Тони Парсонс - Загадка лондонского Мясника Страница 25

Вдалеке послышались звуки, похожие на птичий гвалт.

– Ага, – сказал директор. – Кажется, это мистер Филипс с ребятами.

Солдаты увидели их первыми.

Мы с Мэллори стояли на краю регбийного поля, наблюдая, как хозяева одолевают гостей из государственной школы. На перепачканных грязью мальчиков, что выскочили из лесополосы, мы обратили внимание не сразу.

Инвалиды перестали делать упражнения – они смотрели на опушку. Наконец мы тоже заметили неладное.

Мальчишки, рыдая, пронеслись мимо. Кто-то визжал, точно перепуганный зверек.

Я поймал одного за руку:

– Что случилось?

– Помогите, сэр, – всхлипнул тот. – Там мистер Филипс. Помогите! Его убивают!

И тут из-за деревьев показался Гай Филипс. Он зажимал руками шею, а белый костюм заливала кровь. Кто-то перерезал тренеру горло.

Филипс, шатаясь, побрел к нам. В его глазах читался смертельный ужас. Мы бросились навстречу. Он рухнул в объятия Мэллори, уронил руки, и кровь хлынула фонтаном.

На шее зияла черная рана. Мэллори сорвал свой галстук, перевязал горло умирающего и опустился рядом с ним на колени, прямо в грязь. Достал телефон, но тот выскользнул из окровавленной руки.

Я бросился в рощу, услышав, как инспектор что-то крикнул мне вслед.

Сначала мне пришлось прорываться сквозь толпу бегущих мальчишек, однако вскоре я остался один и бежал, пока не добрался до какого-то поля, пустынного, точно поверхность Луны.

Я остановился, тяжело дыша и не зная, что делать дальше. На другом конце поля виднелась ферма. И тут я заметил на стволе дерева кровавый отпечаток ладони.

Среди построек вдруг мелькнула тень. Неизвестно, что это было: мое воображение, человек или игра вечернего света, но я трусцой припустился к ферме.

Добежав до полуразрушенного кирпичного загона, я увидел, что окна дома разбиты. В нем давно никто не жил. Я прислонился к стене и вздрогнул, услышав звук, похожий на детский плач. В загоне была свинья. Кто-то спутал ей задние ноги, будто собирался прирезать, и она ползла по грязной земле. Перешагнув через обломки кирпичей, я присел на корточки и развязал веревку. Свинья завизжала и в панике рванулась прочь.

Я уже хотел встать, и тут мой затылок взорвался болью. Меня обхватили сзади за шею, в поясницу ударил чей-то кулак.

Сильные руки неизвестного сдавили меня как тиски. Человек стоял прямо за спиной и пытался наклонить мою голову набок. Я мог бы пнуть его в голень, но у меня не хватало сил. Мог бы вцепиться в его мошонку, но замер, парализованный шоком и болью.

Я был в его власти. Пальцами левой руки он давил мне на правую щеку так, что с внутренней стороны в плоть врезались зубы. Скосив глаза влево, я увидел нож.

Кинжал Ферберна – Сайкса. Единственное в мире оружие, созданное, чтобы перерезать сонные артерии.

Кончик длинного тонкого лезвия ткнулся мне в шею, чуть сдвинулся вперед, уколол в кадык. Скользнул обратно к напряженной мышце и там надавил сильнее.

Кинжал проткнул кожу, вспыхнула боль. Пульсирующим затылком я чувствовал ровное дыхание убийцы. По шее скользнула теплая струйка.

В ужасе я попытался сместить центр тяжести и начал лягаться. Я боролся с врагом и слабостью, бил, чертыхался, не желая сдаваться. Но он сдавил меня сильнее, и я обессилел от боли. Острие вошло глубже, и лезвие оказалось внутри.

Я обмяк и взмолился:

– Пожалуйста, не делайте этого. У меня есть дочь.

Он замер.

В правый висок ударил конец металлической рукояти. Еще раз. Должно быть, я на секунду отключился, потому что пришел в себя, когда стоял на коленях. Голова кружилась, меня тошнило.

– Пожалуйста, – прошептал я, подняв глаза, и вдруг увидел чемоданчик.

Старый кожаный чемоданчик криминалиста. Он стоял на клочке сухой земли.

Меня пнули изо всех сил. Носок ботинка, укрепленный стальной накладкой, врезался в поясницу. В глазах потемнело, я увидел желтую вспышку и россыпь искр, спину пронзила невыносимая боль. Я осознал, что кричу.

Я слышал шум, видел огоньки, но понимал, что все это – в голове. Я не мог встать и полз на четвереньках. Мышцы одеревенели, только страх заставлял меня двигаться вперед. Время будто исчезло, но я знал, что оно идет, потому что грязь вспаханного поля сменилась ковром палых листьев. Наконец я добрался до травы и услышал настоящие голоса.

