Стивен Хэнд - Техасская резня бензопилой Страница 23

Эрин поднялась на цыпочки и заглянула в глазок. Но… ничего не увидела, а то, что увидела, оказалось маленьким и совершенно искаженным. Единственное, в чем девушка была уверена, — это, что комната за дверью освещена тусклым зеленым светом, что выглядело странно и жутко.

У девушки заболели ноги, и ей пришлось отказаться от надежды еще что-нибудь разглядеть через глазок. Эрин приложила ухо к дверям. Может быть, если прислушаться…

Ни звука.

Эрин нахмурилась. Она никак не могла ничего понять.

Что бы ни происходило там, за дверью, и откуда бы ни донесся тот ужасный гром, Эрин ничего не могла ни увидеть, ни услышать, ни сделать. Да и в конце концов, ее ли это дело — разбираться со звуками, которые раздаются в чужом доме?

Она прибежала сюда только потому, что шум ее очень напугал. Он прозвучал как звон огромного погребального колокола, причем в самый разгар ее борьбы с этим странным калекой, вот девушка и перепугалась. Эрин чувствовала, что должна что-то сделать. Ну, хоть что-нибудь.

— Кемпер!

Эрин повернулась и уже была готова направиться к выходу, как вдруг сзади раздался душераздирающий металлический скрежет.

Хотя девушка и не подозревала, но все это время за ней кто-то следил — с того самого момента, когда она подбежала к железной двери. Кто-то следил за каждым ее движением как раз через пресловутый глазок в двери. Стекла его были вставлены во вращающийся ободок, который мог менять угол наклона, так что ни одно движение девушки не ускользнуло от наблюдателя. За Эрин следили, когда она обыскивала все темные углы в этой части коридора. За ней наблюдали, когда она пыталась справиться с ручкой двери. И тогда, когда она сама заглянула в глазок, — в этот момент можно было рассмотреть ее лицо с самого близкого расстояния.

За ней продолжали следить и в тот момент, когда Эрин услышала скрежет: это металлический дисков который были вставлены стекла, терся о железо двери — железо о железо. Со скрипом и визгом. Эрин повернулась.

Глазок замер.

Эрин повернулась и бросилась к двери.

Ох уж, этот звук!

Дверь по-прежнему была закрыта, все оставалось по-прежнему, но… но…

Глазок! Он двигался!

Эрин была абсолютно уверена, что, когда она впервые заметила этот глазок, он не выступал над поверхностью двери. А теперь… теперь он скосился — одна сторона его поднята, а другая опущена, как если бы…

— Что-то не так?

Эрин даже подпрыгнула от неожиданности.

Это был Старик Монти. Он уже забрался на свое кресло и, выехав из ванной, остановился прямо посередине коридора, не давая Эрин возможности выйти из дома.

Хозяин вел себя на редкость странно. Эрин ожидала, что он станет упрекать гостью за то, что она бросила его одного, или обругает за то, что она без спроса разгуливает по чужому дому, но нет, он ни слова об этом не сказал. И судя по всему, инвалиду не составило труда снова забраться в свою коляску — самому, без чьей-либо помощи.

Внезапно Эрин почувствовала, что этому человеку ни в коем случае не следует доверять. С ногами или без, но он чрезвычайно опасен. И еще Эрин очень не нравилась его трость и то, как он с этой палкой обращался.

— Где мой друг? — спросила Эрин.

— Я не знаю, — резко ответил Монти. — Наверное, на крыльце — там, где ты его оставила.

— Что? — вскричала девушка и закрутила головой в поисках хоть какого-нибудь выхода.

Сзади — непроницаемая металлическая дверь, спереди — старик в инвалидном кресле. Она в ловушке. В самой настоящей ловушке.

Эрин решила взять инициативу в свои руки — бросилась вперед, оттолкнула, едва снова не перевернув, стоящее на пути кресло Монти и побежала к выходу.

Монти растирал свою правую ногу, вернее, потный обрубок своей правой ноги. Его губы слиплись от высохшей слюны.

Пеппер сидела между Морганом и Энди на крыльце заброшенной фабрики. Всех троих уже изрядно тошнило от этого места, и они не могли дождаться, когда же Эрин и Кемпер приведут шерифа.

Они не видели Иедидиа с того момента, когда он попытался запереть их в комнате, увешанной безумными рисунками. Может быть, это и к лучшему, потому что, что бы там ни говорила Пеппер, Иедидиа был очень странный ребенок, и Энди с Морганом совершенно не желали снова видеть его мерзкое личико.

