Александр Новиков - Бездна Страница 26

– Дело? – произнес фон Дрейзе. – На миллион?

Чердыня подозревал, что Барон лезет в рискованные предприятия не из-за денег – он определенно не беден… по крайней мере не настолько беден, чтобы рисковать головой из-за денег… Чердыня подозревал, что Барону нравится риск. Хотя деньги нравятся тоже.

– Легкая прогулка, – сказал Чердыня. – Но с риском.

– Ага!– сказал Дрейзе. – А… где?

– Среди руин и человеческих отбросов.

– Это нам подходит, – произнес потомок прусских аристократов.

– Тогда для начала вам следует перейти на диету, перестать бриться и принимать душ.

Утром Студент с Глебом привели собаку – среднего размера трехцветного кобелька. Пес был явно бездомный – худой и напуганный. Студент привязал его к верстаку в гараже. Сам сел в стороне, закурил. Подошли Дервиш, Кот и Немой.

Пес сидел напряженно, боязливо косился на людей.

Дервиш сказал:

– Боится… Жизнь, видно, у него не шибко сладкая.

Кот буркнул:

– Ага… а мы, г– гуманисты, решили ее еще п– подсластить.

Он сплюнул и ушел. Через минуту вернулся, принес миску с гречневой кашей и сосиской, поставил рядом с собакой: ешь, п– псина. Пес покосился – он давно уже не ждал от людей ничего хорошего и сейчас тоже ожидал подвоха. Он смотрел то на миску, то на людей. Спустя три-четыре минуты голод пересилил страх, и пес принялся за еду. Он жадно ел, а пятеро мужчин сидели на досках и смотрели, как он ест. У них были угрюмые лица.

Пес съел все неправдоподобно быстро и вылизал миску.

Студент, а вслед за ним Глеб вышли вон из гаража. Кот поднялся, затушил сигарету и тоже собрался выйти, но в дверях остановился.

– Может, – сказал Кот, – не надо на с-собаке? С– собака-то чем п– провинилась?

– А на ком? – отозвался Дервиш.

– Это как раз не п– проблема. У нас тут к– как раз ликвидация наметилась. Так что есть достойный, т-так сказать, кандидат.

– А что за кандидат?

– П– предатель. Некто Сердюков… Я вам докладывал.

– Да, я помню, – Дервиш нахмурился, потом сказал: – Обвинение в предательстве – тяжкое обвинение… Вы уверены?

– Уверены, – ответил Кот. – П– предатель. П– предателей уничтожать надо не раздумывая.

– Это эмоции, Виктор. Мы не имеем права на эмоции. Если мы точно знаем, что Сердюков – предатель, мы должны прикинуть, нельзя ли его использовать. Например, для дезинформации «гестапо».

– Мы рассматривали этот в-вариант – не к-катит

– Ну что ж?.. А когда вы планировали провести ликвидацию?

– Г– готовы хоть сегодня. Он живет неподалеку, в д-деревне на Рыбинском водохранилище.

– У кого он был на связи?

– У Г– Горина.

Дервиш немного подумал и сказал:

– Ладно. Завтра мы с Гориным наведаемся к нему.

– А мы?

– А вы с Немым поедете в Карелию, в Петрозаводск.

Кот улыбнулся и отвязал собачонку: беги, псина.

Рано утром Кот и Немой уехали. Горин был огорчен. Ему определенно хотелось спросить у Дервиша, куда тот отправил его товарищей, но он не спросил.

Спустя час отправились за предателем. Через три часа болтанки по совершенно убитым дорогам были на северном берегу Рыбинского водохранилища. С собой привезли надувную лодку с мотором.

В дороге Горин рассказывал про предателя:

– Он, сука, троих сдал. Никогда бы его не заподозрили, но он прокололся. Ма-аленькую ошибку совершил – мы сами сначала ничего не заметили. А когда заметили, провели контрольную операцию.

– Где брать его будем? – спросил Дервиш.

– Он рыбак заядлый. Каждый день на рыбалке. Лодка у него нарядная, приметная – бело-красная. Надо посмотреть, стоит у причала или нет. Если нет ее, то, значит, он и сейчас на воде.

Студент прогулялся к причалам, где стояли лодки местных. Вернулся и доложил, что бело-красной лодки нет. Тогда накачали и спустили на воду надувнушку. Горин поставил на транец десятисильный китайский «Хуанхэ». В лодку погрузили удочки, автомобильный аккумулятор и «Ужас». Сели трое – Дервиш, Соколов и сам Горин. Студент остался на берегу.

«Хуанхэ» ровно запел, двинулись. Соколов сидел впереди, был мрачен… Прошли между зарослей камыша, выскочили на чистую воду. Гуляла волнишка, раскачивала полтора десятка разномастных лодок и катеров. Бело-красной среди них не было. Пошли на юг вдоль западного берега и вскоре обнаружили ее. Горин натянул на голову капюшон. Прошли совсем рядом с бело-красной – метрах в десяти. Мужик в лодке недовольно покосился.

