Нэнси Прайс - В постели с врагом Страница 26

— Доктор Вудворт?

Бен остановился. Звонко цокая высокими каблучками, его догнала Анни Фрейзер.

— Я не совсем понимаю задание на пятнадцатое, — сказала она, глядя на него подведенными глазами. — Нам надо написать только десять страниц? Но я так много хотела бы сказать о Юджине О'Ниле!

— Десять страниц, — подтвердил Бен, пропуская Анни. Она остановилась на ступеньках лестницы, строя ему глазки, но Бен прошел мимо и начал спускаться вниз. — До встречи в аудитории.

Самые привычные вещи представали сегодня перед ним в новом свете.

Бен взял кофе со сливками и сел за стол, усыпанный крошками. Ему пришло в голову, что это здание было и построено для того, чтобы его всегда заполняли мальчишки и девчонки. Он может приходить сюда еще тридцать лет, становясь все старше, сначала седым, потом лысым, а здесь всегда будет полно молодежи, которой и в голову не приходит, что когда-нибудь придет и ее черед состариться.

Бен ссутулился, огляделся вокруг и встал, не допив кофе. Поднявшись наверх, он подумал, что слышит тиканье часов на башне — голос старого крокодила по имени Время. Все этим сентябрьским утром выглядело в Сидер Фоллз новым, странным, очаровательным, потому что — он влюбился?

Кирпичные здания кампуса поблескивали в утреннем солнце. На кортах играли студенты. Никто из девушек не был так худощав, как Лора.

В преподавательской, как обычно, стоял застарелый запах табака. Бен выслушал печальную историю Джин Мозер об испортившемся проекторе и просмотрел почту, накопившуюся в его ячейке.

— Мы снова считаем скрепки для бумаги, — заметила Элис Спайсер.

— И экономим бумагу, — отозвался Бен и показал ей программу экзамена по курсу «Введение в театр». Она была напечатана на обратной стороне устаревших правил парковки.

— Как насчет пивка сегодня вечером? — окликнул его Хол Истербрук.

— Надо поработать над пьесой, — отказался Бен.

Утром у него были две лекции, два часа он обращался к рядам молодых безразличных лиц. Что могло бы зажечь эти глаза? Пиво? Порнофильм?

Бен рассказывал анекдоты. Бен ухмылялся. Он быстро нашел лица, к которым можно обратиться, заставить их улыбаться, хмуриться, которые можно озадачить. Он был уверен, что старые водевильные артисты, перевернувшись в своих гробах, узнали бы в его аудитории своих зрителей, кашляющих и шаркающих ногами, которые заплатили деньги и теперь готовы вершить свой суд. Вы продали билеты и поставили спектакль и, когда прозвучал звонок, не услышали аплодисментов.

Но он сам выбрал себе эту работу и не особенно сокрушался, зная, что есть занятия и похуже. Он вернется домой, и там его будет ждать обед, приготовленный Лорой. Она там, и она думает о нем. Так что пускай крокодил по имени Время тикает. Сообщение о послеобеденных заседаниях двух комитетов оставило его равнодушным, он думал о губах и груди Лоры и все пытался догадаться, какого цвета ее волосы.

Кабинет Бена помещался в маленькой комнате без окон. Как обычно, в кабинете толпились новички, желавшие узнать, чем порядки в университете отличаются от школьных. Можно ли пропускать занятия, или это снизит общую оценку? Можно ли переносить экзамен? Он старался отвечать мягко. Когда он вернется домой, его будет ждать обед, приготовленный ею.

Обед ждал его, когда в полдень он примчался домой. На столе была расстелена одна из его лучших льняных скатертей. Его ждали бутерброды, салат, фрукты, пирожные. В вазе стоял букет лилий. Он взял одну из них. Примерно здесь ее пальцы держали стебель цветка.

Сидер Фоллз купался в полуденном зное. Направляясь к дому доктора Ченнинг, Сейра думала, каким обычным и в то же время прекрасным был Сидер Фоллз в зелени лета. Дети, игравшие в парке на Клей-стрит, поглядывали ей вслед, собаки лаяли на автобус. Водитель автобуса открыл дверцу и заорал:

— Эй, Мерв, как рыбалка?

— Поймал парочку, — откликнулся Мерв.

Входя на кухню доктора Ченнинг, Сейра продолжала думать о том, что промелькнуло в голубых глазах Бена Вудворта. В ушах звучал его голос: «Присоединяйтесь к нам». Внезапно ее осенила идея.

Элен Гарнер стояла около стола. По выразительности ее лицо ничем не уступало циферблату часов на стене. Не глядя на Сейру, она попрощалась и отправилась в университет. Сейра смотрела ей вслед Элен шла, переваливаясь с боку на бок. На ней был темный плащ, хотя полуденное солнце пекло нещадно.

