Хеннинг Манкелль - Мозг Кеннеди Страница 24

Луиза вернулась к себе в номер и вдруг осознала, что делает лишь одно — ждет Арона. «Я замираю, когда проводник останавливается. — От этой мысли ей стало тошно. — Почему я не двигаюсь?»

Оставив на столе записку, она вышла из гостиницы. Пообедала в небольшом ресторанчике неподалеку. Расплатившись и заметив, что уже четвертый час, решила, что Арон, конечно, уже вернулся в гостиницу. Проверила мобильный, но он не звонил и не оставил никакого сообщения.

Пошел дождь. Она побежала обратно, натянув на голову куртку. Портье покачал головой. Господин Кантор еще не пришел. Звонил ли он? У нас нет сообщений для госпожи Кантор.

Она встревожилась по-настоящему. Но не из-за того, что Арон сбежал. Что-то случилось. Она позвонила на его мобильный, но безуспешно.

До самого вечера Луиза сидела в гостинице. Об Ароне ни слуху ни духу. Она несколько раз набирала номер его мобильного, но телефон был отключен. В семь вечера она спустилась в холл. Села в кресло и стала смотреть на людей, сновавших между гостиничными дверями, регистрационными стойками, барами, газетными киосками. В углу, возле двери в бар, какой-то человек изучал карту. Она исподтишка разглядывала его. Что-то привлекло ее внимание. Она знала его? Встречала раньше? Луиза прошла в бар, выпила бокал вина, потом еще один. А когда вернулась в холл, мужчины с картой уже не было. Теперь на его месте сидела женщина, говорила по телефону. Расстояние был слишком велико, и Луиза не разобрала, на каком языке она говорила, а уж тем более о чем.

Около половины девятого Луиза выпила еще один бокал вина. Потом вышла из гостиницы. Ключи от квартиры Хенрика Арон забрал с собой. Ну конечно, там он и просидел весь день, за компьютером Хенрика. Быстрым шагом она дошла до Тупика Христа. У подъезда оглянулась. Вроде бы тень прячется в темноте, куда не достает свет уличного фонаря? На нее снова навалился беспричинный страх.

Не о таком ли страхе говорил Хенрик в беседах с Назрин и с самим собой, в своих записках?

Луиза открыла дверь подъезда и позвонила в квартиру Бланки. Та открыла не сразу.

— Я говорила по телефону. У меня заболел отец.

— Ты сегодня видела здесь моего мужа?

Бланка решительно покачала головой.

— Ты уверена?

— Он не приходил и не уходил.

— Ключи у него. Мы, наверно, что-то перепутали.

— Я тебе открою, а уходя, ты просто захлопнешь дверь.

Луиза подумала, что надо бы спросить Бланку, почему та ей солгала. Но что-то ее остановило. Сейчас в первую очередь нужно выяснить, где Арон.

Бланка отперла дверь и сбежала вниз по лестнице. Луиза, стоя в полумраке, прислушалась. Потом зажгла по очереди все лампы и обошла квартиру.

Внезапно разрозненные фрагменты встали на свои места и образовали неожиданную картину.

Кто-то хотел убрать Арона. Это связано с Хенриком, с треклятым мозгом президента, с поездками Хенрика, его потрясением, его болезнью и его смертью. Арон — проводник. Он — самый опасный, тот, кого необходимо убрать в первую очередь, чтобы тропу не обнаружили.

Луиза похолодела от ужаса. На цыпочках подошла к окну, выглянула на улицу.

Там никого не было. Но ее пронзило ощущение, что кто-то вот только что оттуда ушел.

11

В гостинице Луизу Кантор мучила бессонница. Ей вспоминалось, как она себя чувствовала в самые трудные минуты. Когда Арон сбежал. Когда начал слать плаксивые, пьяные письма из питейных заведений по всему миру. И теперь вот опять исчез. А она не смыкала глаз.

В попытке прибегнуть к заклинанию тех сил, что удерживали его вдали от нее, она пошла в его номер и забралась в его постель, которой он так и не воспользовался. Но спать все равно не могла. В голове молниями проносились мысли. Надо ухватить их, пока они не врезались в землю. Что случилось? Неужели она все-таки ошиблась? И он исчез, опять бросил ее и Хенрика? Второй раз потихоньку улизнул? Неужели он действительно настолько жесток, что, разыграв горе, пошел в церковь зажечь свечу в память о покойном сыне, а на самом деле уже решил исчезнуть?

Луиза встала, вынула из мини-бара бутылочки. Ей было наплевать, что пить. Она влила в себя водку, шоколадный ликер и коньяк. Алкоголь немного успокоил ее, но, разумеется, это была лишь фикция. Она легла, а в ушах звучал голос Арона.

