Джефф Лонг - Стена Страница 27

Они готовы были вновь вступить в перепалку, которой предавались едва ли не все время в своих восхождениях. Огастин наклонился вперед.

— Вы что, хотите подать ребенку дурной пример?

Хью поглядел вниз на приближающуюся фигуру.

— Какой же у вас план? — спросил он.

— Спуститься к ней не удалось, значит, будем подниматься. Я выпросил себе линемет. — Хью сразу понял, что он имел в виду своего напарника, задачей которого было прохождение сложных участков. — А этот парень — настоящая скальная крыса, очень молодой, но по-настоящему проворный.

— В таком случае почему вы выбрали Анасази? Североамериканская стена выходит прямо под Глаз Циклопа. Или вы вообще могли пройти троянским путем.

— Так ведь никто не знает, как проходил их маршрут, известно только, где он закончился. Так что это самый удобный из оставшихся путей. Анасази — это же прогулочная тропка. Я не хотел вас обидеть, — добавил Огастин, спохватившись.

Хью пожал плечами. Каждый маршрут имел собственный жизненный цикл. Каждое последующее восхождение неизменно уменьшало степень опасности. Альпинисты раз за разом всаживали крюки в одни и те же постепенно углубляющиеся трещины. Преодоление препятствий отрабатывалось до автоматизма. Тут и там вворачивались болты. Новое снаряжение, новая обувь, новые методы — все это помогало укротить грозного некогда противника. И все равно он не мог не почувствовать себя уязвленным. Надо же — Анасази и прогулочная тропка!

А Огастин продолжал излагать свой план.

— Как только мы доберемся до Архипелага, тут же маятником перекинемся на Стену троянок и поднимемся к Глазу циклопа. Если не случится ничего непредвиденного, то доберемся до Анди еще засветло. На вершине группа ждет моего сигнала по рации, чтобы спустить носилки. Мы поймаем бросательный канат, они поднимут нас — вот и все.

Хью посмотрел через Долину на скалу Средний Собор. Граница между освещенным солнцем участком и тенью уже дошла до ее подножия. Он не мог поверить тому, насколько быстро проходил день. Все утро сожрали пилюли Льюиса и его падение. До заката оставалось еще часа четыре, а потом еще час продлятся сумерки. Здесь все происходило совсем не так, как в море, где свет внезапно гас, будто кто-то щелкал выключателем.

Но даже используя каждую минуту светового дня, даже подгоняя и подхлестывая своего спутника, Огастин мог сегодня выбраться на маршрут троянок лишь при удачном стечении обстоятельств. Сначала следовало добраться до карнизов, да и траверс маятником тоже потребует времени.

Огастин, словно подслушав его мысли, снова перегнулся вниз и сказал:

— Время, время…

Юноша выскочил на платформу.

— Джо, — представил его Огастин.

Джо был худым, чуть ли не истощенным. Не более семнадцати лет — и все же воплощенная самоуверенность. Он имел длинные тонкие пальцы пианиста. Его глаза горели немного ярче, чем у большинства ровесников. Возможно, тридцать лет назад Хью был точно таким же.

— Выпей воды, — предложил Хью.

Джо отпил лишь один глоток.

— Пей, пей, — подбодрил его Хью.

Мальчик взглянул на Огастина, который одобрительно кивнул. Тогда он, не отрываясь, выпил полбутылки.

— Готов? — спросил Огастин.

Джо вернул остатки воды, секунды три мерил скалу взглядом, а потом вскочил, как подброшенный, и полез вверх, цепляясь за выступы так же уверенно, как поднимался бы по веревочной лестнице.

Огастин страховал своего юного напарника. Льюис поднял их единственный рюкзак. Тот оказался почти невесомым. Он встряхнул его, переложил из руки в руку.

— Вижу, вы, парни, путешествуете налегке, — сказал он.

— Немного воды, спальники, аптечка, — ответил Огастин.

Он вытравливал веревку помногу, чуть ли не бросал ее на стену. Мальчишка бежал по Чипсам страха, как паук. Его фигура становилась все меньше и меньше.

— Мы взяли воды с запасом, — сказал Хью. — Возьмите пару галлонов. И еды. Все, что нужно.

— Нам хватит, — ответил Огастин. — Скорость — вот главное. Она ждет.

— Вы не думаете, что было бы полезно переночевать на карнизах? — спросил Льюис. — Отдохните. Наберитесь сил. Вы же знаете: берегите себя.

Это считалось первым правилом в спасательной работе. Упомянув его, он, кстати, намекнул Огастину, что тоже был в свое время спасателем. На протяжении многих лет Льюис входил в поисково-спасательный отряд Скалистых гор, считая эту работу обязательной для себя. «Когда-нибудь и я смогу там оказаться».