Я почувствовал чье-то горячее дыхание, в ужасе отшатнулся.

– Пожалуйста, нет! – крикнул я и увидел перед собой испуганную морду свиньи.

Часть вторая

Декабрь: сны о мертвых

Четырнадцать

Я лежал в темноте на своей кровати, а в большой комнате Скаут играла со щенком.

Шум их возни убаюкивал, и это были целительные звуки. Смех дочери звенел колокольчиком. Она таскала какую-нибудь старую погрызенную игрушку, Стэн гонялся за ней, и его коготки мягко стучали по полу. А потом спину снова пронзала боль, я вздрагивал и просыпался.

Меня нашли на краю спортивных полей и отвезли в ближайшую больницу. Врач хотел, чтобы я провел там ночь, но я отказался. Нужно было во что бы то ни стало вернуться домой, к дочери.

Доктор посветил мне в глаза, проверил, нет ли переломов, и после стандартного осмотра нехотя препоручил заботам полицейского офицера. С ним я и приехал домой. Миссис Мерфи только взглянула на меня и сразу отправила в постель, пообещав, что предупредит своих родственников и будет спать у нас на диване. В кровати я провалялся сутки, но отдохнуть не получилось – боль не стихала.

Дрожь начиналась в пояснице, потом шла вверх, к основанию черепа. Казалось, что судороги сводят каждый мускул. Сначала боль гнездилась точно в том месте, где неизвестный меня пнул, затем постепенно сместилась выше, к плечу, а затем по ребрам – к шее и позвоночнику, точно искала место поудобнее. Куда она пойдет дальше, предугадать я не мог.

Однако хуже всего были мышечные спазмы. Я выгибался, когда по телу прокатывалась очередная мучительная волна, и стискивал зубы, чтобы не закричать.

– Папочка?

В дверях стояла Скаут. Я подумал, что испугал ее, но она просто принесла телефон.

– Там какая-то женщина.

Я подождал, пока дочка выйдет, и услышал, как миссис Мерфи говорит ей, что нужно причесаться.

– Вулф слушает, – сказал я в трубку.

– Это Скарлет Буш, – ответила взволнованная журналистка. – Вы его встретили! Встретили Мясника Боба!

– Понятия не имею, кого я встретил.

– Конечно же, это был он.

– Откуда у вас мой номер?

– Мы хотим помочь вам в поисках Боба. Мой редактор говорил с владельцем издания и заручился его поддержкой. Мясник должен ответить перед законом.

– Вы меня оболгали. В своей статейке вы написали то, чего я никогда не говорил.

Она даже не смутилась:

– Как сказал писатель Э. Л. Доктороу, художественного вымысла не существует. Есть только повествование.

– Иными словами, вы все сочиняете?

– Не совсем так. Я имею в виду, есть факты, а есть правда. – Она помолчала. – Что за девочка взяла трубку? Это Скаут?

Я с трудом сдержал ярость:

– Не смейте звонить мне домой!

– Вы видели Боба в лицо?

– Не смейте говорить с моей дочерью.

– Он с вами общался?

– Держитесь от нее подальше.

– А вы ему что-нибудь сказали?

Спину опять свело. Я закусил губу, прерывисто дыша через нос, и репортерша подумала, что напала на верный след.

– Так вы все-таки с ним общались?

Пожалуйста, у меня есть дочь.

Я умолял. Умолял подарить мне жизнь. Обезумел от ужаса. Потерял человеческий облик.

Пожалуйста.

– Что вы ему сказали, детектив? Уговаривали? Угрожали? Как вы себя чувствовали? Ходят разговоры об орудии убийства. Это какой-то нож для отрядов особого назначения. Старая школа. – Я услышал, как она барабанит по клавишам. – Кинжал Ферберна – Сайкса. Вы его видели?

Я беззвучно выругался. Откуда только они прознали?

– Последний вопрос. Технический. Третье убийство – это поворотный момент, – сказала она, заметно повеселев. – После трех смертей преступлению присваивают другой статус. Теперь у нас орудует серийный убийца. Так?

Я повесил трубку.

В комнату забежал Стэн и, склонив головку набок, с любопытством наблюдал, как я тщетно пытаюсь надеть носки.

– Тебе сюда нельзя, – сказал я. – Давай-ка на выход.

Он лег и продолжал смотреть на меня. Сидя на кровати, я натянул рубашку. Стэн положил голову на лапы. Я застегнул пуговицы и снова принялся за носки. Все без толку – спина окаменела.

Стэну явно наскучило это зрелище. Он встал, зевнул и потянулся – поднял хвостик и почти коснулся грудью пола, потом качнулся вперед, вытянув задние ноги. Посмотрел на меня: теперь попробуй сам.