Томас Харрис - Красный дракон Страница 23

– Вы были помощником прокурора округа.

– Да, с шестьдесят восьмого по семьдесят второй. В семьдесят втором выдвинул свою кандидатуру на место окружного прокурора, но не прошел, хотя и не добрал самую малость. Но теперь не жалею.

– Как вы представляете себе картину случившегося, мистер Меткаф?

– В первую очередь я подумал о Джозефе Яблонски, профсоюзном лидере.

Грэхем кивнул.

– В этом случае у преступления есть мотив – борьба за власть, но все решили замаскировать под нападение маньяка. Мы с Джерри Эстриджем из аппарата окружного прокурора основательно покопались в архиве Эда Джекоби, перевернули каждую бумажку.

Ничего. Получается, что особой выгоды от смерти Эда не было никому.

Зарабатывал он, конечно, немало, да еще шли проценты с нескольких патентов, но деньги в семье тратились так же легко, как зарабатывались. По завещанию все должно было отойти его жене, детям оставался небольшой участок земли в Калифорнии. Незначительный капитал предназначался для оплаты учебы старшего сына, того, который остался в живых. Денег там хватит года на три, но к этому времени он еще не закончит университет.

– Найлс Джекоби.

– Ага. Парень здорово доставал Эда. Он жил в Калифорнии со своей матерью, первой женой Эда. Попался на краже. По-моему, мать тоже ведет легкомысленную жизнь. В прошлом году Эд ездил туда, разбирался с парнем. Привез его в Бирмингем, устроил в школу, пытался сблизить с семьей, но парень ни в какую. Обижал младших детей, устроил всей семье такую веселую жизнь, что миссис Джекоби не выдержала, и мальчишку определили в школьное общежитие.

– Где он находился?

Меткаф сощурился.

– Вечером двадцать восьмого июня? Полиция этим уже интересовалась, да и я проверял. Он пошел в кино, потом возвратился в общежитие.

Подтверждается стопроцентно.

Да и кровь у него другой группы. Простите, мистер Грэхем, через полчаса мне нужно заехать за женой. Если хотите, мы можем продолжить наш разговор завтра. Что бы вы еще хотели узнать?

– Хорошо бы взглянуть на личные вещи семьи Джекоби. Дневники, письма, фотографии и так далее.

– Боюсь, вам не повезло: почти все бумаги сгорели во время пожара в Детройте. Это случилось еще до того, как они переехали сюда. Но не думайте, здесь нет ничего iiдозрительного. Эд что-то сваривал в подвале, искры попали в банки с красителями, которые он хранил там, и дом загорелся. Знаете что? Могу вам показать некоторые личные письма. Они вместе с ценными вещами находятся в банке, но, по-моему, дневников там нет. Все остальное изъято полицией. Может семейные фотографии есть у Найлса, хотя навряд ли. Давайте договоримся следующим образом: утром в половине десятого я должен быть в суде, по дороге я завезу вас в банк, и вы, не торопясь, покопаетесь в сейфе, а на обратном пути я за вами заеду.

– Идет. Но у меня есть к вам еще одна просьба. Мне нужны абсолютно все материалы, имеющие отношение к завещанию, вся переписка, связанная с ним. В особенности, если возникают спорные вопросы.

– В прокуратуре Атланты меня просили о том же caмом.

Видимо, хотят сопоставить с завещанием Лидсов, – ответил Меткаф.

– И тем не менее я хотел бы иметь собственные копии всех документов.

– О'кей. Мне нетрудно сделать это и для вас. Надеюсь, вы не считаете всерьез, что тут корыстные мотивы?

– Нет, ничего подобного я не думаю. Просто надеюсь, что и здесь и в Атланте в конце концов выплывет одно и то же имя.

– Хотелось бы надеяться.

Школьный интернат размещался в четырех тесных домишках, торчавших по углам прямоугольной площадки, заваленной всевозможным мусором. В момент появления Грэхема на школьной территории состязание меломанов за господство личных вкусов в местном эфире достигло апогея. Стереодинамики, вынесенные на длинные, опоясывающие здания балконы яростно выплескивали потоки звуков. С одного края площадки ревела группа "Кисе". Оппоненты на противоположном конце площадки пытались заглушить противников "Увертюрой 1812 года". Откуда-то сбросили шарик, наполненный водой, который шлепнулся в десяти футах от Грэхема.

Он нырнул под натянутую перед домом веревку, на которой сушилось белье, перешагнул через валявшийся у двери велосипед и направился в блок, одним из обитателей которого был Найлс Джекоби. Прошел общую комнату и остановился у приоткрытой двери в спальню, откуда ревел рок. Постучал.

Ответа не было.

Он толкнул дверь. Долговязый прыщавый парень сидел с ногами на кровати и с присвистом посасывал длиннющую трубку. На другой постели лежала девица в джинсах.