Ни одному человеку не под силу нарисовать волну. Талантливый художник способен запечатлеть на полотне человеческое движение, улыбку, взгляд. И боль, и страх, как у Гойи — человек, в отчаянии простирающий руки к расстрельному взводу. Все это можно уловить, все это я видел воспроизведенным вполне реалистически. Но волну — никогда. Море постоянно ускользает, волны уворачиваются от тех, кто пытается их поймать.

Она вспомнила путешествие в Нормандию. Первое, какое они совершили вместе. Арону предстояло прочитать лекцию о предполагаемом грядущем сближении телефонии и компьютеров. Луиза взяла в университете отпуск и отправилась с ним. Одну ночь они провели в парижской гостинице, где сквозь стены пробивалась восточная музыка.

Ранним утром они поездом выехали в Канны. Их страсть не знала границ. Арон увлек ее в туалет, где они в тесной кабинке предались любви, — такого Луиза не представляла себе даже в самых смелых фантазиях.

В Каннах они несколько часов пробыли в красивейшем соборе города. Она смотрела на Арона со стороны и думала: «Вот человек, с которым я проживу остаток своих дней».

Тем же вечером, после того как Арон прочитал свою лекцию, встреченную долгими аплодисментами, она рассказала ему, что пережила в соборе. Он взглянул на нее, обнял и сказал, что чувствует то же самое. Они встретились, чтобы вместе прожить всю жизнь.

На следующий день, в немыслимую рань, под проливным дождем они на взятом напрокат автомобиле покинули Канны и поехали на побережье, где в июне 1944 года высадились союзники. У Арона в США был родственник. Private Lucas Cantor, рядовой солдат, погибший на «Омаха Бич» еще до того, как высадился на берег. Луиза и Арон, припарковав машину, отправились под дождем и ветром бродить по пустынному берегу. Арон молчал, замкнувшись в себе. Луиза не хотела тревожить его. Решила, что ему разбередило душу, но много позднее он признался, что молчал, потому что чертовски промерз от холода и сырости. Какое ему дело до Лукаса Кантора? Кто мертв, тот мертв, особенно через 35 лет.

Но именно там, на побережье Нормандии, он наконец остановился, прервал молчание и сказал, указывая рукой на море, что ни один художник не способен достоверно изобразить волну. Даже Микеланджело не смог нарисовать волну, даже Фидий не сумел изваять ее. Волны, сказал он, показывают людям их ограниченность.

Луиза запротестовала, приводила примеры. Маринист Хэгг, например, уж он-то умел воплощать на холсте волны? А все библейские мотивы, изображающие одинокие, брошенные суда в шторм, или море на японских гравюрах? Но Арон стоял на своем, даже голос повысил, что удивило ее, поскольку раньше с ним подобного не бывало.

Ни одному человеку не дано запечатлеть волну таким образом, чтобы она, волна, это одобрила, заявил Арон, и, стало быть, так оно и есть.

Они больше никогда не говорили о волнах, кроме того случая на холодном берегу, у которого погиб Лукас Кантор, еще не успев ступить на сушу. Почему это вспомнилось ей именно сейчас? Может, здесь скрыто какое-то сообщение, весть об исчезновении Арона, которую она посылала самой себе?

Луиза встала с его кровати, подошла к открытому окну. Ночь, в комнату задувал теплый ветер. Слышались отдаленные звуки транспорта, из ресторанной кухни доносился звон посуды.

Внезапно она осознала, что теплота ночи обманчива. Арон не вернется. Тени в мраке, угаданные ею, ложь Бланки, пижама Хенрика — все это свидетельствовало об опасности, грозящей ей самой. Отойдя от окна, она проверила, заперта ли дверь. Сердце громко стучало. Мысли не желали поддаваться контролю.

Луиза снова открыла мини-бар, вынула оставшиеся бутылочки. Водка, джин, виски. Она оделась — было четверть пятого — и, глубоко вздохнув, решилась открыть дверь. Коридор был пуст. Тем не менее ей почудилась какая-то тень возле лифта. Она замерла. Игра воображения, тени, вызванные ею самой.

На лифте она спустилась в пустынный холл.

В окошке, выходившем в заднюю каморку, мелькал голубой свет телевизора. Звук приглушенный, похоже, какой-то старый фильм. Услышав ее шаги, вышел ночной портье. Молодой, вряд ли старше Хенрика. На лацкане пиджака висел бейджик с его именем — Хавьер.

— Госпожа Кантор что-то рано встала. Ночь теплая, но идет дождь. Надеюсь, вас ничто не разбудило?

— Я не спала. Мой муж пропал.

Хавьер бросил взгляд на шкаф с ключами.

— Его ключи у меня, — сказала Луиза. — В номере его нет. Со вчерашнего утра, уже почти сутки.