Виктор Суворов - Змееед Страница 23

— Дракон, можно словечко?

— Говори, Людмил Пална.

— Дракон, а как бы ты сам на месте начальника Дальстроя товарища Берзина воровство крупных партией организовал?

— Не знаю. Проблема в том, что стукачи работают на разные враждующие между собой ведомства. В любой момент с любой стороны контролеры и ревизоры подкатить могут. Из Совнаркома, из Наркомата госконтроля, из ГУГБ, из Главзолота. Да и сам товарищ Сталин не дремлет. Не может же он столь важное государственное дело без личного контроля оставить. Стукач всегда может быть прямо рядом с тобой. И как знать, на кого он работает. Никто ни на кого положиться не может.

— Я бы и в этой ситуации украла.

— Как?

— Да очень просто. У нас в тридцать третьем году все соседние села людоедством от голода спасались. А мы без этого обошлись. Потому как председатель был не дурак. Еще в тридцатом году, когда всех в колхоз сгоняли, он уже сообразил, что из этого выйдет. Он еще в то время сунул кому следует, чтобы в бумагах описочка закралась. Потому у нас в колхозе неучтенные гектары были, и две неучтенные коровы в стаде. Если начальник Дальстроя не дурнее нашего председателя, то и у него неучтенный участок добычи должен быть.

— Ах ты, умница моя! Дай же я тебя расцелую! А ведь и вправду система воровства может быть до смешного простой. Начальнику Дальстроя надо иметь всего одного верного счетовода, повязанного с ним одним преступлением. А доставку пусть сам Ягода обеспечивает. Несколько групп курьеров. Одна группа может другую и не знать. Все курьеры когда-то на чем-то попались, потому докладывать Сталину не побегут. Потому стукачей среди нет.

Сей Сеич кучу бумаг в сторону двинул.

— И как механизм работает?

— Просто. Все участки добычи пронизаны стукачеством. И пусть. Все участки, все шахты, все прииски сдают отчетность. И там все сходится. В Москву начальник Дальстроя отправляет всю документацию на все участки — кроме одного. Ну-ка, посчитаем, сколько всего участков добычи золота на Колыме, потом посчитаем, на сколько участков отчетность представлена.

Это с каждым из нас случалось: поймешь простую вещь, и тут же всю ситуацию видишь совсем в ином свете, и каждая деталь, каждое событие вдруг приобретают совершенно иной смысл. Казалось бы, почему бы всем участкам добычи золота не присвоить особые номера, почему бы их не выделить в отдельный список? Так нет же. Охраняемых объектов, лагерных и промышленных зон, участков и лаготделений на Колыме великое множество. Но только малая часть прямо вовлечена в добычу золота. Остальные обеспечивают выполнение главной задачи: рубят просеки, прокладывают пути, валят лес, возводят поселки, города, лагеря и лаготделения, водокачки и электростанции, копают уголь для нужд Дальстроя, тянут проволоку колючую, возносят в небо линии электропередач и сторожевые вышки, сколачивают склады, бараки для зэков и дома для вертухаев, разгружают пароходы. И все эти охраняемые объекты в единый список сведены. А ведь неспроста. Участки добычи среди тысяч других охраняемых объектов как в толпе затерялись.

— Ну что, счетоводы, сделаем дело, которое начальник Дальстроя почему-то делать не стал?

— Сделаем!

— Давайте из всех охраняемых объектов выделим в отдельный список те, которые непосредственно заняты добычей золота.

Сели снова, список охраняемых объектов просеяли, точно как старатель, который из песка золотые крупинки выбирает.

И насчитали, что на Колыме 205 участков добычи.

— А на сколько участков представлены отчеты?

— На 204.

— И какой участок пропущен?

— Малый Хабадан.

Все так просто. Чем проще, тем надежнее. Малый Хабадан — нормальный участок добычи. Такой как все. Там идет такая же работа, как и на всех остальных участках, шахтах и приисках. Там процветает такое же мелкое воровство, как и везде. Этот участок так же пронизан стукачами и сексотами. Все, что там добыто и учтено, поступает в управление Дальстроя в Магадане. Да только в общей статистике продукция Малого Хабадана не отражена. А отчетность по двум сотням остальных приисков, шахт и участков сходится до грамма. Людей на Колыме — сотни тысяч. А вообще-то — миллионы. Только пока одних пригонят, остальные уж вымерли. Работа кипит. Отчетность — вагонами. Потому пропустить в потоке бумаг рапорт по одному из многих участков добычи очень даже легко.

— Все мне теперь ясно. Только на обложке синей тетради вот эти каракули непонятны: X — 30, В — 12, X — 27.

