Алексей Яковлев - «Прощание славянки» Страница 24

— А вы один, Константин Николаевич?

Белый Медведь отвернулся от меня.

— с советником. Я вам советника своего привез.

— Критского? — спросил в трубке ехидно совсем другой голос.

— Зачем? — успокоил их Белый Медведь. — Я вам своего нового советника привез. Пименова Ярослава Андреевича.

— Ах, историка? — почему-то обрадовался другой голос. — Охрана с вами?

— Со мной, — признался Белый Медведь.

Другой голос скомандовал четко:

— Оставьте охрану и водителя за забором. И заезжайте. Вам сейчас откроют.

В трубке запели резкие короткие гудки. Белый Медведь выключил ее и откинулся спиной на дверцу.

— Все понял, Ивас-сик? Это они… Они нас заказали.

Белый Медведь вздохнул. Тускло сверкнула в темноте золотая коронка.

— Завтра. После трех… Ты понял, Ивас-сик? До трех часов нас бы уже с тобой не было…

Белый Медведь открыл окно, выставил в него свой тяжелый подбородок и тихо свистнул. Из темноты к машине подошли охранники и водитель. Белый Медведь протянул «трубу» водителю Боре и посмотрел на часы.

— Я сейчас туда заеду. Вас просят здесь оставить… Если я через полчаса не выйду, звони Акуле… Я понятно излагаю?

— Так точно, — ответил Боря по-военному.

Белый Медведь пересел на место водителя и включил двигатель.

— Это единственный выход, Ивас-сик. Решить все сразу. Они нас все равно в покое не оставят.

Я хотел заорать, выскочить из машины… Но вместо этого спросил только, не узнавая своего голоса:

— Откуда они знают, что я историк?

Белый Медведь включил передачу и сказал, отъезжая от куста:

— Они все знают.

Через стекло он помахал охранникам и выехал на широкую, освещенную потусторонним, ядовитым светом аллею. Только мы подъехали к серым глухим во— ротам, они вздрогнули и раскатились в стороны, погромыхивая железом. Из ворот вышли двое в камуфляже, зорко оглядели салон и попросили открыть багажник. Белый Медведь чертыхнулся и вышел из машины. А я через переднее стекло смотрел на старинную уютную дачу под черепичной крышей на самом берегу реки. В двух окнах на втором этаже горел большой свет. Там ждали нас…

Просторный первый этаж сквозь высокие полукруглые окна был освещен бледным светом июньской ночи. На том берегу реки ярко светилась новая бензоколонка. Она мне показалась такой далекой, будто нас разделяла не река, а бескрайний океан. Там была другая жизнь, которую мне не суждено увидеть больше.

Сверху по широкой лестнице неслышно спустился бледный молодой человек в черном вечернем костюме. Когда он подошел к нам, меня поразили его странные, чуть удивленные глаза с крошечными зрачками. Он протянул руку Константину:

— Юрик.

И когда Константин протянул в ответ свою, он ловко отвел ее в сторону и достал из внутреннего кармана кожаной куртки Константина пистолет:

— Извините, это придется оставить здесь.

Белый Медведь буркнул недовольно:

— Мог бы просто спросить… Шмонать-то зачем?

— Извините, — сказал тот и протянул руку мне. — Юрик.

— У меня ничего нет, — растерялся я.

Юрик посмотрел на меня странными глазами, прижал к себе и двумя руками быстро облапил мою спину и поясницу. Мы стояли, обнявшись, от Юрика пахло дорогим одеколоном, Юрик недовольно отпихнул меня, будто это я сам полез к нему обниматься.

— Извините. Прошу наверх. Вас ждут.

Мы поднялись на второй этаж. По крытому толстой ковровой дорожкой коридору Юрик повел нас в глубь дома, обернулся на ходу, прижав палец к губам.

— Уже поздно. Хозяйка отдыхает. Потише, пожалуйста.

Мы и так шли тихо по красной ковровой дорожке. Может, он услышал, как неистово стучит у меня в груди мое бедное сердце? Юрик приоткрыл высокую белую дверь в конце коридора.

— Можно?

И мы вошли в кабинет. Большой свет потушили. Над зеленым письменным столом горела старинная, бронзовая настольная лампа. За столом сидел еще молодой белобрысый мужчина с модной темной небритостью на лице: поменьше небольшой бородки, побольше похмельной щетины. Одет он был в смокинг с красной бабочкой под подбородком. Не вставая, мужчина указал нам рукой на два стула перед столом. Константин подобрал куртку и сел на правый стул. Я стащил вязаную шапку и плюхнулся на левый, под лампу. В тишине громко стучали в темном углу стоячие старинные часы. Мужчина смотрел на меня с нескрываемым интересом. Глядя на меня, он спросил Константина капризно:

— Зачем вы меня разбудили, Константин Николаевич?

Он обманывал, не скрывая, — не мог же он спать в смокинге. Но Константин сделал вид, что не заметил его лжи.

