Макс Коллинз - Секретные материалы: Хочу верить Страница 25

Давай, отец Джо, думала Скалли. Пятьдесят на пятьдесят… рискуй.

— Я ее ощущаю, — сказал бывший священник. — Да. Она еще жива.

Наконец-то в лице у Скалли появилось удовлетворение. Она смотрела на Малдера, будто хотела спросить: «Каких тебе еще доказательств?»

Малдер молча кивнул и так же молча вышел из отделения.

Через несколько секунд она попыталась догнать его в коридоре — он шел к выходу.

— Малдер!

Он оглянулся, но не остановился.

Она догнала, пошла рядом, потом спросила:

— Малдер? Ты куда сейчас?

Он остановился. Обернулся к ней, и в лице его и в голосе была мягкость, но в словах — стальная твердость.

— Может быть, он говорил о второй женщине, Скалли. Ты не хуже меня знаешь, что истинная экстрасенсорика здесь бывает неточна. И вторая похищенная может еще быть жива.

— Малдер…

— Все прочие опустили руки, но если она еще жива? Я ее найду.

Она кивнула. Она все понимала — от исчезновения его сестры до недавно вновь испытанного чувства собственной востребованности, и все, что между этими двумя моментами. Она понимала.

Он наклонил голову набок, глядя на нее испытующе, думая, быть может, не снисходительность ли это с ее стороны.

— Ты думаешь, что я не понимаю, — сказала она. — Но я понимаю все.

Теперь кивнул он. И он тоже понял, и понял, кажется, печаль, что была за ее словами.

— Это то, за что я тебя полюбила, — сказала она.

— И это то, — ответил он с некоторым затруднением, — что не дает нам сейчас быть вместе.

Она хотела броситься к нему, высказать свою любовь, любовь вопреки всему, сказать, что передумала — но было поздно.

Малдер уже отвернулся и уходил, оставив ее одну в забитом народом коридоре больницы.

Одну, и с неизмеримым ощущением утраты.

ТРЕЙЛЕРНЫЙ ПОСЕЛОК

СЕЛЬСКАЯ МЕСТНОСТЬ В ВИРДЖИНИИ

12 ЯНВАРЯ

Пластиковый занавес, отделяющий псарню от комнаты, где работали врачи, был сдвинут, и Черил Каннингэм, припавшей к круглому отверстию в деревянном ящике, было немножко видно, что они там делают.

Второй пленный, которого она раньше видела — то ли пациент этих врачей, то ли подопытный кролик, непонятно, — лежал на каталке, закрытый до шеи одеялом. Этому человеку, у которого резкие черты лица смягчались светлыми женскими глазами, было очень плохо — судя по серой коже и едва заметному дыханию.

А страшный похититель с прямыми волосами, которого она про себя назвала Распутиным, совершенно выйдя из себя, орал что-то на старого доктора в медицинском халате. Что его так разозлило, она никак знать не могла, как и не знала, что это за комната, где работают врачи — ей видны были только неясные очертания медицинских приборов и ярких ламп.

Вроде бы спор шел о больном на каталке. Распутин энергичными жестами показывал на него, и к злости примешивались другие эмоции, хотя не совсем понятно какие. Забота? Страх? Этот Распутин чего-то боится?

Высокий и тощий доктор, отбросив свои обычно доброжелательные манеры, тоже орал на Распутина изо всех сил, повышая накал спора. Двое ассистентов в белом мелькали на периферии — их внимание было полностью поглощено этой стычкой.

И тут-то Черил Каннингэм увидела то, что убедило ее: она либо сошла с ума, либо уже в Аду.

Распутин, не прекращая спора, сдернул с больного одеяло, показывая на голое тело, но это тело вообще не было телом мужчины!

Потом он набросил одеяло, укрыв пациента снова до шеи, и Черил подумала, не бредит ли она под действием наркотиков? Может ли такое быть, что под халатом — таким же, как на ней сейчас, — женское тело, соединенное с мужской головой?

Но конфликт разрешился так же быстро, как вспыхнул, и Распутин бросился прочь из комнаты, мимо двух ассистентов, через пластиковый занавес, скрывшись с глаз Черил. Потом она услышала, как старый доктор коротко и четко приказал что-то своим ассистентам, и они сразу пришли в движение.

И пошли к ней!

Черил отшатнулась, но двое в белом подошли к ящику, быстро его открыли и протянули к ней руки.

И выволокли наружу под ее душераздирающий вопль.

СЕЛЬСКАЯ МЕСТНОСТЬ В ВИРДЖИНИИ

12 ЯНВАРЯ

Будто во сне, тащился Фокс Малдер по снежному ландшафту, увязая на каждом шагу этого пути возвращения к… к чему? К месту преступления? Отец Джо приводил Малдера и сотрудников ФБР в эту ледяную пустыню дважды, и оба раза откапывали какие-то части тела.

