Плоды безумия - Александр Александрович Гаврилов Страница 26

— Круто: в городе появился герой одиночка, точнее героиня.

— А ещё она сказала, что у незнакомки были яркие карие глаза и белая полоска лейкопластыря на переносице.

Кристина прекратила грызть ноготь, провела пальцем по своей переносице, ухмыльнулась и покачала головой.

— Какая хорошая память у современных подростков. Мне бы такую.

— Кристина, послушай…

— Нет, — резко обрезала девушка и уставилась на Виктора. — Даже не думай.

Мужчина опустил брови, посмотрел вниз, сдавил губы и снова глянул на племянницу.

— Я просто хочу…

— Я сказала нет. Скажешь хоть еще одно слово и больше меня не увидишь.

Кристина убрала с головы капюшон надела очки встала со скамьи, вытерла рукой намокшие брюки медленно подошла к ограде и оперлась на неё руками.

Виктор угрюмо посмотрел на надгробие, надул щёки и выдохнул.

— Ты поступила правильно, и я горжусь тобой и всегда гордился, но я не хочу, чтобы ты однажды проснулась и осознала, что вся жизнь пролетела мимо, пока ты боролась с тварями и прочей заразой, которая поразила не только этот город, но и всю страну. Ты выросла хорошим человеком, и это прекрасно… но ты рисковала. Ты не обязана спасать каждого.

— Я должна была сделать вид, что ничего не происходит?

Виктор протер покрасневшие от прохладного ветра глаза и вздохнул.

— Нет, но каждый раз реагировать на подобные вещи тоже не выход. Всех людей не защитишь. Всегда будут те, которым не повезло. Я уже жалею, что ты так рано начала посещать эти ваши курсы по самообороне, стрельбе и прочим вещам из той же категории.

— Благодаря им я до сих пор жива, а не валяюсь где-нибудь на пустыре с разорванным брюхом, — обронила Кристина.

Виктор прорычал горлом и кашлянул в кулак.

— Ты не подумай ничего плохого, мне приятно сознавать, что ты в состоянии постоять за себя. Но подобные знания ни всегда воспринимаются правильно.

Девушка втянула носом воздух и опустила голову.

— Я не виновата, что моя страна превратилась в зверинец, которым правят крысы, в то время как нормальные люди сводят концы с концами и лазят по помойкам, — недовольно произнесла она и подняла голову. — И самое смешное, что этим крысам прислуживают собаки, которые давно продали свои жопы за вонючую похлебку. Мне совесть не позволяет пройти мимо отморозков, которые терроризируют нормальных людей.

— Хорошо, а как насчет полицейских?

— Сами виноваты: ненужно было трахать проституток в бане, а потом выгонять их в одном белье на мороз.

— Согласен, они поступили омерзительно, но обязательно было ломать им челюсти и пальцы? Одни так вообще несколько недель пролежал с травмой паха.

Кристина прищурилась и подняла брови.

— Легко отделались.

Виктор покачал головой, достал сигарету и снова закурил.

— Мне тоже не легко смотреть на изнасилованных девушек и сбитых на пешеходном переходе людей, — сказал он и выпустил клубы дыма, — но мне приходиться это видеть по долгу работы, и буду честно сказать мне тоже иногда хочется снять с себя халат и поступить так как я считаю нужным: но я врач и должен помогать людям своими знаниями, а не кулаками, и ты не обязана спасать каждого кто попал в беду.

— Если ты не заметил, то те, кто обязан это делать женщин лупят дубинками на митингах и пытают заключенных.

— Кристина мы живем в этой стране и к сожалению, другой у нас пока что нет.

Девушка резко развернулась и вернулась к Виктору, быстро сняла очки, надула ноздри и посмотрела ему в глаза.

— В этом вся разница между тобой и мной. Ты ходишь с розовыми очками и по-прежнему думаешь, что в этой стране к миру можно прийти только мирным путем: но это не так — в это помойной яме, которую конченые патриоты называют страной, можно жить только по звериным законам. К сожалению, но это так. Любой, кто прислуживает нынешней власти, может вытворять все что вздумается, и ничего ему за это не будет.

Виктор приподнял руки и попытался успокоить пылающую от ярости племянницу.

— Кристина…

— Про судей и попов я вообще молчу. Первые освобождают воров и убийц, а вторые прощают им грехи, а потом, сидя в своих дорогих тачках твердят нищему народу как хорошо жить в это сточной канаве. Так что не надо меня учить что такое хорошо и что такое плохо. За все те годы, что я убиваю тварей я уже всему научилась.

Виктор протянул руку к девушке, но она не останавливалась.

— Кристина…

— И знаешь, что во всём этом меня бесит больше всего? — девушка плюнула в сторону, прищурилась и стиснула зубы. — Даже самые омерзительные твари, с которыми мне приходилось сталкиваться, имели больше человеческого, чем любой отморозок в этом городе. Хотя нет, они намного человечны по сравнению со всеми людьми в этой стране.

— То есть, по-твоему, та тварь, что убила твою мать тоже была человечной? Даже в сравнении с твоим отцом?

— Не надо менять тему! — глаза Кристины налились кровью, она ударила руками о скамью, на которой сидел Виктор. — Он получил свое, и кормит червей на другом конце кладбища, где ему самое место. А вот про мать ты зря вспомнил. Если бы она знала о тварях, все могло бы сложиться иначе, и она бы не умерла той ночью у меня на глазах!

— Если тебе станет легче, я был против того, что наши родители сделали с твоим прадедом. Он и правда запомнился мне странным человеком, но я верил ему. Может, это сработало моё детское любопытство, но я ему верил.

— Спасибо за откровение, но мне не стало легче.

В следующую секунду в кожаной куртке Кристины завибрировал телефон. Дыша открытым ртом, она вытерла рукой покрасневшие глаза, достала мобильник и отошла от Виктора в сторону.

Через минуту