У доктора Ченнинг был банный день. Немного погодя на кухню спустилась миссис Икер.

— Ей значительно лучше! — заявила она с энтузиазмом. — Раньше ее ничего не интересовало, а теперь она начала есть.

— Может быть, это из-за книг, — предположила Сейра. — Когда мне не по себе или я умираю от беспокойства, стоит мне открыть Джейн Остин — и я спасена.

— Классиков уж больно трудно читать, — заметила миссис Икер. — Я люблю что-нибудь полегче. Там в чтение уходишь с головой. Убийства или исторические романы.

— Они действительно захватывают вас? — спросила Сейра. — Или вы просто следите за событиями, за тем, что сделал или сказал тот или иной персонаж, а когда книга закрыта, вы снова возвращаетесь в прежнюю обстановку? — Сейра улыбнулась. — Классики — это те книги, которые люди всегда любили, и они живы, благодаря этой любви. Хотя, с другой стороны, я, может быть, просто помешана на книгах.

— Вот и доктор Ченнинг такая же, — сказала миссис Икер. — Вы с ней друг друга стоите. Какая-то странная мысль снова промелькнула в голове Сейры. Она отправилась кормить доктора Ченнинг. Теперь они читали рассказы.

Сейра не была уверена, но ей показалось, что при ее появлении отрешенности во взгляде доктора Ченнинг стало меньше.

— Доброе утро, — сказала Сейра. — Какой прекрасный день.

Она выглядит, думала доктор Ченнинг, как если бы кто-то поцеловал ее или произнес ее имя с особым выражением.

Сейра пристроила салфетку под подбородком доктора Ченнинг и пошла за книгой рассказов Джеймса. В том, как были обставлены комнаты, явно просматривались былые пристрастия доктора Ченнинг: дорогие вещи, яркие цвета и стены, закрытые книжными полками. Но с того дня, когда ее привезли в этот дом, ее окружали тишина и полумрак. Она не могла двигаться.

Сейра принялась кормить доктора Ченнинг фрикадельками со спагетти. У нее в голове постоянно вертелась какая-то мысль, но она никак не могла поймать ее.

— Ваш дом совершенен, — сказала она. — Складывается впечатление, что вы создавали его всю жизнь. Он выглядит богатым, но не чрезмерно. В нем нет ничего лишнего, но он не выглядит голым. Это тот дом, который может принадлежать только вам.

Сейра уже привыкла обращаться к своей собеседнице, не ожидая ответа. Она вздохнула.

— Если бы я могла, я бы купила старый дом и занималась им так же, как вы, всю жизнь. Надеюсь, что когда мне придет время уйти на покой, у меня будет дом, не большой и не маленький, а как раз такой, как нужно мне. И в нем будет столько же книг.

Сейра открыла страницу, заложенную обрывком газеты, и принялась за чтение. Они заканчивали «Бумаги Эсперна» и были как раз на том месте, где мисс Тита предлагает себя (и бесценные бумаги) герою, который ни за что не хочет жениться на «смешной и жалкой провинциальной старухе» даже для того, чтобы получить такие нужные ему бумаги.

Сейра дочитывала последние страницы и одновременно кормила доктора Ченнинг спагетти, что было совершенно уместно, так как действие рассказа происходило в Венеции. Но, казалось, ни она, ни доктор Ченнинг уже не замечали, что было в тарелке. Их полностью захватили бесцельные скитания героя по Венеции в сопровождении сбитого с толку гондольера. Наконец он почти решил жениться на «несчастной леди», чтоб получить бумаги.

Ее голос звучал по-прежнему, но Сейра понимала, что Генри Джеймс никогда не сомневался, что ложь разбивает жизни. Неожиданно перед ней встала во весь рост ее собственная непростительная ложь. Ее мать лежала на спине слепая, зная, что никогда больше не услышит голос Сейры. И если как-нибудь однажды Мартин заподозрит… Сейра продолжала читать.

Сейра читала хорошо. Казалось, что великолепие и нищета Венеции окружают их на фоне ровного гудения кондиционера.

Но леди все-таки сожгла бумаги. Джентльмен, вернувшись домой с пустыми руками, воспринял свою потерю почти как невыносимую.

Сейра закрыла книгу. Но острая боль, казалось, оставалась, хотя книга и была закрыта.

Сейра сидела молча, глядя на маленький голубой томик. И вот тогда пришел тот план, который она пыталась найти, пришел отчетливо, как фраза из рассказа.

21

Дожди принесли прохладу в эти последние дни августа. Лето в Айове достигло своей вершины. В свежей зеленой листве не было еще ни одного желтого листка. Сейра отбила штукатурку там, где она плохо держалась и проглядывали серые доски в глубоких дырах, как старые кости. Дыры и трещины она зашпаклевала и ходила по расстеленным газетам, чихая от пыли.