Гордон Томас - Охотники за человеческими органами Страница 23

— Ваш шофер ждет вас внизу, — произнес Грубер все таким же ровным голосом.

Он вышел из комнаты, чтобы сделать первый из двух важных телефонных звонков. После хороших новостей для Дитера Фогеля опять наступит черед плохих. Но в конце концов он ведь всего лишь обычный смертный — ничего больше.

Глава 13

Из «Места Майка» Мортон поднялся на лифте на второй этаж и очутился перед массивной стальной дверью с табличкой «Компьютерный зал». Он всунул свою пластиковую карточку с цветовыми кодами в прорезь в стене, и дверь бесшумно распахнулась. Только его карточка была запрограммирована так, что могла открывать все подобные двери в здании.

Его окутала прохлада, царившая в компьютерном зале. Лестер Файнел поддерживал здесь постоянную температуру в 55° по Фаренгейту. Он настаивал на том, что лишенная влаги атмосфера — сухая, как в его любимой Моджавской пустыне — так же необходима, как и его решение использовать в качестве программистов только глухонемых. Лестер и в лучшие времена не выносил праздной болтовни.

Это произвело на Мортона не меньшее впечатление, чем прошлое Файнела, когда он нанимал его. Лестер фактически написал заново словарь для использования компьютеров в сборе разведданных и аналитической расшифровке. Сейчас он смотрел, как Лестер встает из-за стола в дальнем конце помещения. Мускулистый мужчина лет сорока с небольшим, рано поседевший, в плотном клетчатом пиджаке и таких же брюках игрока в гольф. Пока он пробирался между компьютерными стойками, его левая рука описывала причудливые зигзаги. Мортон не сразу сообразил, что рука изображает вертящуюся катушку с пленкой.

— Привет, Дэйв. — Никто кроме Файнела так Мортона не называл.

— Как дела, Лестер?

Махнув рукой на зал, Файнел заговорил в своей ленивой калифорнийской манере:

— Проблема. Те, кто зашифровал эти диски, свое дело знают. Мы думали, это вариант Амбра. Но может быть и Солсус-гупи.

Мортон полагал, что причиной столь отрывистой речи Лестера было постоянное слушание компьютерных динамиков, а может быть, использование языка глухонемых в общении со своим персоналом.

— Разве Амбра и Солсус-гупи не старые программы доступа КГБ? — спросил он.

— Верно, Дэйв. Позже ими пользовалась Штази. Проблема. Они засунули их в Магду.

Система связи Магда была самой секретной в Советской империи. Лестер возглавил команду в Западной Германии через день после того, как Берлин стал единым городом. Они прочесали каждый командный центр Штази и обнаружили свидетельства существования Магды, но никакого ключа к доступу в систему.

Они направились в зал, а Лестер продолжал объяснять на ходу:

— Мы испробовали Руфь, Зарф и Баймэн. Каждый раз — прокол.

Остановились, чтобы посмотреть на распечатку, выползшую из принтера в проволочную корзинку оператора. Женщина взглянула на нее, пожала плечами и отвернулась к своему монитору.

— Так что же тебе подсказывает нутро, а, Лестер? — В прошлом это уже помогало.

Шеф компьютеров поджал губы.

— Может быть, что-то медицинское. Проблема. У нас несколько миллионов систем медицинского кодирования. И это только самые крупные госпитали и клиники. Добавь сюда мелкие — и получишь около двадцати миллионов. Мы работаем с ними, но на это могут уйти недели.

Они остановились возле лазерного принтера, из которого выползала распечатка. Файнел глянул на нее.

— Клиенты «Держим-в-Форме» в Вашингтоне. Респектабельны до скуки, Дэйв.

Мортон кивнул. Он даст знать Биллу — ни к чему его людям гоняться за призраками. Когда они двинулись дальше, Мортон спросил:

— А как с тем паролем?

Файнел ухмыльнулся.

— С этим предстоит работенка. Единственный способ снять блокировку, это переписать через Медитэйл.

Лестер запряг лучших математиков, чтобы создать Медитэйл. Переписать систему под таким мощным давлением было вызовом, способным устроить полную проверку его могучему интеллекту.

— Сколько времени тебе понадобится? — спросил Мортон.

— Еще пару дней. Это как кататься на песчаной яхте в Моджави при десяти баллах. Нужно засекать изменения ветра на несколько поворотов вперед. Проблема. Я до сих пор не знаю, какой язык пытаюсь взломать. Нутром чую, это романская группа. Испанский, итальянский или французский. Когда исключим баскский, круг сузится. Скоро узнаем. Есть надежда.

— Приложи максимум усилий, Лестер. В этом деле каждый должен пройти лишнюю милю.

Мортон направился к выходу мимо программистов, колдующих над программами для поиска возможных связей между жертвами похищения органов. Он видел, что пока у них ничего нет.