Он что-то искал, хотя даже понятия не имел что. Но его тянуло к этому месту, где из ледяного пейзажа выгрызли ледяной блок и отвезли в лабораторию для извлечения отсеченных конечностей и расчлененных торсов. Осталась только яма в земле, обнесенная землемерными колышками и, конечно же, полицейской лентой.

Малдер остановился, как паломник у гробницы, как человек, потерявший веру и надеющийся здесь ее обрести. Руки в перчатках в кармане пальто, клубы пара от дыхания на холоде; он медленно повернулся на месте, озирая окрестности. И его глаза остановились на холме, господствующем над местностью.

Он не мог бы рационально объяснить, почему решил проверить эту вершинку, но когда долез до верха, убедился, что действительно отсюда видно все. Обернувшись в другую сторону, он заметил узкую дорогу. То ли это было наитие, то ли это была вроде бы единственная дорога в этом уголке виргинской глубинки, которой они с агентами ФБР не проезжали.

Но как бы там ни было, по рациональным соображениям или по другим причинам, но Малдер поехал по этой дороге на своем белом «таурусе». Это было не просто — дорогу с последнего снегопада не чистили, и он ехал по колеям, оставленным каким-то проехавшим ранее внедорожником покрупнее. Хотя солнце еще не зашло — по крайней мере, предположительно, ему полагалось быть за низкими облаками, — но видимость Малдеру перекрывал очередной снегопад. «Дворники» делали все, что могли, но они, как и сама машина, с возникшей нагрузкой не справлялись, так что Малдеру еще повезет, если он не застрянет тут в снежной пустыне.

Дорога пронеслась через рощу, через расчистку, и Малдер с облегчением выехал с нее на чищенное и ухоженное шоссе. Надо было выбрать — направо или налево, чутье ничего не подсказывало, и он наудачу свернул налево. Не имея никакого понятия, где он находится, Малдер ехал сквозь усиливающийся снегопад, пока не уперся в небольшой поселок.

«Таурус» сбавил ход, поехал по недавно расчищенной дороге через небольшой и будто призрачный городок. Низкие старые здания почти все были темны, и только случайные машины иногда проезжали туда или сюда по этой — очевидно, главной — улице. Малдер уже почти проехал насквозь эту деревушку размера «моргнул и не заметил», когда вдруг увидел на старом каркасном здании большую вывеску: «НАТТЕР. КОРМА И ТОВАРЫ ДЛЯ ЖИВОТНЫХ».

Наступали сумерки и, надо думать, время закрытия — видно было через стекло, как ходит внутри крупный мужчина в синей клетчатой рубашке, готовясь запирать.

Малдер все равно подъехал и бросился стучать в окно, пока не появился этот человек, похожий на сельского Дона Риклса с лысой круглой головой и прищуренными глазами. Он приоткрыл дверь:

— Закрыто!

Сказал не так зловеще, как Риклс, но и не так чтобы слишком дружелюбно.

— Вы извините за беспокойство…

Владелец лавки кормов, глядя через плечо Малдера на его припаркованный «таурус», сказал:

— Сынок, ты если хочешь в такую погоду ехать на этой вот машине, так лучше поторопись.

— Мне только минуту вашего времени.

— Ну, тогда заходи. Не будем холоду напускать.

Он шагнул назад, пропуская запоздавшего покупателя, и Малдер закрыл за собой дверь. За человеком в синей клетчатой рубахе и джинсах он прошел между штабелями товара к старомодному деревянному прилавку с весами для кормов и прочими эзотерическими приборами, прямо хоть сейчас готовых в передачу «конкурс старины».

Но дальше за грузным владельцем ему идти не пришлось, поскольку тот быстро залез за прилавок и исчез где-то в подсобных помещениях. Оттуда раздался его голос:

— Так чего тебе надо, сынок?

— Хотел бы узнать, нет ли у вас ветеринарного транквилизатора под названием ацепромазин…

— Есть, конечно. — Он вынырнул за прилавок с пачкой бумаг в руке. Прищуренное лицо стало недоверчивым: — Это если у тебя рецепт есть.

— Нет.

— Тогда извини.

Малдер полез в задний карман, и владелец, предположив, вероятно, что сейчас ему предложат взятку, оглядел покупателя с выражением, где смешались подозрительность и жадность — в потрясающе равных дозах, будто две уравновешенные чаши весов.

— Это ты брось, сынок…

— Мне его не нужно, — сказал Малдер. — Я хотел бы знать, не случалось ли вам продавать этот препарат вот этому человеку.