Парень мотнул головой в сторону вошедшего. Мыслительный процесс требовал от него гигантского напряжения.

– Мне нужен Найлс Джекоби.

Парень не понимал, чего хочет Грэхем. Тому пришлось вырубить магнитофон.

– Я ищу Найлса Джекоби.

– Не встревай, мужик, видишь, я делаю ингаляцию. Астма проклятая замучила. Тебя что, стучать не научили?

– Где Найлс Джекоби?

– А хрен его знает где. На кой он тебе?

Грэхем продемонстрировал бляху сотрудника ФБР.

– Напряги мозги. Где он?

– Трам-тарарам! – изрекла девица.

– Чертова трава! Слушай, мужик, я сейчас языком не ворочаю. Сам видишь.

– Ничего, разговоришься. Где Джекоби?

Девица оказалась сообразительнее.

– Сейчас узнаю, – пробормотала она и шмыгнула за дверь.

Грэхем подождал, пока она прошлась по всем комнатам этажа.

Единственным предметом в этой комнате, напоминавшим о родных Найлса Джекоби, была семейная фотография на шкафчике перед зеркалом. Грэхем снял с нее запотевший стакан со льдом, протер влажное пятно на снимке обшлагом рукава.

Девица возвратилась.

– Попробуйте зайти в "Злющую змею", – сказала она.

Выкрашенные в мрачно зеленый цвет окна бара "Злющая змея" выходили на улицу. Транспорт на стоянке возле бара собрался самый разнообразный. Здесь стояли неуклюжие грузовики, казавшиеся кургузыми без своих длинных прицепов, рядом с ними прилепились крохотные, почти игрушечные, легковушки, старые "доджи" и "шевроле" и четыре новеньких "харли-дэвидсона".

Кондиционер над входом отфыркивался брызгами. Грэхем быстро проскочил под ним и вошел в зал. Было душно, пахло дезинфекцией. Барменша, рослая, могучего сложения женщина, с закатанными рукавами, протянула Грэхему через головы сидящих у стойки колу. Кроме нее женщин здесь не было.

Найлс Джекоби, темноволосый, тощий, как спичка, крутился возле музыкального автомата. Он бросал в щель монетки, а нажимал на кнопки его приятель.

Джекоби походил на ученика-шалопая, зато по виду его товарища было сразу ясно, что никакого отношения к школе тот давным-давно не имеет. Странный тип: лицо еще совсем юное, мальчишеское, а по фигуре – сильной, мускулистой, взрослый мужчина. Крупные, ширококостные руки-клешни. Поведет плечом, и налитые бицепсы так и играют под кожей. Одет в майку и джинсы с отвисшими, переполненными карманами. Грэхем сразу догадался, что у этого парня в карманах. На левой руке профессионально вытатуированная надпись "Рожден для секса", а вот лаконичная татуировка справа, похоже, наколота любителем и напоминает тюремную кличку – "Рэнди". По-тюремному остриженные волосы отрастали неровными прядями. Когда парень потянулся к верхней кнопке автомата, на руке возле локтя мелькнула выбритая полоска кожи.

Грэхем похолодел.

Найлс Джекоби и Рэнди через весь зал отправились в свою кабинку. Грэхем пошел за ними и остановился прямо перед их столиком.

– Найлс, меня зовут Уилл Грэхем. Мне нужно потолковать с тобой.

Рэнди поднял на него недобрый взгляд и хамовато ухмыльнулся. Грэхем обратил внимание, что у него нет переднего зуба.

– Я тебя знаю? – осведомился Рэнди.

– Найлс, мне нужно поговорить с тобой.

Найлс вопросительно поднял брови. Грэхем думал о том, каково пришлось этому мальчишке в исправительной тюрьме Чино.

– У нас тут свой разговор. Вали отсюда, – процедил Рэнди.

Грэхем сосредоточенно изучал его мощные, обнаженные руки. Пятнышко на внутреннем сгибе локтя, где был налеплен медицинский пластырь. Выскобленная полоска кожи – это так Рэнди по привычке уголовников проверял остроту лезвия.

"Ты боишься его. Или при на него сам или давай полный назад".

– Ты что, оглох? Я сказал: вали отсюда, – повторил Рэнди.

Грэхем расстегнул пиджак, вынул из внутреннего кармана фэбээровское удостоверение и положил его на стол.

– А теперь сидеть тихо, Рэнди.

Только попробуй встать – получишь пулю.

– Виноват, сэр.

В голосе Рэнди зазвучала привычная показная покорность, с какой заключенные отвечают надзирателю.

– Рэнди, сделай для меня кое-что. Вначале сунь два пальца в левый задний карман. Я сказал два пальца! Там ты найдешь пятидюймовый ножичек.

Положи его сюда… Спасибо, Рэнди.

Грэхем спрятал ножик в карман пиджака. Залапанная рукоятка лоснилась.