Эрик Ластбадер - Французский поцелуй Страница 23

— Немного погодя, — ответила она. — Дорогой, это Кристофер Хэй. Кристофер, это мой сынишка Дэн.

Крис привстал, протянул руку. — Привет! — Потом осознал, что обе руки у мальчика заняты, и опустил свою.

Дэн отхлебнул коки из своей банки.

— Вы тот самыйКристофер Хэй? Адвокат?

— Пожалуй, тот самый, — ответил Крис. Лицо мальчика расплылось в улыбке. — Вот здорово! В своем домашнем сочинении в прошлом семестре я писал про вас, и как вы выступаете в суде. Мне мама помогала. Очень приятно познакомиться!

— Мне тоже приятно, — ответил Крис.

— Очевидно, я имею успех даже здесь. А я и не знал, что ты замужем.

— Теперь не замужем, — поправила Аликс.

— А сын — он на совместном попечении?

— Был. — Она посмотрела ему прямо в глаза, потом притронулась к горбинке на носу. — А потом его папаша избил меня так, что сломал нос. И я подала на него в суд и добилась полной опеки над малышом. Теперь мой бывший муж не имеет права приближаться ни ко мне, ни к моему сыну.

— Это не очень хорошо. Мальчику нужен отец.

Они стояли посередине гостиной. Из кухни доносились звуки рок-музыки: это Дэн включил МТБ.

Крис посмотрел вокруг: яркие занавески на окнах, по-умному маскирующие стекла с налетом вездесущей Нью-йоркской грязи, забитые книгами шкафы, стеклянный кофейный столик, индийский хлопчатобумажный ковер на полу, старое, поцарапанное пианино в углу рядом с бронзовым торшером. Над ним — старая, выцветшая фотография деревянного загородного дома, напротив которого рос раскидистый дуб. Маленькая девочка с косичками — возможно, Аликс в детстве — сидела на ветке и смотрела в объектив со слишком серьезным для ребенка выражением. За ней, в тени дерева, силуэт высокого, сухопарого человека с солдатской выправкой.

— В твоей квартире одна спальня?

Аликс кивнула.

— В ней спит Дэн. — Она указала рукой. — А моя кровать — вот она. Ты на ней недавно сидел.

— Я вижу, муниципалитет не слишком щедро платит своим служащим.

Она вскинула голову.

— Мне здесь нравится. И Дэну тоже. Я понимаю, что моя квартирка кажется крошечной по сравнению с твоей. Но это мой дом.

— Здесь мило, — сказал Крис, снова садясь. — Мне здесь тоже нравится. В прошлый раз не понравилось.

— Ты здесь уже был? — Аликс села на кресло, покрытое материей, хорошо сочетающейся по цвету с покрывалом в тропических цветах. — Интересно, когда?

— Помнишь свое новоселье? Я приходил сюда с Брэмом Страйкером.

— Ты приятель Брэма?

— Иногда встречаемся от нечего делать, — ответил Крис.

— Он занимался моим разводом и выцарапал для меня полную опеку над Дэном, когда тот подонок сломал мне нос.

— А-а-а, понятно.

— Что тебе понятно?

Крис поставил свой стакан. На голодный желудок — он не ел ничего после «праздничной» трапезы с Маркусом Гейблом — водка быстро подействовала. — Просто а-а-а, и больше ничего. — Он встал, прошелся по комнате. Его так и подмывало сказать или сделать то, о чем он потом, возможно, пожалеет.

— Так значит, Брэм и с тебя часть гонорара взял натурой?

Аликс так и подскочила.

— А ты, однако, нахал. И лезешь не в свое дело.

Он повернулся и внимательно посмотрел ей в лицо.

— Мой отец сказал мне именно эти слова, когда я ему сказал, что знаю о том, что он изменяет моей матери. — Он улыбнулся. Он чувствовал себя, как, наверно, чувствует себя корабль, порвавший якорные цепи и мчащийся на всех парусах прочь от земли. Наконец, свободен. — Я сказал ему, что она моя мать, и дело, следовательно, — мое, и ударил его по лицу. Я тебе говорил, что мой отец родом из Уэллса? У уэллсцев есть поговорка: «Пусть твоя кровь течет у тебя спереди», что означает, как объяснял отец, что надо всегда поворачиваться лицом к опасности... Однако, мое вмешательство не помогло. Через полгода отец развелся с матерью, а еще через год она умерла. А потом он и с новой развелся. Сейчас он женат по третьему разу.

— Но я не твоя мать, — возразила Аликс. — Почему ты считаешь, что и это — твое дело?

Теперь Крис понял, что он хотел такого сказать и сделать, о чем потом, возможно, пожалеет.

— А вот потому! — ответил он и приблизившись к Аликс, крепко обнял ее и поцеловал прямо в губы.

Она высвободилась. Ее серые глаза изучали его.

— Если ты думал, что мне это понравится, — сказала она, — то ты ошибся.

— Разве?

