Евгений Сартинов - Последняя империя. Книга вторая Страница 22

Соломин сморщил свой смешной утиный нос.

– Не надо нам сейчас пудрить мозги, вы прекрасно знаете сколько украли у нас и нефти и газа, так что перейдем к делу. Вы сможете выплатить половину суммы в ближайшие две недели?

Шевченко отвел глаза. Он знал что его страна может выплатить пять миллиардов долларов Туркмении, но ни как не двадцать России.

– Мы постараемся.

– Вот если постараетесь, мы так же постараемся открыть вовремя кран.

Тогда президент снова возмущенно взмахнул руками.

– И это братья славяне! У нас нет топлива для того чтобы запустить "скорые", народ замерзает. А вы дерете с нас последнюю шкуру!

– Ты смотри, сразу вспомнил про славянское братство! – засмеявшись Соломин обернулся к Сизову. – А то все: "Геть поганы москали!"

– Ну не надо, не надо передергивать! – сморщился Шевченко.

– Хорошо, не будем, – сказал Сизов. – У нас есть простое и ясное предложение. Мы прощаем вам этот долг, открываем все краны, начинаем отсчет с нуля, а вы отдаете нам Крым...

Сизов увидел в глазах украинского президента странную смесь ужаса, ненависти, бессилия и плавно закончил начатую фразу.

– ... в аренду сроком на девяносто девять лет.

Шевченко чуть расслабился. Это звучало уже более приемлемо. Если бы Сизов потребовал Крым насовсем, то против этого восстала бы вся Украина. Против аренды же подымутся националисты из "Уна-Унсо", но основное население "незалежной" страны воспримет это более спокойно. Шевченко попробовал еще сопротивляться.

– Это шантаж, – пробормотал он.

– Это деловое предложение, – сказал Соломин. – Кроме того мы предлагаем вам разместить на ваши Николаевские заводы заказ на строительство атомного авианосца и двух крейсеров. Нам будут нужны ваши ракеты для запуска спутников связи. Предлагаем восстановить взаимное изготовление транспортных самолетов. Так что думайте. Через два часа мы встретимся снова.

Два часа дело не решили. Лишь через сутки протокол о передаче Крыма в долгосрочную аренду России был подписан.

– Ладно, черт с ними, пусть помучаются, – сказал Шевченко после протокольного банкета своему премьер-министру. – Все равно последнее время с этим Крымом больше хлопот, чем доходов.

Это были не пустые слова. Бывший всесоюзный курорт, родина лучших марочных вин в последнее время прозябал в нищете. Это было закономерным итогом всей политики украинского руководства последних лет. Глупыми таможенными сборами был подорван основной источник доходов туризм, а самой большой проблемой в последние годы стали татары. Исламисты все больше и больше разыгрывали в свою пользу эту странную игру с переселением некогда изгнанных с полуострова "отцом народов" местных татар.

Спустя месяц после подписания протокола в Симферополь прибыл губернатор новой провинции генерал Иван Бахметьев. Это назначение вызвало у многих удивление. Бахметьев прославился в Чечне. Жесткий до жестокости, он прошел все чеченские войны и долгое время был комендантом Ичкерии. Вместе с собой он привез батальон войск быстрого реагирования. Ознакомление с ситуацией произошло буквально с колес. Прощальный разговор с бывшим главой Крыма Семашко с одновременной дегустацией массандровских вин был прерван появлением адъютанта генерала.

– Товарищ генерал, волнения в Семеновке.

– Это где? – спросил Бахметьев.

– Это не так далеко, километров сорок отсюда, на берегу моря, – пояснил сдавший дела губернатор.

– Машину мне, и поднимай первую роту.

Уже в мчащейся по ночным улицам "Волге" Семашко поведал о причинах волнений.

– Раньше это было чисто славянское село, ну там и греки жили, и армяне, все как полагается. Но когда разрешили вернуться в Крым татарам они начали активно селиться в Семеновке, и уже составили половину всех живущих, а затем начали медленно выживать из села всех остальных. Было много убийств, потом начались вот эти откровенные погромы, сжигают христианские семьи прямо в домах.

– И как же вы это терпите?

– А что делать? – Семашко развел руками. – У меня не было таких полномочий как у вас.