— Поговорить надо, Дмитрий Миронович…

— Я слушаю, Константин Николаевич. Что у вас за проблемы?

Константин за стрелку поддернул черную брючину и положил ногу на ногу.

— А вы не удивились, Дмитрий Миронович, что у меня еще есть проблемы?

Дмитрий Миронович ответил ему печально:

— В этой стране я уже ничему не удивляюсь, Константин Николаевич.

Константин помолчал и сказал:

— В меня сейчас стреляли.

— Ну да? — удивился все-таки Дмитрий Миронович. — Не попали?

— Попали, — вздохнул Константин. — Киллер — профи. Два трупа на мостовой.

Дмитрий Миронович шумно поскреб свою модную растительность.

— Понимаю… Вы «подставу» устроили. Круто… Киллера взяли?

— Ушел.

— Жаль, — посочувствовал он Константину. — Очень жаль… Надо было брать… А так, как в том анекдоте — опять проклятая неизвестность…

Он откинулся на спинку кресла и засмеялся беззвучно, одними связками: «Ка-ка-ка-ка-ка». А я смотрел на его тонкие пальцы под лампой на зеленом сукне стола с тускло блестевшим серебряным перстнем на левом мизинце и думал: неужели по заказу этого холеного, красивого парня появились четыре трупа в один день? Неужели он мог меня заказать? Совершенно незнакомого ему человека… Он опять посмотрел на меня с интересом, и я понял, что он что-то про меня знает.

Константин, набычившись, угрюмо молчал, и Дмитрий Миронович повернулся к нему.

— Я вам сочувствую, Константин Николаевич, но ничем вам помочь не могу… Я ведь не Генеральный Прокурор, — и он опять засмеялся одними связками.

— У меня есть подозрения… — Константин не закончил фразу и замолчал.

— Подозрения — это несерьезно, — брезгливо сказал Дмитрий Миронович.— Подозрения — это удел рогатых мужей. Мы же с вами серьезные люди, Константин Николаевич.

Я видел, как побелели скулы Константина.

— Тогда серьезно… Это вы меня заказали, Дмитрий Миронович! Вы!

Тот широко улыбнулся:

— Как у вас говорят — за базар отвечаешь?

— Отвечаю, — мрачно сказал Константин.

Дмитрий Миронович задумался.

— Мы с вами, кажется, нигде не пересекались, Константин Николаевич… Не считая, правда…

— Считая! — стукнул ладонью по столу Белый Медведь.

Дмитрий Миронович посмотрел на него удивленно и пожалел Константина:

— Вы, что же, думаете, я из-за Людмилы? Вы же сами мне ее уступили. Даже отступного не взяли, — он обратился ко мне. — Я предлагал. По-честному. Он отказался…

Константин лег грудью на зеленое сукно стола.

— Если бы я взял отступного — вопрос был бы снят. А так он до сих пор вам покоя не дает. Он до сих пор не решен… И вы решили его закрыть. Раз и навсегда.

Дмитрий Миронович недовольно сморщился:

— Это фрейдизм какой-то. Сексопатология… У вас реальные улики есть?

— Есть, — широко улыбнулся Константин.

— Какие? — спросил себя Дмитрий Миронович и пожал плечами.

— Черный катафалк! — поднял перед носом палец Константин.

— Вы бредите? — участливо спросил Дмитрий Миронович.

— Черный джип «Паджеро». На котором киллеры приехали, — спокойно объяснил ему Константин. — Это Людмилин джип. Я узнал его. Меня убивать приехали на ее джипе.

Дмитрий Миронович шумно огладил модную щетину.

— Мало ли в городе таких джипов?

— Не много, — уточнил Константин. — А с царапиной на правом крыле один. Всего один. На двери моего гаража черная краска осталась… Так Людочка к вам торопилась, чуть дверь не вынесла… Хотите экспертизу?

Дмитрий Миронович, положив небритый подбородок на ладонь, жалел Константина от всей души:

— Какой вы ерундой занимаетесь, Константин Николаевич. Вы же серьезный человек. Джип Людмилы Анатольевны уже год как в угоне. Менты мне справку выдали… Показать? — Он открыл ящик стола и зашелестел бумагами. — Может, у Люды в секретере? Разбудить ее?

— Не надо, — отрезал Константин.

— Да вы не волнуйтесь. Справка есть. Найдется. Будьте уверены, — успокаивал его Дмитрий Миронович.

— Я уверен — найдется,— согласился Константин. — Только кто же у вас решится машину угнать? Жив ли еще тот отморозок?

Дмитрий Миронович беззвучно смеялся.

— Это не ко мне. Не ко мне.

— Чтобы вашу машину целый год искали, — не сдавался Константин. — Никогда не поверю.

— Ваше право, — поддержал его тот. — Хотите верьте, хотите нет. А у меня справка на руках. Ваша улика не проходит, Константин Николаевич. Надо было киллера брать. Живым. А так, как в том анекдоте, опять проклятая неизвестность… Да?