— Это, Дракон, проще всего, — Сей Сеич рассудил. — Где у нас большие числа предшествуют малым? Правильно: в календаре. С Колымы — два пути: в порт Ванино и в Находку. Из Находки путь в Москву через Владивосток. А из Ванино через Хабаровск. «X» — это поезд «Хабаровск — Москва». «В» — «Владивосток — Москва». Цифры, надо полагать, — даты прибытия поездов в Москву.

— Значит, курьеры в поезде из Хабаровска будут в Москве 30 августа. Так?

— Думаю, так.

— А это — послезавтра. Если они действуют по единой схеме, то двое с грузом должны послезавтра высадиться в Ярославле, не доезжая до Москвы. А третий налегке едет в Москву, тут его встретят, вместе с ним на машине понесутся в Ярославль за гонцами и товаром. Так?

— Вроде так.

— Схему доставки Ягода изменить не успел: курьеры уже в пути, и давно, а связь с ними незачем держать. Да и нужды нет схему менять. Пропал один курьер в Москве, но эта пропажа вовсе не означает, что вся цепочка не годится для доставки. Что делать будем, Змееед?

— Перехватим товар.

— Как?

— Просто. Рубану угол. Чемодан, по-вашему. На бану-бан-бану, на бану-баночке чемоданчик рубану, и спасибо ночке.

— Поезд днем приходит.

— А в чем разница? Люська, ты мне лопухов на хвосты поставишь, пойдешь завлекалкой-отвлекалкой. Товарищ Холованов, только Людмил Палну нарядить надо и разукрасить.

— Нарядим. Разукрасим. У меня в Большом театре свои люди. Только как, Змееед, ты курьеров узнаешь?

— Они явно в вагоне № 6. Это всегда лучший вагон. Проводник открывает ту дверь, которая ближе к голове поезда. Встану у того самого места, где вагон остановится.

— Как же ты узнаешь место, где он останавливается?

— Ты, товарищ Холованов, простых вещей не секёшь. Смотреть надо, где на рельсах окурки густо набросаны. Это место сцепки вагонов. А чуть левее будет дверь.

— А потом?

— Ярославль — последняя остановка перед Москвой. Народу в Ярославле выйдет совсем немного. Это же не пригородная электричка. Это поезд очень дальнего следования. Люди издалека едут в Москву или через Москву еще дальше. Кто же из Сибири, с Дальнего Востока, с Колымы в Ярославле сходить будет? Так что сходящих — немного. Курьеров в поезде — трое. Значит, три чемодана. Им лишнего не надо, но и малым не обойдешься. И один чемодан с товаром. Он может быть таким же по размеру, но может быть и меньше. Но он очень тяжелый. С легким нет смысла людей гонять туда-сюда. Итак, выходят два мужика с четырьмя чемоданами. Третий, который дальше в Москву едет, им обязательно поможет. И еще: они вооружены. И это может быть заметно, если дождя не будет, если они не в плащах.

— Ладно, хорошо, ты их узнал и сообразил, какой из чемоданов надо тяпнуть. Но как, украв тяжеленный чемодан на почти пустом перроне, будешь убегать от троих вооруженных мужиков?

Рассмеялся Змееед. Люське подмигивает. И та от смеха заходится.

— Никуда, товарищ Холованов, угол рубанув, убегать не надо. Я на месте стоять буду. Я буду им улыбаться нагло. Так, Люська?

— Так, Змееед.

— Хорошо. Вам из погреба виднее. Только у нас, братцы, проблема. И очень большая.

— Ив чем же, товарищ Холованов, проблема?

— В том проблема, что золото везут товарищу Ягоде, а товарищ Сталин строго настрого запретил любую работу против товарища Ягоды. Если перехватим, мы станем не только врагами Ягоды, но и самого Сталина.

— Почему Сталин против Ягоды работать не разрешает?

— Это я вам потом растолкую. Но дело обстоит именно так: мы станем врагами и Ягоды, и Сталина. Что делать будем?

— Будем, товарищ Холованов, работать. Выхода нет. Иначе нас Ягода все равно по одному передушит.

Завершился показ новой формы. Доволен товарищ Ягода. Выходят молодцы строевым шагом.

Буланов Павел Петрович улыбнулся Железному Генриху и вроде даже и подмигнул:

— Лейб-кампания.

Железный Генрих шутку оценил. Улыбнулся и повторил:

— Лейб-кампания.

Глава 9

— Дождь будет. И очень сильный.

— Почему, Змееед, так думаешь?

— А ты, товарищ Холованов, в небо посмотри. Облака на горы и башни похожи.

— И что?

— А то, что врежет.

— Ладно, предсказатель, посмотрим, на что способен.

К делу готов?

— Готов.

— Люсь, завлекалка-отвлекалка, готова?