Тони Стронг - Приманка Страница 23

– Двенадцатая аудитория. Наверх и направо. – Швейцар смотрит на часы. – Он должен вот-вот закончить.

Клэр находит аудиторию. Дверь приоткрыта, изнутри доносится голос. Она заглядывает туда. В небольшой высокой комнате с дюжиной рядов сидений Кристиан стоит на кафедре. Готовясь к поездке, он надел темную тенниску и брюки цвета хаки.

Клэр тихонько садится в последнем ряду. Несколько студентов с любопытством бросают на нее взгляды, потом снова переносят внимание на Кристиана. Голос у Воглера, как обычно, мягкий, но таящаяся в Клэр актриса замечает, что его отчетливо слышно в дальних углах аудитории.

– Мы не можем надеяться понять Бодлера, – говорит Кристиан, – не уяснив, что нельзя судить о его взглядах, особенно на женщин, по меркам нашего времени. «Moi, je dis: la volupte unique et supreme de l'amour git dans la certitude de faire le mal» – «Я утверждаю, что высшее наслаждение сексом заключено в возможности зла». Для Бодлера женщины не просто личности, а идеализированные представительницы противоположного пола, символы совершенства, ставшего плотью, и невозможности быть совершенству в этом растленном мире чем-то большим, чем мимолетная иллюзия.

Увидев Клэр, он кивает ей с едва заметной улыбкой и произносит:

– Вот что Бодлер говорит в семьдесят первом стихотворении о своей любовнице:

Мозг из моих костей сосала чаровница,Как будто бы постель – уютная гробница;И потянулся я к любимой, но со мнойЛежал раздувшийся бурдюк, в котором гной.[11]

Несколько студентов с усмешкой переглядываются. Один восторженно бормочет: «Во дает».

– Этот конфликт ясно виден как в жизни Бодлера, так и в его творчестве, – продолжает Кристиан, явно не замечая, какую реакцию вызвала приведенная цитата. – Возможно, вы помните знаменитое письмо с объявлением разрыва, отправленное Venus Blanche, где говорится… – Кристиан впервые обращается к своим записям, надев очки и сняв их по завершении цитаты. – «Пойми, дорогая, несколько дней назад ты была богиней: столь благородной и неприкосновенной. А теперь ты просто-напросто женщина… я испытываю ужас перед страстью, так как прекрасно знаю ужасы, в которые она может заманить меня своим искушением».

Клэр внезапно осознает то, чего не замечала раньше: Кристиан необычайно обаятельный актер. Он легко владеет аудиторией.

– Для Бодлера секс – не физическое вожделение, а метафизическая жажда. Не какая-то бездумная аэробика, а связь, пусть и преходящая, с жуткими, мрачными тайнами вселенной. Разумеется, как и все мистики, он обречен на разочарование. Достижение – героизм – заключено в попытке.

Еще до того, когда Воглер закончил, поднимается рука. Девушка с красным портативным компьютером, сидящая в первом ряду, запальчиво спрашивает:

– Вы говорите, Бодлер рассматривает женщин как сексуальный объект. Введя в программу этого поэта, не способствуете ли вы оправданию его взглядов?

Кристиан начинает разбирать этот вопрос любезно, методично. Студенты, поняв, что это конец лекции, закрывают портативные компьютеры и тихо поднимаются с мест.

Клэр ждет, пока Кристиан беседует с девушкой. В конце концов студентка уходит успокоенная, и Кристиан направляется к Клэр.

– Пошли, – говорит он. – Сумку взяла?

– Она внизу.

– Тогда заберем ее по пути на автостоянку.

Он выглядит почти веселым от перспективы провести выходные за городом.

– Машина у тебя есть?

– Конечно.

Машина – довоенный «ситроен», огромный, норовистый памятник старины, противящийся лязгом шестерен тому, что его заставляют в пятницу ползти к югу по туннелю Линкольна. Проигрывателя компакт-дисков в нем нет, в радиоприемнике – электронные лампы. Клэр удивляется, что он принимает американские станции – современная музыка почему-то звучит допотопно, проходя через контуры, созданные для звучания песен Эдит Пиаф и ансамбля «Джаз».

Белый фургон вынужден тащиться еле-еле, чтобы не поравняться с ним.

До дома друзей Воглера около четырех часов пути. Салон «ситроена» неудобный, и когда Кристиан сворачивает с шоссе на узкую, немощеную дорогу, у Клэр невыносимо болит спина.

Клэр уже знает, что люди, к которым они едут, Филип и Эллен, были друзьями Кристиана и, Стеллы. Она не совсем представляет, чего стоило Кристиану пригласить ее с собой, но ей понятно, что это решение было нелегким.

