Борис Бабкин - Тайна меча самураев Страница 25

– Ты не боишься, что тебя за оружие привлекут? – быстро спросил Маслов.

– Этот, – поднял правую руку с пистолетом Леонид, – именной. Этот я купил, и разрешение есть. Я из всего оружия предпочитаю пистолет. Особенно в населенном пункте. Гораздо удобнее, чем автомат, – улыбнулся он. – А вы тоже вооружились, – увидел он в руках Маслова двустволку двенадцатого калибра.

– Теперь я постоянно буду с ружьем, – кивнул тот. – А насчет собаки ты придумал очень правильно. И собака хорошая, залаяла, когда мы вышли.

Над метеостанцией завис вертолет. Из него выпрыгивали люди в камуфляжах и с автоматами в руках.

Магадан

– Вот сучары позорные! – прорычал Прокопенко. – Ну ничего не могут. Хорошо, я им место, где живу, не назвал. Гниды, – сплюнул он. – Этот Хранитель как ниндзя какой-то. Никак его завалить не могут. – Посмотрел на часы. – Куда еще эта сучка запропастилась? – процедил он. – Ведь говорил, не задерживайся. А может, хвост почувствовала? – прищурился он. – Но вроде о ней никто не знает. А она не из тех, кто языком треплет. Но я чего-то не понимаю. Зуб задергался, – качнул он головой. – Тоже бабки с Костика просит. Странно. Может, просто решил ситуацией воспользоваться? Надо убирать его, – пробормотал он. – Или он может убрать меня. Они споются, якутские и он. Собственно, их высчитать могут. И, не дай бог, Щеглов запаникует и с повинной придет. А он может. Он, собственно, и стер надпись. Водитель просто зашел на трупы посмотреть и засек надпись. Не добили эту сучку, вот она и успела мою фамилию написать. Хорошо, Щеглов заметил и стер. Хотел меня на крюк поймать. А я ему встречный вопрос. Во-первых, кто эту надпись видел, а во-вторых, зачем стер. Это соучастие, и ты тоже на срок пойдешь, и не на маленький. Я тебя по делу возьму. Сразу пасть закрыл. Но Суханов действительно как заговоренный, – недовольно проговорил он. – Никто его, суку, завалить не может. Там семеро было, и нате вам, хрен к носу. Всех взяли. Хорошо, никто не знает мой адрес, а то бы точно сдали… Но с Сухановым надо кончать. Как? – довольно зло спросил он.

– А очень просто, – услышал он голос Анны.

– А ты откуда взялась? – уставился он на нее.

– Я домой пришла, – усмехнулась она. – А за деньги спасибо, но зачем…

– Погоди, – остановил он ее. – Ты говорила, что Суханова можно убрать довольно просто. Как? – снова спросил он.

– Им два японца интересовались, – усмехнувшись, она села на диван. – Я просто слышала, как какого-то бича расспрашивали про Суханова. Я проследила за ними, они в портовой гостинице живут. Работают в ремонтной бригаде. Кстати, англичанина в…

– Да помню я, – кивнул Прокопенко. – И как к ним подойти?

– А зачем подходить, – усмехнулась она. – Я просто им двух шлюшек подложу, и они все запишут на диктофон. Кто переведет, я знаю. А заставить их говорить про Суханова проще простого. Просто упомянуть его фамилию. Например, девки просто поговорят о том, как его пытались убить на метеостанции, вот и все. И они наверняка начнут говорить между собой о Суханове.

– А ты просто умница, – попытался обнять Анну Владислав.

– Разумеется, все это не за спасибо и поцелуй, – усмехнувшись, увернулась она от его рук. – Подходит тебе такой вариант? Тогда я пошла. Но сначала гони десять тысяч долларов, – улыбнулась Анна. – Иначе делай все сам.

– Сейчас, – проворчал Прокопенко и, войдя в спальню, вытащил из-под кровати дипломат. Открыв, достал доллары, сунул его обратно. Анна поспешно отступила от двери. – Держи, – сунул он ей в руки пачки.

Она аккуратно уложила их в сумку.

– Я пошла. Диктофон у меня есть.

– Вот это номер, – удивленно пробормотал Прокопенко. – С чего это она вдруг решила помочь?

– Все поняли? – спросила Анна. – Просто…

– Да все ясно, – усмехнулась рыжая длинноногая блондинка. – Значит, те бабки, что мы с них получим…

– Они ваши, – сказала Анна. – Но при условии…

– Все будет, как ты хочешь, – в один голос ответили девушки.

– А откуда у Суханова оружие? – строго спросил прокурор.

– Первый у него именной, – ответил Ларионов. – В Чечне за выполнение…

– Второй? – не дослушав, спросил прокурор.

– Купил по разрешению. Он предпочитает два пистолета. Стрельба по-македонски с двух рук и качание маятника. Сейчас этому обучают в…

– Понятно, – кивнул прокурор. – Почему Суханов не хочет работать у нас?

