Алекс Норк - Черный ход Страница 23

………………………………………………………………………………

— Вы живы, лейтенант?

Прозвучал голос неподалеку, и он, отфыркавшись, сидя по пояс в поганой луже, нелепо переспросил:

— А вы?

— Кажется, жив.

— Ой, фу… грязь-то какая. Даже жена меня так не обгаживала.

Он напрягся и поднялся на ноги.

Растекавшиеся потоки были уже не выше колена.

И вскрикнул от радости! Менее чем в ста ярдах стоял небольшой джип.

— У вас там есть запасная одежда?

— Спортивный комбинезон.

Провинциальная полицейская диспетчерская содрогнулась:

— Где ваш начальник?! Немедленно! Я лейтенант американской полиции! Рядом с городом тер-рористы!!

— Вам нужен команданте, сеньоро?

— Именно! Срочно ведите меня к команданте!

……………………………………………………………………………………

Неплохо — они прилично владеют английским.

— Сэр, где именно, вы говорите, это место?

Он попросил бумагу и стал рисовать, сообразуясь с движением по обратному ходу…

— Вот здесь, сэр?.. Четыре мили от города?

— Примерно так.

— В этом месте чья-то дорогая усадьба. Там частное владение.

— Там нужно все заблокировать, команданте. Они вывезли на эту территорию не только меня, а и крупного американского ученого.

— Похищение людей, сэр?

— Да, и кроме того, там располагается группа вооруженных боевиков. Их нужно брать большими силами.

— У меня только двадцать человек, считая тех, что на отдыхе.

— Это мало. Обратитесь за помощью. Нужна военная группа в пятьдесят человек, плюс полицейские, которые заблокируют все дороги.

Сочный со смолистыми усами человек, успокаивая, поднял руку:

— Я буду сейчас говорить по телефону. Они никуда не денутся. От меня еще никто не ушел, вам подтвердит каждый лавочник. Садитесь на диван, отдохните. — Он обратился к молодому в непонятных офицерских знаках помощнику: — Диего, дай гостю все, что ему захочется.

Кажется, только сейчас, в углу на диване просторного кабинета, он перевел дух и почувствовал вдруг, как приятно же на свободе дышится.

— Текила, кофе, сэр?

— Ой, так хорошо, что ничего не хочется.

— Сигарету или сигару?

— Спасибо, я не курю.

Помощник почти что чисто говорил по-английски:

— Пива, сэр? У нас очень хорошее здешнее пиво.

— Пива?.. Да, я бы немного выпил. Вы очень гостеприимные люди, Диего.

— Сейчас будет, сэр. Вы тоже гостеприимные люди. Мне было очень хорошо у вас на стажировке во Фриско. Посмотрите пока телевизор.

Телевизор болтал какую-то чепуху, но по угловому значку, это был не местный канал на английском, а Си-эН-эН.

Пошла рамка показа текущих событий.

Ему еще трудно вернуться к прежней, подаренной судьбой жизни, поэтому и слова диктора звучат только как голос…

А вот, на экране появился Джек…

Джек?! Что он там делает, среди кучи народа?..

О Боже, Глория! Она жива!

Стоит сейчас сзади между Джеком и губернатором.

О чем они говорят в журналистские микрофоны?..

— Майор, как вам пришла эта замечательная идея в голову?

Джек Даллес проверил обеими руками свою прическу:

— Идеи всегда приходят именно в это место, леди и джентльмены! У меня, во всяком случае, не случается по-другому.

— Нет, по поводу той конкретной идеи, сэр.

— Друзья и коллеги, все очень просто. Практика — лучший учитель. — Джек чуть скосил глаза на Глорию.

— Как сказал лорд Френсис Бэкон, — помогла та.