Зарево пожара они увидели издалека, еще на пригорке. Бахметьев приказал водителю:

– Давай прямо туда! – И "Волга" стремительно рванулась вниз. Семашко оглянулся назад, за ними поспевал только "Уазик" с личной охраной, бронетранспортеры с десантниками отстали. Бывший губернатор Крыма невольно поежился. Пожар полыхал на центральной площади поселка, горел большой жилой дом, рядом колыхалась толпа людей. Увидев машину она с ревом качнулась вперед, посыпались удары рук по стеклу и капоту, и только когда высыпавшие из "Уазика" десантники дали дружную очередь в воздух из всех пяти автоматов, толпа откатилась назад. Солдаты с помощью прикладов и тумаков начали все дальше отодвигать возбужденных людей, и лишь тогда Бахметьев подчеркнуто не торопясь вышел из машины и двинулся к пожарищу. Лицо его неприятно опалило жаром, в воздухе остро пахло гарью, паленой шерстью, с треском похожим на выстрелы лопался от жара шифер. Откуда-то со стороны к нему кинулась простоволосая, бьющаяся в истерике старуха.

– Ой, сыночек, всех, всех сожгли! И сына, и дочку, двоих внучат!...

– За что?

– Не знаю!

Бахметьев повернулся к толпе. По случаю церемонии передачи власти он был одет в штатский костюм, лицо его находилось в тени, зато он хорошо видел эти освещенные заревом, возбужденные лица погромщиков. Там были женщины, бородатые старики, совсем детские лица. Но как-то сразу ему бросились в глаза несколько мужчин, стоящих в первых рядах. Молодые, все с аккуратно подстрижеными усами под Джохара Дудаева, они не бесновались, а наоборот, были предельно спокойны и даже веселы. От их фигур веяло силой и уверенностью в себе. В пяти шагах от толпы Бахметьева догнал адъютант.

– Товарищ генерал, десант на подходе.

– Два взвода пусть оцепят деревню, чтобы мышь не проскользнула. Взвод сюда, и подтянуть к рассвету весь батальон.

Отдав приказания генерал упругим шагом подошел к толпе.

– Какие претензии?

В ответ полыхнул возмущенный рев голосов, толпа раздвинулась и Бахметьев увидел завернутое в простыню человеческое тело. Один из тех кто был поближе торопливо откинул простыню и генерал увидел красивое юношеское лицо.

– Пьяный Иван задавил Ахмеда!

– Да, ехал на тракторе и задавил!

– Он отстреливался!

– Да, и ранил двоих!

Говорили это в основном двое стариков, остальные возбужденно продолжали кричать что-то на жуткой смеси русско-украинских слов и родного татарского. Кто-то крикнул:

– Эй, Семашко, пусть твои русские убираются из нашей деревни!

Генерал молчал, потом достал из кармана портсигар, чиркнул зажигалкой. Когда свет ее высветил лицо приезжего чиновника толпа невольно притихла. Это был вовсе не добродушный и всегда растерянный добряк Семашко. Это квадратное лицо с навеки застывшим выражением упрямства и воли, эти глаза с вечным прищуром целящегося человека, жестокую линию рта с рваным шрамом в самом уголке губ они не раз и не два видели в репортажах с полей боев в Чечне и Средней Азии. Подбежавший адъютант доложил губернатору.

– Все готово.

И тот час на площади появились три десятка рослых парней в камуфляже, с автоматами на изготовку. Командир взвода вскинув к виску руку встал навытяжку рядом с Бахметьевым, но тот не дал ему ни чего говорить, только ткнул пальцем в толпу.

– Вот этих пятерых взять, остальных разогнать по домам.

Когда десантники начали выдергивать из людской массы зачинщиков толпа качнулись их защищать, но пара длинных очередей поверх голов и пяток брошенных в самый центр толпы свето-шумовых гранат заставили всех обратиться в бегство. Вскоре на площади осталось лишь тело мертвого пацана, несколько головных платков, да с десяток пар самой разнообразной обуви. Бахметьев повернулся к командиру роты.

– Чтобы ни одна сволочь не покинула село. Хорошо допроси этих пятерых, запиши адреса, кто они, откуда присланы. Да, и... прибери этого, – он мотнул головой в сторону трупа. – А то нехорошо, будет парень всю ночь лежать тут один. А мы пока закончим с моим украинским коллегой.

И "Волга" увезла из поселка обратно в Симферополь обоих представителей власти.

За ночь из поселка пытались выскользнуть еще трое. Все они оказались арабами, двое из Иордании, один из Египта. Так же приезжим, из Ирана, оказался и один из той пятерки, так не понравившийся Бахметьеву. На следующее утро, лишь рассвело, началась зачистка села. С помощью русского населения быстро выявили самых явных исламистов из татар, к вечеру все было кончено. Как-то выглянув во двор из окна мэрии генерал увидел лежащий на земле громадный каменный крест.

– Это что такое? – спросил он главу администрации поселка.

– Это крест в честь тысячелетия крещения Руси, он стоял на вон том холме, – мэр показал рукой на самую высокую сопку за окраиной села. – Но татары его свалили, сказали что он возмущает их религиозные чувства. Вот, чтобы не разбили совсем привезли его сюда.