Время текло все медленнее и медленнее, оно почти совсем остановилось. Было жарко, тихо и как-то тошно. Создавалось ощущение, что они заперты в какой-то тюрьме, хотя нигде не было видно решеток. И никакого шанса на досрочное освобождение. Кажется, даже смерть не могла бы положить конец этому наказанию — вечному сидению на раскаленной скамейке, перед заброшенной, фабрикой, в ожидании того, кто никогда не придет.

Ничего нет.

Ну, хоть Бог-то есть в этом мире?

Пеппер первая услышала шум приближающейся машины, и скоро все трое уже были на ногах.

Кто-то ехал по дороге — по той самой дороге, по которой они сами добрались досюда. Кто-то ехал к ним!

Сначала Морган было подумал, что, скорее всего, это просто очередной сумасшедший: ведь в этом округе только такие и водятся. Еще одна Люда Мей, Иедидиа номер два или еще какой-нибудь чертов фермер на машине, которая досталась ему от прапрадедушки. Но нет!

— Слава Богу! — воскликнула Пеппер, выразив общее настроение.

Это была полицейская машина! Это было настоящее чудо! Ребята едва верили своим глазам.

Лицо Моргана расплылось в улыбке (так он улыбался, только когда курил марихуану), а Энди облегченно покачал головой. Копы все-таки умудрились сюда добраться! Эрин и Кемпер просто молодцы! Как им только удалось это сделать?! Они последовали указаниям Иедидиа, нашли дом шерифа и привели его сюда! Просто невероятно! А сами-то они где? Может быть, тоже в машине?

Мигалка на крыше машины была разбита, а ее перед — смят. Словом, было видно, что машинка знавала и лучшие времена. Будь тут Кемпер, он бы мигом определил, в каком году была выпущена эта модель. Но внешний вид автомобиля нисколько не противоречил общему колориту этого округа. Главное — гармония!

Все здесь было старым, искореженным и разваливающимся. Почему же полицейская машина должна выглядеть иначе? Как бы то ни было, шериф — представитель закона, а все остальное не имеет значения. Вот он сейчас приедет и все распутает!

Шериф Хойт остановил свою машину рядом с фургоном. И тут, к некоторому своему разочарованию, ребята заметили, что он один — ни Эрин, ни Кемпера с ним не было.

В отличие от своего автомобиля, Хойт оказался на удивление чистым и ухоженным. Его униформа тщательно выглажена, на брюках аккуратные складочки, накрахмаленная шляпа, до блеска начищенная сверкающая звезда, по-военному коротко подстриженные волосы.

Это был коренастый человек лет сорока пяти. Причем сразу было видно, что лучше с ним не ссориться, — никогда. Однако сейчас его грозный вид действовал ободряюще. Шериф Хойт был из тех людей, одна походка которых мгновенно вызывает в окружающих уважение.

— Простите, что опоздал, — сказал он, выбираясь из своей машины. Судя по произношению, шериф был из местных, его лицо сильно пострадало от местного климата и долгой бурной жизни. Прямо как у Люды Мей. Энди мимоходом обратил внимание, что шериф, ко всему прочему, умеет пользоваться бритвой, что было совершенно неожиданно в этих местах.

Пеппер бросилась навстречу полицейскому:

— Вы даже представить не можете, как мы рады вас видеть!

Хойт выслушал это изъявление благодарности с совершенно невозмутимым лицом: он уже осматривал заляпанное кровью стекло фургона.

— Полагаю, что тело находится здесь.

Нельзя описать, с каким облегчением наши незадачливые путешественники следили за каждым движением шерифа. Наконец-то все начинает налаживаться. Шериф приехал, и он уж обо всем позаботится. Скоро вернутся Кемпер и Эрин.

Шериф открыл дверь фургона и забрался внутрь. Пеппер, Морган и Энди, все мокрые от жары и волнения, следили за тем, что он делает там внутри. Они хотели последовать за ним, но запах разлагающегося трупа был уже слишком силен. Когда шериф Хойт открыл дверь, Моргану пришлось собрать всю силу воли, чтобы сдержать рвотный позыв.

К счастью, у шерифа таких проблем не было. Он уже тысячу раз видел подобное, так что ни жара, ни отвратительный запах не производили на него никакого впечатления.

Пеппер смотрела, как старательно Хойт обследует труп. Он снял с лица девушки грязные тряпки. Пеппер едва не разрыдалась. Господи, это лицо! Бедная, бедная девочка! Полицейский осмотрел ее руки, а затем — ноги, что Моргану показалось уже странным.

После этого шериф оставил труп в покое и принялся рассматривать кровавые пятна на стенах фургона, пытаясь по этому чудовищному орнаменту понять, кто и откуда стрелял. Наконец он взял в руки заляпанный кровью револьвер, который по-прежнему лежал на коленях у мертвой девушки.