— Мы в полном порядке, — огрызнулся Огастин.

— Я не об этом. Мне тоже приходилось вдавливать педаль до полу. Я лишь хочу сказать, что вы поднимались очень быстро. А карнизы вместительные.

— Проехали, — бросил Огастин.

Льюис умолк.

Огастин дернул подбородком вверх, давая понять, что сожалеет о том, что повысил голос.

— Мы собирались пожениться, — сказал он. — Знаете ту маленькую каменную часовню?

— Я ее видел, — отозвался Хью.

— Да, — продолжал Огастин. — Это было два года назад. Мы вроде как отложили это дело.

Он кинул на стену еще несколько колец веревки. Мальчишка, как на крыльях, несся вверх по Чипсам.

Хью не стал требовать подробностей. Это было личным делом. Что-то пошло не так, как надо. Теперь Огастин пытался исправить положение.

Наверху Джо добрался до трещины, закрепил страховочный конец за один крюк и понесся дальше. На прохождение этой трещины много лет назад Хью потребовалось два часа. Сегодня мальчишка уложился в восемь минут.

Огастин поднялся, чтобы двинуться вслед за ним.

— Чем мы можем вам помочь? — спросил Хью.

— Вы и так уже помогли. Помогли нам сэкономить по меньшей мере час, бросив веревку. Дали нам воды. Как насчет того, парни, чтобы я оставил для вас веревку?

Льюис сделал вид, будто обдумывает предложение. Но Хью не мог не заметить, что он испытал большое облегчение. Таким образом они могли проскочить Чипсы одним махом и через полчаса оказаться на карнизах.

— Покупаем, — сказал Хью.

Сверху донесся чуть слышный голос Джо. Он наладил якорь. Настала очередь Огастина. Огастин взял в руки по жумару, как «весла» кардиостимулятора, и зацепил их на веревке.

— Доберитесь до нее, — сказал Льюис.

Он говорил совершенно искренне и столь же искренне хлопнул Огастина по спине. Хью искоса рассматривал его. Спеша на помощь своей любви, Огастин спасал все их утраченные любови — во всяком случае, именно так воспринимал происходящее Льюис. Но чтобы признать это, нужно было признать и обратное — что дать погибнуть одной любви значило погубить все.

Огастин поднимался стремительно, будто взлетал.

13

Льюис поднялся по веревке первым, за ним Хью. Даже когда до цели оставались считанные футы, нельзя было и предположить, что совсем рядом тебя ждет Затерянный мир. А потом ты внезапно оказывался там.

Архипелаг (его иногда непочтительно называли Архивом) и впрямь представлял собой цепочку островов в поднебесье. Выступы, вернее, ступени, связанные узкими переходами, расходились в обе стороны. В основном они были плоскими или даже углубленными, наподобие чаши, и имели невысокие парапеты, ограждавшие каждый балкон, словно детскую кроватку. Все карнизы были настолько широки, что там могли лежать бок о бок два человека. Хью довелось слышать, что как-то раз здесь заночевали аж одиннадцать альпинистов одновременно.

Еще более волшебное впечатление производил песок Архива. На самых широких выступах лежал мягкий и тонкий, как пудра, белый песок, сохранившийся здесь с ледникового периода, когда и появились на свет эти стены. Казалось немыслимым, что этот песок мог пережить тысячи и тысячи лет разгула ветров и непогоды, но, как бы там ни было, он лежал здесь, как и в древности.

Льюис рылся в «кабанах», извлекая все, что могло потребоваться ночью. Ровным рядом выстроились бутылки с водой «клорокс», мешки со снаряжением и спальными мешками были пристегнуты к якорю.

Огастин и его юный спутник уже покинули это место. Хью видел, как они по очереди описали умопомрачительную дугу на фоне совершенно гладкого участка стены, словно два Тарзана на лианах, оказались на пути восхождения троянок. Потом они, не оглянувшись, исчезли за огромным выступом, похожим на колонну. Хью все же помахал им на прощание.

— Эй, amigo.[21] — Льюис вручил ему баночку с персиками. — Поешь. И радуйся, что мы — не они. У них впереди мучительная ночь, в конце которой только смерть. А мы здесь покоимся на коленях у Бога. Две ночи на пятизвездочном побережье. А впереди — широкая дорога. В смысле, подъем. Стена.

Ни слова о поврежденном колене. Льюис вернулся к программе, заложенной в него смолоду. Героическая цель, которую преследовал Огастин, вновь привела его кровь в движение. Просто день нынче сложился неудачно. Он заспался допоздна, сорвался с крюков и разнюнился. Карнизы — и пример Огастина — вдохнули в него новую жизнь.