Томас Перри - Собака Метцгера Страница 24

— «Вокс попули» в Икстапе, единственная газета в Мексике, осветившая эти цифры. У нее тысяч тридцать подписчиков.

— Сам по себе отчет реален? — поинтересовался Голдшмидт.

— Мы пока не знаем. Вообще цифры примерно совпадают. В школах Мексики пятнадцать миллионов детей и около шестисот тысяч учителей. Пока наши люди не получили подтверждения от мексиканского министерства образования, но они работают над этим.

Посыльные приходили и уходили, а долговязый молодой человек в дверях хмурился, когда его наушники издавали писк. Толпа посыльных образовалась за пустым креслом Марии Хуртадо, пока Кирнс жестом не пригласил их подойти.

— Тут сообщают, что отчет действительно пришел откуда-то из министерства образования как эксклюзивный для «Вокс попули».

Мария Хуртадо положила перед собой лист и просмотрела еще раз:

— Цифра по количеству учителей неточная. Их почти шестьсот тридцать тысяч.

— Спасибо, Мария, — поблагодарил Кирнс. — Это явно правительственное сообщение, а не платное объявление.

— Понятно не до конца, — проговорил директор. — Что все-таки это означает?

— Напротив, все понятно, — неожиданно раздался голос Портерфилда. — Это означает, что следует отменить операцию в Сан-Франциско и заняться делом.

— Точно, — кивнул Голдшмидт. — С самого начала идея была дурной, а теперь яснее ясного, что бумаги не у русских. Мы бы здорово влипли.

— Так у них нет бумаг? — переспросил директор.

— Во всяком случае, еще нет.

— Конечно нет, — подтвердил Портерфилд, — иначе мексиканское правительство не предлагало бы за них пятнадцать миллионов.

Директор мрачно обвел глазами присутствующих:

— На сегодняшнем утреннем заседании необходимо еще раз прояснить все альтернативы и сделать оптимальный выбор. Поэтому я пригласил специалистов, которые поделятся своими соображениями.

— Молнар! — шепнул Голдшмидт Портерфилду.

— Я слышал, — проговорил директор, — именно это и имелось в виду. Итак, первый из них — мистер Боб.

— Мистер Боб?

— Это — последнее имя, побыстрее забудьте его. Итак, Боб неоднократно принимал участие в акциях, связанных с похищением и выкупом, так что…

— А он знает, что может последовать за этим?

Но тут дверь отворилась, и абсолютно лысый мужчина в хорошо сшитом деловом синем костюме в тонкую полоску отрекомендовался:

— День добрый, я мистер Боб. Вы готовы меня выслушать?

— Полагаю, что — да, мистер Боб, — величаво произнес директор и тут же нахмурил брови, словно сказал что-то не то. — Но мы, похоже, отстаем от графика, поэтому попрошу вас — только самое существенное.

— Это возможно. — Боб уселся рядом с директором и начал: — Итак, речь зашла о деньгах. Остановите меня, если я заговорю слишком быстро. Если что-то понадобится уточнить, спрашивайте. Если я понадоблюсь снова, звоните 9559. В общем, в подобных случаях ваш козырь — деньги. Похитители от них никуда не денутся — не потеряют, не уйдут. Расплатитесь с ними говорящими деньгами, и деньги расскажут вам, кто они.

— Какие сейчас используются? — задал вопрос Портерфилд.

— Их три вида: фальшивые, помеченные и обработанные.

— Обработанные? — вклинился Кирнс, как будто только что очнулся.

— Химически обработанные. Купюры можно обработать тремя способами: ядом, компонентами биологического оружия, химическими разрушителями.

— Деньги что — разрушаются?

— Конечно, это же лишь краска и бумага. Купюры выцветают от отбеливателей, становятся клейкими и влажными от некоторых растворов, от соответствующих смесей горят. Это может произойти не сразу, а через какое-то время, поэтому следует проявлять осторожность.

— Мистер Боб, а что вы порекомендуете для крупной партии денег, — энергично воскликнул директор, — для выкупа в пятнадцать миллионов долларов? Фальшивые купюры?

— Возможно, — отозвался Боб, — но с ними бывают проблемы. Беда в том, что у нас их всего два вида — высший и низший сорта. Купюры низшего сорта обманут только тех, кто почти не видел настоящих американских купюр, их нельзя сбыть даже в супермаркете. Но деньги высшего сорта — еще большая ошибка, ведь их стоимость чрезвычайно высока, но при этом любое приличное оборудование покажет фальшивку. Мой совет — используйте обработанные. Мы порекомендуем химиков — разумеется, за плату. Впрочем, химики нынче дешевы.

