Джон Гришем - Партнер Страница 26

Служитель кладбища сказал позже Гримшоу, что кремация на девяносто процентов состоялась уже в машине. Взвесив прах после того, как при температуре почти в тысячу градусов останки пролежали в печи около часа, он увидел, что стрелка весов отклонилась на сто сорок граммов – наименьший вес из когда-либо им зарегистрированных. О теле служитель не мог сообщить ничего определенного: принадлежало оно мужчине или женщине, было черным или белым, молодым или старым. Для этого просто не имелось никакой возможности. Но если говорить правду, то служитель даже не пытался определить хоть что-то.

Труп отсутствовал, как и любые данные вскрытия.

Огонь – прекрасный способ избавиться от каких-либо улик, и Патрик проделал великолепную работу по уничтожению следов.

Уик-энд он провел в старой охотничьей хижине в окрестностях небольшого городка Лиф, что находится в округе Грин, на самом краю национального парка Де-Сото. Хижину эту он купил вместе с приятелем по колледжу два года назад со скромными планами немного обновить ее, уж больно спартанской была обстановка. Осенью и зимой они охотились на оленей, а весной ходили стрелять диких индеек.

Убегая от проблем семейной жизни, он все больше времени проводил в хижине, до которой было около полутора часов езды. Жену Патрик убеждал в том, что отправляется туда поработать в спокойной обстановке. Там и вправду было тихо и спокойно. Его приятель и совладелец уже почти забыл об их приобретении.

Труди делала вид, что скучает, однако Лэнс всегда находился неподалеку, выжидая момент, когда Патрик покинет город.

Вечером в воскресенье, девятого февраля девяносто второго года, Патрик позвонил жене, чтобы предупредить ее о своем приезде домой. Закончив подготовку к сложному судебному процессу, он чувствовал себя усталым. Побыв в его доме еще около часа, Лэнс ушел.

На автостраде Патрик остановился у заправки с магазинчиком, стоявшей на административной границе двух округов: Стоуна и Гаррисона. На четырнадцать долларов и двадцать один цент он приобрел двенадцать галлонов бензина, расплатившись за покупку кредитной карточкой. Поболтал с миссис Верхолл, пожилой владелицей заправки. Она помнила многих проезжавших мимо охотников, в особенности тех, кто, как и Патрик, находил удовольствие в подобных разговорах и пускался в хвастливые рассказы о своих приключениях. Потом миссис Верхолл рассказала, что он был в прекрасном настроении, хотя и жаловался на усталость. Она заметила: прозвучало это как-то странно. А через час услышала сирены проносившихся по автостраде полицейских и пожарных машин.

В девяти километрах, у холма с пологим склоном, метрах в восьмидесяти от дорожного полотна, лежал на боку объятый пламенем “шевроле”. Первым его заметил водитель грузовика, сумевший подобраться так близко, что от жара у него опалились брови. По рации он вызвал помощь, а затем уселся на торчавший из земли пень и бессильно смотрел на огонь. Различить, находился ли кто-нибудь в автомобиле, не представлялось возможным. Какая разница? Спасти водителя все равно было уже нельзя.

К моменту когда к месту происшествия подъехал шериф, пламя полыхало так, что за ним нельзя было рассмотреть даже контуров машины. Горели трава и кусты. Прибыла команда добровольных пожарных с насосом, но у них не хватило воды. Останавливались проезжавшие мимо машины, гигантский костер обступали люди, прислушиваясь к реву огненных языков и негромко переговариваясь. Поскольку убитого горем водителя “шевроле” никто не видел, оставалось предположить, что он – или она – остался в салоне.

Подъехали два больших трейлера. Пламя понемногу стихало. Несколько часов шериф Суини вынужден был прождать, пока остынет металл. Была почти полночь, когда под сиденьем он рассмотрел нечто, что вполне могло оказаться телом. Коронер[4] находился рядом. Обнаруженная тазобедренная кость решила все сомнения. Гримшоу сделал необходимые снимки. Останки собрали и сложили в картонную коробку.

После того как с помощью карманного фонаря в половине четвертого утра были прочитаны буквы и цифры на почерневшей пластине номерного знака, внезапный телефонный звонок сделал Труди вдовой. На целых четыре с половиной года, во всяком случае.

Шериф принял решение не трогать обгоревший остов машины до утра. На рассвете он вернулся вместе с пятью своими помощниками, чтобы прочесать местность. На асфальте были обнаружены четкие следы экстренного торможения, что привело к мысли: уж не появившийся ли на шоссе олень заставил бедного Патрика потерять управление? Удивление вызвала находка метрах в пятидесяти от машины почти новой спортивной туфли для бега фирмы “Найк” десятого размера. Труди сказала, что туфля принадлежала Патрику. Увидев ее, она была глубоко потрясена.