Дом большой, деревянный, обращенный окнами на скалистую бухту. В нем много побеленного дерева, светло-голубой мебели и картин с видами мыса. Эллен художница; и на взгляд Клэр, очень хорошая.

Эллен и Филип приветствуют Клэр с дружелюбием, неспособным скрыть их любопытство.

– Значит, это вы убедили Кристиана нарушить свое отшельничество, – с улыбкой говорит Эллен, когда Воглер отворачивается. – Очень рада познакомиться. Он отказывался рассказывать о вас.

Когда они вносят в дом свой багаж из машины, на них поднимает взгляд еще одна пара, лущащая за кухонным столом горошек в миску.

– Кристиан, ты помнишь Ханну и Сола? Ханна, Сол, это Клэр, – говорит Эллен.

Ханна с Солом приветливо улыбаются.

– А там их дети смотрят телевизор. Дом прямо-таки переполнен. – Эллен указывает на одну из дверей. – Вот ваша комната. Положите вещи и пойдемте выпьем по стаканчику.

В комнате двуспальная кровать и захватывающий вид на океан. Рыжий сеттер Морган входит в открытую дверь и вспрыгивает на постель.

– Я буду спать на полу, – спокойно произносит Кристиан. – Извини, я думал, что ясно дал понять…

– Это не проблема, – отвечает Клэр, сгоняя собаку с кровати. – Да и все равно, похоже, Морган будет оберегать мою честь.

Ужин легкий – мидии с пляжа, морской окунь, которого Филип поймал сам, и салат с горошком. Кристиан был прав: приятно выбраться из города и находиться здесь, пить пулиньи-монтраше с этими образованными, умными, свободомыслящими людьми, которые вовлекли Клэр в разговор без излишнего выпытывания или снисходительного отношения к тому, что по возрасту она, видимо, ближе к детям Сола и Ханны, чем к ним.

После рыбы Сол уходит позвонить по телефону. Филип кричит ему вслед:

– Пользоваться сотовым не пытайся! Он здесь не работает!

– Вот как?

– Да. Ни одна из сетей не действует на этой части побережья. В кабинете есть кабельный.

Клэр, теребя ожерелье, думает, что, может быть, не действует и ее микрофон. Извиняясь, она идет в туалет и открывает окошко, выходящее на дорогу перед домом. Гасит свет, чтобы лучше видеть. Небо снаружи почти черное, луна пытается проглянуть сквозь тучи.

– Фрэнк, – шепчет Клэр, – если слышишь меня, помигай фарами.

Она ждет. В темноте не появляется ни огонька.

– Фрэнк! – повторяет Клэр. – Если ты в машине, включи фары или посигналь клаксоном. Дай какой-то знак, что слышишь меня.

От внезапного стука в дверь она подскакивает.

– Клэр. Что с тобой? – спрашивает Кристиан.

– Ничего.

– Я подумал, может, ты съела испорченную мидию.

– Нет-нет. Сейчас выйду.

Перед тем как закрыть окошко, она вглядывается в темноту в последний раз.

На ночь в доме открыты окна, чтобы впускать далекое дыхание океана. Кристиан заворачивается в одеяло и ложится у окна.

Клэр лежит без сна, прислушиваясь, заставляя себя дышать в лад с океанским плеском. Она слышит, как Воглер поднимается и подходит к кровати. Чувствует, как качается кровать, когда он ложится рядом.

Рука обнимает ее и забирается в тесное пространство между рукой и грудью. Сердце Клэр колотится, она притворяется спящей.

Они долго лежат так, потом Клэр понимает, что Кристиан заснул.

Глава двадцать пятая

В город они возвращаются поздно вечером в воскресенье. В понедельник в девять утра Клэр будит Фрэнк.

– Просыпайся, тебе нужно это прочесть.

Он бросает на постель газету, потом подходит к окну и раздергивает шторы.

Несколько секунд Клэр не может вспомнить, где находится. Потом неуверенно берет газету и машинально раскрывает ее на странице с театральными рецензиями.

– Не там. – Фрэнк отнимает у нее газету и складывает. – Здесь.

Первая полоса; вторая рубрика.

УБИЙЦА ПРИСТРАИВАЕТСЯ В ИНТЕРНЕТЕ

Сайт выглядит кибер-обителью убийцы. Мэр осуждает отсутствие оперативной регулировки.

Возможно, сейчас пользование Интернетом для проведения банковских операций или покупки книг самое обычное дело, однако новый сайт показывает, что Интернет обладает и более жуткими возможностями. Pictureman.com утверждает, что показывает фотографии, сделанные убийцей Перл Маттьюз, двадцатидевятилетней проститутки, обезглавленное тело которой обнаружено в отеле «Счастье» возле Второй авеню.