— Кажется, мы напрасно тратим время мистера Боба, — сказал Портерфилд. — Сейчас время — деньги. Мы заплатим выкуп людям, которые живут в этой стране, возможно, захотят положить их в банк или потратить здесь. Кроме того, они могут попытаться сохранить часть того, что мы собираемся выкупить.

— Значит, так. — Мистер Боб уставился в потолок. — Биологическое оружие отпадает — не хватало только эпидемии в собственной стране; фальшивки далеко не всегда срабатывают; помеченные тоже не годятся — мы не уверены, что все участники будут их трогать. Так вы полагаете, что они могут отдать вам не все?

— Похоже на то, — скривился директор.

— Тогда единственная надежда — однодолларовые банкноты. Того, кто их перевозит, легко выследить. — И мистер Боб встал.

— Постойте, — поднял руку директор. — А как насчет упаковки? Ее нельзя использовать — нанести электронные сигналы или что-то в этом роде?

— Увы, — ответствовал мистер Боб. — В мировой истории еще не было вымогателей, которые хранили бы выкуп в той упаковке, в которой получили его. Раз уж они требуют деньги, значит, знают, куда их положить. Похоже, что деньги — не решение вашей проблемы. — И, кивнув, мистер Боб направился к двери.

— Кто следующий? — ехидно поинтересовался Голдшмидт. — Сверхметкие стрелки или лилипутский спецназ в форме пожарников?

Директор поиграл скулами и сел в глубокой задумчивости.

Глава 21

Китайчик Гордон любовался серо-жемчужным туманом, затянувшим небо в полдень. Вокруг, как новенький кофейный сервиз, сияли сотни отполированных автомобилей.

Кеплер кивнул на широкий белый транспарант, натянутый между деревьями:

— «Ралли иностранных автомобилей»! Ненавижу. Ну и словечки — не выговоришь.

— Не ори так. Ну, что? Все готовы?

— Конечно, и мешки, и Иммельман, и Маргарет. Слушай, ну ты прямо настоящий автомобилист! В такой куртке ты просто обязан напялить соответствующую кепку.

— Прекрасно. Главное — не отличаться от других. Радостно встретить энтузиаста автомобильного спорта. — С этими словами Китайчик исчез в толпе.

На противоположной стороне автомобильного поля Иммельман стирал пыль с покрышек «фольксвагена», принадлежащего Маргарет.

— Ну вот. Блестит как новенький.

Его слегка напугали все эти «порше», «ягуары» и «БМВ».

— «Фольксвагенов» здесь сотни. Ну, не волнуйся, это больше напоминает пикник, а не гонки. На твою езду эта публика не смотрит; им главное — подавить тебя своей совершенной ездой. Здесь все позволено, потому что соревнуется в основном молодежь.

— Скорей бы все кончилось! Чертов парик сдавливает мне мозги.

— Уже скоро, — утешил Иммельман, взглянув на часы, затем отпер багажник и уставился на горизонт — выражение глаз скрывалось за солнечными очками. — Если у меня получится, я собираюсь жить именно так…

— Что, в государственном парке?

— Раньше это было ранчо Уилла Роджерса, вон там, на пригорке, стоял его дом, а здесь он пас лошадей. Вообрази, что здесь нет этих кретинов с их погаными машинами, а только дюжина славных лошадок, и никакого шума, только птицы поют в эвкалиптовой роще.

— Мы будем тебя навещать.

— Надеюсь. Но вы с Китайчиком такие умные… Надеюсь, куша, который мы сорвем, вам хватит. Раньше я восхищался Китайчиком, теперь — вами обоими.

— Ты боишься, что мы влипнем, да?

— Скоро узнаем.

Он снова взглянул на небо, затем прислушался.

В кабине спортивного самолета сидел долговязый молодой человек, охранявший дверь зала заседаний в Лэнгли, в голубой нейлоновой куртке и бейсбольной кепке. Из-под куртки выпячивалась рация, которую полагалось носить со специально приспособленными пиджаками, а новехонькая кепка была настолько мала, что от этого юноша казался иностранцем, никогда раньше не носившим таких. Они летели в тишине уже двадцать минут, как вдруг он изрек:

— Это неверно.

— Что именно? — полюбопытствовал пилот, но молодой человек извлек свою рацию и начал нажимать на ней кнопки, морщась от писков в наушниках. Затем он склонился над картой и объявил:

— Оказывается, это произойдет в государственном парке Уилла Роджерса. Полно людей и автомобилей. — Он взглянул в иллюминатор. — Тысячные толпы. Рация ничего не почувствует.

Затем, после долгой паузы, он скомандовал пилоту:

— Все совпадает. Значит, так: один пролет над парком, затем снижение до верхушек деревьев, я сбрасываю мешки, и мы набираем высоту. Все под контролем.