– В милиции он, может, и начал бы работать, а в полиции – ни за что, – ответил Ларионов. – Знаете, если честно, как-то непривычно и даже вроде как обидно, когда обращаются «господин полицейский». Не знаю, когда привыкну к такому обращению.

– Ты вот мне скажи. Он действительно расправится с теми, кто его отца и брата убил?

– Скорее всего, да, – помолчав, ответил Ларионов.

– А что его за это судить будут, он не думал? – проворчал прокурор.

– Он отомстит за отца и брата, – тихо проговорил Ларионов. – Вот если бы у вас…

– Все, – остановил его прокурор. – Иди. И попробуй объяснить Суханову, что его действия будут…

– Но его действия вполне подойдут под самозащиту, – улыбнулся капитан.

Москва

– А отец знает, что он отец? – спросил Иван Федорович.

– Знаешь, – перебила его Мария, – мне плевать на это. Я делаю это не для него. Для себя. Я уверена, что мой сын будет гордиться мной. И папой, наверное, тоже, – улыбнулась Мария. – Характер у него папин. Постоянно бьет ножками. Но главное – здоровый.

– Значит, он будет Леонидович? – спросил Иван Федорович.

– Конечно. Но фамилия, разумеется, будет Березов. И…

– Знаете, – усмехнулся Иван Федорович, – я начинаю беспокоиться о своем здоровье. Суханов не убьет меня, конечно, но поломает прилично. И Альберту достанется. Рано или поздно Леонид узнает правду, и не представляю, что сделает со мной и Альбертом. Вам-то, понятное дело, ничего не будет, а крайних он найдет, – кивнул Иван Федорович и засмеялся.

– С чего это вдруг ты так развеселился? – подозрительно посмотрела на него Мария.

– Да просто я подумал: вы меня не уволите. Лучше, чем я, вам никого не найти. Потому что только я могу вытерпеть такую госпожу, как вы, Мария Александровна, – усмехнулся Иван Федорович. – А я, может быть, не одну человеческую жизнь спасу, и Суханова от тюрьмы уберегу. Ведь если он найдет убийц отца и брата, положит их всех, так что ему большой срок дадут. А он сидеть в тюрьме не будет. Он сам себе пулю всадит. Например, мне Суханов как человек нравится, – кивнул он. – Поэтому я сделаю все, чтобы этого не случилось. А еще лучше и спокойнее это можете сделать вы, – добавил он. Маша, опустив голову, молчала. – Зря ты так, Мария Александровна, – качнул он головой. – Ведь ты можешь остановить его, а значит, спасти. Не секрет, что он тебя любит, – вздохнул Иванов-Федоров. – Неужели тебе это все равно? Использовала его как суррогатного папашу, и гуляй, Леня.

– Не смей так разговаривать со мной! – вскочив, закричала Маша. – Просто он боится стать зависимым, ведь семья – это ответственность и обязанность. А он к этому не привык. И отговорка у него имеется. Настоящий мужчина никогда не будет жить как альфонс. Хорошо сказано, и все вроде объясняется. Но я найду ему работу, он без выходных вкалывать будет, – она опустила голову, и Иванов увидел на ее глазах слезы. – Я тоже люблю его, – прошептала Маша. – Но не хочу умолять и упрашивать его.

– А почему ты не сообщишь ему о ребенке? – спросил он.

– А как я объясню его появление? – Маша посмотрела ему в глаза. – Неужели ты не понимаешь, что я, накачав его этой алтайской травкой, по сути, изнасиловала его?

– Успокойся, – прижал ее к груди Иван Федорович. – Я, собственно, не знаю, что тебе сказать или подсказать, но попробуй сама все хорошенько обдумать. Пойми, что ты его можешь навсегда потерять. Но помощи он не примет и дело доведет до конца. Его просто остановить надо. Пойми ты это.

– Как? – выкрикнула она. – Он же меня не послушает. Я, собственно, где-то понимаю его. У него убили брата и его детей, изнасиловали жену. Он не остановится, пока не отомстит. И я его не виную. Поэтому я сделала то, что сделала. Зная, что он не пойдет на это. Но он отец моего ребенка. И я рада этому. А насчет того, чтобы помочь ему, – Маша качнула головой, – я просто не знаю, как. Он живет ради того, чтобы отомстить. И любой, кто попытается помешать, превратится в его врага.

– А если сообщить ему о сыне? – осторожно задал вопрос Иван Федорович.

– Нет. Он начнет презирать меня, а я этого не хочу. Я знаю, он помнит меня как женщину, хотя и не знает, что был со мной. И тем не менее я знаю, он любит меня. Поэтому я просто не знаю, как поступить и что делать, – тяжело вздохнув, она начала вытирать слезы.