Шериф высказал предположение, что “шевроле” сначала несколько раз перевернулся, а потом сила инерции сбросила его с дороги, отчего находившееся за рулем тело сместилось. Спортивная туфля могла слететь с ноги. Определенная логика в его рассуждениях, безусловно, была.

Остов “шевроле” был погружен на платформу и увезен.

Во второй половине дня найденные останки кремировали.

Заупокойную службу отслужили на следующий день, за ней последовали похороны. Те самые, за которыми Патрик наблюдал в бинокль.

Каттер и Гримшоу смотрели на лежавшую в центре стола спортивную туфлю. Рядом были разложены заявления свидетелей: Труди, миссис Верхолл, коронера, служителя кладбища и даже Гримшоу с шерифом. Каждый сообщал именно то, что должен был сообщить. Через несколько месяцев после загадочного исчезновения денег объявился еще один неожиданный свидетель: молодая женщина, жившая неподалеку от заправки миссис Верхолл, под присягой показала, что видела красный “шевроле” 1991 года выпуска, припаркованный у дороги рядом с тем местом, где полыхало пламя. Видела дважды. Сначала в субботу вечером, а затем двадцать четыре часа спустя, то есть непосредственно перед тем, как вспыхнул огонь.

Показания были записаны Гримшоу у нее дома, в глубинке округа Гаррисон, по истечении семи недель после похорон Патрика Лэнигана.

К тому времени его смерть уже вызывала серьезные сомнения. Пропали деньги.

Глава 16

Врач оказался молодым пакистанцем. Звали его Хайани, он был чутким и отзывчивым человеком. По-английски Хайани говорил с заметным акцентом и, казалось, был абсолютно доволен тем, что ему приходилось сидеть и болтать со своим пациентом столько, сколько тот желал. Ожоги постепенно заживали.

Но душевный покой к Патрику так и не приходил.

– Пытка представляла собой нечто такое, – сказал он как-то после часовой беседы, – чего я никогда не смогу точно описать.

Разговор на эту тему завел Хайани. Хотя в бумагах говорилось об этом достаточно – ведь Патрик как-никак предъявил ФБР судебный иск, – с чисто медицинской точки зрения врачу представилась редкая возможность наблюдать и оказывать помощь человеку, прошедшему через чудовищные муки.

Хайани сосредоточенно кивнул. “Продолжайте, продолжайте”, – говорили его глаза.

Сегодня Патрик был явно расположен поговорить.

– Спать невозможно. Максимум час, а потом я начинаю слышать голоса, ощущать запах горелого мяса и просыпаюсь в холодном поту. Ничего не меняется. Сейчас я здесь, дома, в безопасности, как мне кажется, и все же они по-прежнему идут по моим следам. Я не могу спать. Я не хочу спать, док.

– Могу дать вам снотворного.

– Нет. Не сейчас, во всяком случае. Во мне и так полно всякой химии.

– С кровью у вас все в норме. Есть немного дряни, но в незначительных количествах.

– Больше никаких наркотиков, док. Пока.

– Вам необходим сон, Патрик.

– Я знаю. Но мне не хочется спать. Во сне опять начинаются пытки.

Хайани записал что-то в блокноте. Последовало долгое молчание. Хайани с трудом верилось в то, что этот, судя по всему, неплохой человек смог кого-то убить, да еще таким жутким способом.

Палата освещалась лишь пробивавшимся сквозь щель между шторами узким лучом солнца.

– Могу я быть с вами откровенным, док? – негромко спросил Патрик.

– Конечно.

– Мне необходимо остаться здесь как можно дольше.

Здесь, в этой палате. Через несколько дней феды заведут речь о том, что пора переезжать в тюрьму округа Гаррисон.

Там меня поместят в камеру с какими-нибудь местными подонками. Я там не выживу.

– Но зачем им это?

– Они давят на меня, док. И будут увеличивать давление до тех пор, пока не получат то, что хотят получить. Меня посадят в камеру с насильниками и наркоманами, дав при этом понять, что чем быстрее я заговорю, тем лучше, поскольку это единственный способ улучшить мое положение.

Тюрьма Парчмэн – это что-то ужасное. Вам не приходилось бывать там, док?

– Нет.

– А я бывал. У клиента. Это ад на земле. А окружная тюрьма немногим лучше. Но в ваших силах оставить меня здесь, док. Вам стоит лишь сказать судье, что я нуждаюсь в вашем наблюдении, и меня не тронут. Прошу вас, док.