– Он? – спросил Дервиш.

– Он, – сквозь зубы процедил Горин. – Он, тварь такая.

– Вот и ладушки. Теперь нужно выбрать позицию для выстрела… Так, чтобы других рыбачков не зацепить.

– А если попробовать во-он с того мыска? – предложил Горин. Дервиш согласился: – Пожалуй. – И тут же обратился к Соколову: – Как думаете, Алексей Захарыч – достанет?

– Достанет, – проворчал Соколов. – С усилителем достанет.

В борт ударила волна, обдала всех брызгами.

Спустя три минуты подошли к мысу, высадились. Горин вынес на берег упакованный в непромокаемый чехол «Ужас» с антенной, потом треногу и аккумулятор. За минуту все собрал. Он встал на колено, навел антенну на бело-красную лодку, посмотрел на дисплей прицела и сказал:

– Ого! Не далеко ли будет?

Дервиш тоже посмотрел на дисплей. В окошке дальномера светилась цифра «723,7». Рыбак был виден так же хорошо, как три минуты назад, когда они прошли в двадцати метрах от его лодки. Он курил и ветер относил в сторону дым его сигареты. Дервиш обернулся к Соколову:

– Семьсот двадцать метров… Достанет, Алексей Захарыч?

– Достанет. Я ночь не спал, и кое-что просчитал. По моим расчетам получается: достанет. Даже и с запасом… Поставьте на таймере десять секунд.

Горин сказал: оґкей, – выставил в окошке цифру «10», и прильнул к прикладу. Ветер шевелил его волосы.

Соколов нервно произнес:

– Что вы тянете?

Дервиш положил руку на плечо Соколова, слегка сжал. Горину сказал: давайте, Геннадий… Горин кивнул: даю… На дисплее прицела было хорошо видно лицо предателя – круглое, румяное, с пшеничными усами. Вполне симпатичное лицо человека, который любит жизнь – женщин, рыбалку, баньку. Любит выпить, хорошо закусить, смачно рассказать анекдот… Горин видел в прицеле лицо человека, который сдал «гестапо» трех других человек. Которые тоже любили жизнь… Геннадий Горин нажал на спусковой крючок – нелепый рычажок от бытового прибора. На дисплее вспыхнула красная точка… В первую секунду – она показалась очень длинной – ничего не произошло. И во вторую тоже. Предатель все так же сидел в лодке и, возможно, что-то напевал – губы под усами шевелились. Но уже в следующую секунду Сердюков дернулся и тревожно посмотрел в сторону, откуда «прозвучал выстрел». Еще через секунду его лицо изменилось. На нем отчетливо промелькнула тревога… нет, страх… нет, ужас… Предатель вскочил. В окошке «Время» светилась цифра «5». Когда цифра «5» превратилась в цифру «6», предатель закричал и прыгнул за борт. Он пытался плыть, но «Ужас» был сильнее. Несколько секунд жизнелюб Сердюков панически барахтался в воде, беззвучно кричал и хватал ртом воду. Потом он исчез, на поверхности осталась бело-красная, как лодка, панама. Она плавно покачивалась на волне. Над пустой лодкой парили, орали чайки. Их привлекала рыба, что трепыхалась в луже на дне лодки.

Обратно ехали молча. Дервиш поглядывал на Соколова – он помнил о судьбе Ракетчика. В 13– м году Ракетчик, он же доктор технических наук Борис Витальевич Степанов, «на колене» изготовил ракету, которая уничтожила Башню. А потом не смог жить с мыслью, что вместе с Башней его ракета убила три тысячи человек… Дервиш хорошо помнил эту историю, опасался неадекватных реакций со стороны Соколова и корил себя за то, что не провел предварительный «сеанс психотерапии». Нужно было, думал Дервиш, достать фотографии людей, которых арестовали с подачи предателя Сердюкова и рассказать о них, об их семьях, детях, увлечениях… Дервиш решил, что непременно сделает это, как только они вернутся в Максатиху, но вышло иначе – Соколов вдруг сам обратился к нему:

– В том, что машина хорошо работает в режиме «снайпер», мы убедились. Так?

– Так.

– Теперь нужно будет провести еще одно испытание. Необходимо проверить, как она работает в режиме «толпа». Особенно если эта «толпа» спрятана за стенами зданий… Вы подумайте, где и как это осуществить.

– Есть, товарищ профессор, – ответил Дервиш.

В тот же день Дервиш позвонил в Петербург и попросил Мастера приехать в Максатиху.

С утра ОПОН должен был продолжить зачистку промзоны. Грузовики с бойцами уже прибыли на исходную, когда из ГУВД поступила команда: к операции не приступать, ждать особого распоряжения. Бойцы гуляли по тенистым дорожкам кладбища, сидели на скамейках или прямо на могилах, курили. Идти в эту промзону совершенно не хотелось. Прошел слух, что сержант, который накануне попал в «волчью яму», умер ночью в госпитале. После этого идти на «Территорию Зла» захотелось еще меньше… А над ней парил «Скаут». Этой «птице» все равно.