— Не будь таким самоуверенным. Женщины тают в объятиях только в телесериалах. Да и то только тогда, когда в объятия их заключает герой. — Ее глаза смотрели на него, не мигая. — А ты не герой.

— Это верно, — согласился он и поцеловал ее снова.

— Я не ошиблась и в своем первом определении. Ты действительно нахал.

— Ты не ошиблась относительно меня только в одном. Мне и в голову не приходило взять на себя какое-нибудь дело pro bono publico уже года полтора.

— А-а-а, понятно.

— Что тебе понятно?

Она улыбнулась.

— Просто а-а-а, и больше ничего.

— И еще кое в чем ты не ошиблась, — сказал Крис. — Маркус Гейбл, по-видимому, действительно убил свою жену.

— Забудь об этом, — сказала Аликс. — Поезд уже ушел.

— Как это забыть? Никогда не поздно пригвоздить убийцу к позорному столбу.

Аликс рассмеялась.

— Господи, ты говоришь напыщенно, как обманутый любовник. Обиделся, что он солгал тебе? Так он лгал всему миру. Почему он должен делать для тебя исключения?

— Я — его адвокат.

— Судя по твоей репутации, мне кажется, что у него была особая причина скрывать от тебя правду. Крис удивленно посмотрел на нее.

— Ну, может быть, в других отношениях Брэм и подонок, но надо отдать ему должное, — что он — хороший друг, — сказала она. — Он о тебе очень высокого мнения. Постоянно говорит о тебе.

— Мне казалось, что он слишком занят другим, чтобы думать обо мне, — сказал Крис.

— Ты хочешь сказать, своими клиентками? — спросила Аликс. — Я об этом знаю. Давно обнаружила, что я — звено в длинной и нескончаемой цепочке.

— И что же ты сделала, обнаружив?

Она улыбнулась. — Никогда не любила толпы. Но, по-моему настоянию, мы с ним остались друзьями. Для Брэма это главный приоритет.

— А какой другой приоритет?

Она засмеялась.

— Если бы Дэнни не было рядом, я бы показала. — И, обхватив его руками за шею, прильнула к нему. Ее губы смягчились и раскрылись. Он почувствовал прикосновение ее языка, почувствовал ее нежное, горячее тело.

И вдруг, как феникс, возрождающийся из пепла, — воспоминание о том, как Терри приезжал в отпуск в своей армейской форме, — герой, увешанный медалями, от которого многие в городе отворачивались, осуждая действия американцев во Вьетнаме. Нечего было Америке соваться туда, говорили они. Но отец гордился Терри. Он, помнящий Суэц, Индию и другие горячие точки на планете, подточившие мощь Британской империи, одобрял американское присутствие в Юго-Восточной Азии! Со слезами на глазах подливал Терри в стакан, обнимал его так, как никогда не обнимал Криса, и целовал в обе щеки.

А Крис, только что вернувшийся из своего добровольного изгнания во Францию, прихрамывающий на покалеченную ногу, чьи мечты въехать в Париж в желтой майке лидера разлетелись в прах на мокрой от дождя беговой дорожке, чужой в собственной семье Крис беспомощно смотрел на растрогавшегося родителя и героя-брата.

Тур де Франс остался для него незабываемым впечатлением. Что еще он привез с собой из добровольного изгнания? В промежутках между тренировками он стучал на разбитой портативной машинке, пытаясь писать роман: он всегда мечтал стать писателем. И вот он вернулся домой, с искалеченной ногой и совершенно безнадежной рукописью...

Все, что случилось с ним в то лето, когда он участвовал в Тур де Франс, было связано с такими болезненными воспоминаниями, что он долгое время старался забыть, желал забыть и, в конце концов, сумел забыть.

Ты не герой,сказала ему Аликс. Боже мой, она и половины не знает всего этого!

Сутан не знала, что делать, и поэтому решила вернуться к Муну. Кузен давал ей чувство защищенности, как в свое время Терри. Но к Терри у нее была и физическая любовь, и это не могло не окрашивать ее общее суждение о том, что он ей давал.

Мун жил в построенной еще в тринадцатом веке вилле в маленьком городке под названием Вене. Она была в запущенном состоянии, когда они набрели на нее впервые много лет назад. А когда-то это была шикарная резиденция могущественного Епископа Венского.

Ей показалось тогда безумием покупать эту груду камней, кое-где слепленную цементом. Но он увидел в этом нечто иное. — Я повидал так много разрушений, — говорил он ей, давая инструкции целой армии рабочих, нанятых им для восстановления виллы, — что для меня великое счастье возвратить чему-то прежнюю красоту.

Не торопясь, любовно отстроил Мун стены Романского стиля. В Тарасконе, расположенном неподалеку к западу, он присмотрел деревянные ворота с резьбой, изображающей Успение Богородицы, и транспортировал их в Вене. Заменил обычную черепицу на покатой крыше глазированной, генуэзской, проследив, чтобы каждую черепичку тщательно очистили.