— Да, мой привет этому умному англичанину. — Брови Глории, от «приветов» умершему четыреста лет назад, поползли вверх. — Надо только лишь обращать внимание на факты, господа. Попробуем их оценить. — Он, вынуждая к паузе, довольно осмотрел присутствующих. — Человек в среднем на восемьдесят процентов состоит из воды, не так ли? Но разве это водяной мешок? — Джек категорически мотнул головой: — Нет, он сильный, жесткий. Посмотрите на наших замечательных спортсменов. Вода, понял я, составляет собой отнюдь не инертную жидкость. Возьмите простую шоколадную плитку: в ней много воды, но она же не вытекает. Не правда ли? — обратился он к молоденькой журналистке, и оба вместе глупенько рассмеялись. — Вот именно, мэм. А дыня, сбросьте ее кому-нибудь на голову… Не желаете? Правильно, и я вам не советую. Но дыня на девяносто пять процентов состоит из воды. Леди и джентльмены, я все перепробовал. Нужно делать шаги самому. Расстреляйте плитку шоколада из пистолета, и у вас получится куча мелких плиточек. А если шоколад будет большим и толстым, пули не причинят ему ничего, кроме бессмысленных дырок. То же самое произойдет с мороженым, — Джек махнул рукой, — а, и со всем остальным! Значит, прошу внимания, вода не инертна, а в каждом продукте обладает скрепляющим структурным свойством. Что нужно, следовательно, сделать, чтобы разрушить продукт?.. Вбросить туда концентрированную соль! Весь мир уже знает мой этот ответ. И чем больше в биологической структуре воды, тем пагубнее для нее соль. Маленькие солевые пули, и искусственные структуры монстров рушатся. Такие пули блестяще показали себя на испытаниях, потому что из лаборатории покойного Уоррена еще удалось забрать экспериментальные препараты.

«Да уж, теперь покойного, — горестно осознал лейтенант. — А Джек, сукин сын, майора себе заработал».

Вперед выступил губернатор:

— Нация и весь мир спасены! — провозгласил он.

И тут же какая-то дама с визгом бросила в него цветочный букет. Бросила слишком сильно, тот хлопнулся губернатору прямо в морду, а упустившая этот эпизод охрана растерянно засуетилась.

— Большое спасибо! — поблагодарил губернатор. — Теперь самое время вспомнить о нашем главном герое, нашем блистательном лейтенанте. Сорок дней, леди и джентльмены, сорок дней со дня гибели этого прекрасного человека. Прошу всех проехать на кладбище.

— Про кого они говорят, Диего?

— Ваш коллега, сэр, доблестный офицер, первый, вступивший в борьбу с чудовищами. И ваше пиво. Попробуйте.

Команданте, которого он все время ловил боковым зрением, бурно общался по телефону, и испаноязычные рулады то уходили вверх, то снижались, видимо, от таких же встречных с другой стороны.

— Что-то не получается, Диего? Руководство не соглашается на операцию?

— Нет, сэр, руководство всегда соглашается на операции, неважно какие, надо тренировать солдат. Команданте пока еще говорит со своей женой. У них всегда так, когда он к вечеру собирается задержаться.

— O, Santa Madona!

— Почему, сэр?

Но лейтенант не успел ответить. Программа вырезала промежуточные кадры, и сейчас длинный кортеж автомобилей подъезжал к кладбищу.

И снова укорачивая съемку, показали… его могилу.

— Как пиво, сэр?

— Лучше всего остального!

Ему, на сороковой день, понесли цветы…

Джек медленно подошел со своим личным венком. С лентами: «От Лучшего Друга». Положил, потрогал каменную плиту, погладил ее, как человека за плечи, и, вдруг затрясшись, заплакал.

Услужливые камеры показали его грубоватое лицо, с катящимися по щекам светлыми каплями, и Глорию, попытавшуюся помочь ему отойти. Но Джек не отрывал рук от плиты и плакал…

Заиграли национальный гимн.

Лейтенант встал и застегнул какие-то пуговицы.

И губернатор, вон, плаксиво опустил физиономию… и украдкой посмотрел на часы.

Плачут… а капитана не могли присвоить посмертно.

Вот, плачут теперь, когда его нет.

Горько… и ему самому сделалось тоже.

Жена бывшая, эта уж точно сейчас рыдает! Обеспечения по смерти разведенного мужа ей получать не положено. Небось думает, чего еще из дома не унесла? Вот сокрушается, стерва!

Лейтенант поднял кружку с пивом и улыбнулся: «Нет, всегда остается что-то светлое в этой жизни. Что бы от нее самой ни осталось, а подумаешь — светлое есть!».