сердечные не для милиции. Найдут покойника с пробитой репой - заведут дело, не найдут – будут его ждать.

- У меня есть друзья.

- А что, им жить надоело, да? - Вадим весело улыбнулся и убрал оружие на место под ремнем. - Нет у тебя друзей, Настена, я же знаю. Поэтому будь цыпой, не огорчай тех, кто тебя любит. У нас ведь с тобой одна такая узенькая дорожка... – Он неторопливо провел ногтем по крышке стола узенькую дорожку: - У тебя и у меня. Сейчас с нее спрыгнуть - один хрен, что броситься вниз с десятого этажа. Мы спали вместе, понимаешь? На Композиторов у нас такая классная немецкая кровать – cупep! – зеленая, мягкая, большая, о, как мы были счастливы! Я не собираюсь лишать нас обоих этого счастья. Но ты же сама видишь, какая у нас жиденькая дорожка. - Если не будешь классной девчонкой, моей невестой, не сделаешь того, о чем я тебя попрошу ради твоего же блага... Даже не знаю, как это сказать... - Вадик озадаченно уставился на свой указательный палец, прочертивший линию вдоль стола. - Клянусь, причинять боль, убивать, там, наносить любые телесные повреждения собственной жене - не мое. В натуре я гуманист. Будет страшной несправедливостью по отношению ко мне, если ты меня вынудишь сделать что-нибудь этакое. Поэтому давай даже не будем обсуждать. Поговорим лучше о приятном.