Этажом выше он прошел из лифта в центральный коридор и сильным толчком открыл плотно обитую дверь с табличкой «Голосовой анализ». Несколько отдельных кабинетов здесь были объединены в общее рабочее пространство. Звуконепроницаемые кабинки расположились вдоль стен, а рабочие стойки почти не оставляли свободного места. Они были заставлены магнитофонами, осциллографами, монтажными аппаратами и приборами с мерцающими клавишами и разноцветными огоньками, о функциях которых Мортон до сих пор не имел ясного представления. Но Шалтай-Болтай настаивал на том, что каждая подергивающаяся иголка и каждый моргающий лучик являются составной частью того таинственного мира, которым он правил из своего массивного мягкого кресла за одной из стоек.

Внешне Шалтай-Болтай был похож на персонажа из детского стишка — человек-яйцо с морщинками на лбу. В течение двадцати лет от занимал должность профессора синтезированной речи в Массачусетском технологическом институте и с радостью ухватился за возможность устроиться сюда и применить свои теории на практике.

Он повернулся к Мортону, продолжая перематывать с одной катушки на другую запись звуков, изданных умирающим Кроузом — по имитации Мортона. В кабинках его сотрудники проигрывали другие копии на разных скоростях и уровнях. Шалтай-Болтай спустил свои наушники на мясистую шею и шумно высморкался.

— Это «н» у Кроуза. Похоже, уровень напряжения в твоем голосе отличается от его. Все пришли к выводу, что Кроуз не говорил nein — нет, — когда ты задал свой вопрос. Мы подняли все, что у нас есть из звуков на смертном одре. В основном. Источники советские, хотя есть и пара китайских и еще несколько из Южной Африки. Поразительно, как похожи звуки людей, когда они при смерти. — Шалтай-Болтай вечно выдавал больше информации, чем требовалось.

Взгляд Мортона охватил все рабочее пространство, где люди в наушниках сидели, склонясь над приборными панелями с мечущимися зелеными полосками звуковых дорожек и сканеров. Он снова повернулся к Шалтай-Болтаю.

— Итак, если Кроуз не говорил «нет», то что же он пытался произнести?

Шеф «Голосового анализа» закончил перематывать пленку и махнул рукой на диван, окруженный стойками с микрофонами.

— Нам может помочь, если ты сумеешь точно воссоздать то, что случилось, когда ты говорил с Кроузом.

— Нет проблем, — ответил Мортон.

Шалтай-Болтай подозвал одного из своих сотрудников и подвел Мортона к дивану. Техник подошел, двигаясь с наигранной святостью сборщика милостыни на храм.

— Сэм сыграет роль Кроуза, — пояснил Шалтай-Болтай.

Мортон уложил Сэма в нужной позе на диван и рассказал ему все что было произнесено у больничной койки Кроуза. Шалтай-Болтай наклонял голову Сэма под разными углами, пока не был полностью удовлетворен.

— По-моему, теперь звучит неплохо, — сказал он, возвращаясь к своей стойке. Он надел наушники, подключил их к магнитофону и пустил пленку, а потом кивнул Мортону.

— Вы меня слышите? — начал Мортон таким же тихим голосом, каким разговаривал с Кроузом. Когда Сэм кивнул, он приблизил свое лицо к технику. — Где вам была сделана трансплантация? — Сэм закрыл глаза, а Мортон продолжал: — Имя, герр Кроуз. Только имя. — Он снова сделал паузу. — Ромер. Вы когда-нибудь слышали о Густаве Ромере? — Мортон выждал секунду. — Если слышали, просто кивните.

Сэм издал сдавленный звук:

— Нн…

— Стоп! — скомандовал Шалтай-Болтай. — Кроуз издал четкое «н», или оно начинало смазываться?

— Оно было четкое, только остаток слова смазался, — ответил Мортон.

— Можешь вспомнить, было это «н» как в «ну» или как в «никто»?

— Скорее, как в «ну».

Шалтай-Болтай кивнул.

— Твердое «н». Хорошо, продолжайте.

Ухо Мортона придвинулось к губам Сэма, тот издал такой же неразборчивый звук, какой произносил Кроуз. Мортон выпрямился и вопросительно глянул на Шалтая-Болтая.

— Определенно тут есть над чем поработать. — У Шалтая-Болтая это выражение служило обещанием некоторого успеха.

Выйдя из «Голосового анализа», Мортон прошел в конец коридора. За дверью без всяких табличек находилось помещение, которое сделала своей собственностью Шанталь Буке. Когда он открыл дверь кабинета, она сразу же указала рукой на кресло. Он привел Шанталь в Иностранную разведку после того, как она показала, чего стоит, в местах вроде Боснии и Ирана. Она недавно отметила свой сороковой день рождения и знала куда больше, чем следовало бы женщине, о страхе и насилии.