Линн Уэйнгартен - Последние записки красивых девушек Страница 27

Не могу говорить, не могу двигаться. И тогда она чуть заметно улыбается, а потом все лицо ее расцветает улыбкой. Она снова наклоняется ко мне, чмокает в щеку и шепчет:

– Правда, Джуни, ничего особенного.

Потом поворачивается и не спеша идет в гостиную. А я стою на ватных ногах, сердце бухает в ребра, и лишь через несколько минут снова могу дышать и двигаться.

Глава 32

Делия

Нервные окончания стреляют в мозг и пробивают его насквозь, летят в космос, где нет времени. Вот. Вот. Вот. Огонь. Огонь. Огонь. Огонь. Огонь. Достаю свой список, пишу внизу ее имя, разрываю на тысячу кусочков. Иногда я удивляюсь себе самой.

Глава 33

Джун

Какое-то мгновение меня нет, я никто, есть только воспаленный открытый рот и невыносимая жажда. Просыпаюсь. Лицо вмято в толстую подушку.

Воспоминания возвращаются – кто я и где я, как сюда попала. С кем я: с Делией, которая была моей, а потом не моей, потом ее не стало, а теперь она жива, жива, жива. И я на кровати в доме, куда она меня привезла. Где так много всего случилось, и такого, о чем не знаю, что и думать.

Я сажусь.

Со своего места на кушетке вижу кухню, освещенную маленькой красной лампой. Иду на свет. В доме тихо. Шарю по полкам, ищу чашку, поворачиваю кран и пью холодную воду, чашку за чашкой, пока не утоляю жажду. И окончательно просыпаюсь.

Внезапно ощущаю голод, хотя не понимаю, как это может быть. Прошлой ночью все случилось. И ничего не случилось. У меня было столько вопросов, но я не осмелилась их задать.

Мы смотрели кино, как ни в чем не бывало, и просто проводили время. Мы с Делией разговаривали на кухне. И это я не могла и не могу даже начать переваривать.

Потом тот милый Эван приготовил огромную кастрюлю спагетти. И я поняла, как сильно проголодалась.

Сидела с ними за большим деревянным столом. Ела как голодный зверь. Не могла остановиться. В какой-то момент подняла глаза и увидела, что высокий парень (его зовут Себастьян) смотрит на меня с безучастным видом: говорят, у него всегда такое лицо. Он никогда не улыбается. И я подумала, что же прячется за этим лицом без улыбки, и мне стало неловко.

Около девяти я написала сообщение маме – сообщила, что останусь на ночь у Райана: других вариантов у меня для нее не было. Еще подумала, забавно: вру, что остаюсь в доме у парня, а на самом деле остаюсь с лучшей подругой. А еще забавнее было то, что Делия строго велела мне утром пойти в школу.

– Если тебя не будет на занятиях, это все заметят, – сказала она. – Начнут задавать вопросы, искать…

А я сказала, если один день пропустить, ничего не случится. Да и маме моей все по барабану.

Но Делия покачала головой:

– Дело не только в этом. Тебе нужно выкопать семена, которые ты посадила, и выкорчевать корни… – Она знала, что я пыталась вычислить, что с ней случилось и кто мог ей навредить. Эшлинг побывала везде, где я была, а также там, где не была. – Теперь могут что-то заподозрить. А этого допустить нельзя.

Поэтому я обещала, что все улажу.

И вот вместо того, чтобы спать, стою посреди ночи на кухне, голодная. Иду к холодильнику, хочу открыть и примерзаю к месту – на столе замечаю пакет, который они забрали у Тига.

В голову снова лезут вопросы, которые я так и не смогла задать.

Кто эти люди? Что они здесь делают? Откуда у них деньги? Когда они были со мной рядом, когда Делия была рядом, казалось простым задвинуть вопросы подальше. А теперь, когда я одна, радость померкла, и мне нужны ответы.

Может, найду часть ответов в этом пакете?.. Протягиваю руку и хватаю его. Понимаю, мне не стоит так делать – с этого момента все, что я узнаю о Делии, должно быть лишь по ее доброй воле и с ее согласия, но не могу остановиться. Пакет легкий, бумага шуршит, как сухие листья. Заглядываю внутрь и вижу кучу маленьких пакетиков с желтоватыми кристаллами, на пакетиках наклейки с крошечными розовыми кексами. Сердце бешено стучит.

Я знаю, что это такое.

Помню, когда наша дружба начала меняться, на вечеринках Делия баловалась этой фигней: втягивала носом через два обломка соломки для коктейля, а потом не могла заснуть, нервничала и злилась. «И удовольствия никакого», – говорила она. А утром у нее не было сил, она чувствовала себя подавленной. Так зачем им это сейчас? И зачем так много?

Стою, сердце стучит, не знаю, что делать и что думать.

И тут вдруг слышу негромкий звук – низкий и горловой, похожий на звериный крик. Может, мне только послышалось? Но через миг звук раздается снова – нет, это не зверь, а человек. Ставлю пакет на место и иду через холл туда, откуда он доносится. И сначала, клянусь, думаю, может, кому-то нужна помощь?

Только у порога спальни до меня доходит, что это такое. Это не крик боли. Не только боли. И это не один человек, а двое – Эшлинг и Делия.

Чувствую, как на меня накатывает одиночество, и в груди зияет огромная дыра. Стою у двери, нет, за дверью. И я одна.

Слышу шепот, но слов различить не могу.

Потом слышу другие звуки, животные, и уже громче. Чувствую, что лицо у меня горит. Хочу уйти, но не могу. Я примерзла, я таю, потом воспламеняюсь. Закрываю глаза, кровь заливает щеки и все остальное.

На миг мне кажется, будто я в комнате вместе с ними.

Хватит.

Потом становится тихо. Раздается незнакомый мне смех. А потом такой знакомый. Громкий, жесткий и короткий. Дикий, отрывистый, как звук шрапнели. Приглушенные голоса. Потом приближающиеся к двери шаги. А я тут стою.

Бегу в холл, прыгаю на кушетку и накрываюсь одеялом. Поворачиваюсь, кручусь. Закрываю глаза.

В комнату входит Делия. Это ее босые ноги легко ступают по полу, в такт биению моего сердца (надеюсь, она его не слышит).

Стараюсь лежать неподвижно. Открывается шкафчик, раздается звон стекла, течет вода из крана. Слышу, как она глотает, представляю, как вода скользит по ее горлу. Слышу, как открывается и закрывается дверца холодильника. А потом шаги приближаются. Она стоит прямо надо мной. Какое-то время молчит. У меня подрагивают веки.

Делия наклоняется ко мне, от нее пахнет спиртным, вроде бы джином.

– Могла бы спросить, – тихо говорит подруга. У меня опять вспыхивает лицо. Спросить о чем? Попросить разрешения подслушать, как они с Эшлинг?.. Она знает, что я стояла под дверью. А я понятия не имею, как это объяснить, с чего начать. – И хватит притворяться спящей.

Она пихает меня в бок. Открываю глаза. Ее нос совсем рядом с моим.

– Уж не знаю, что ты напридумывала, только ты ошибаешься.

Соображаю, что понятия не имею, о чем это она, пока не опускаю глаза. В руках у Делии пакетик от Тига.

– Если собираешься шпионить, Джуни, то хотя бы пакет складывай, как было.

– Извини, – бормочу я. – Я не должна была…

Она прикладывает к моим губам палец. Тихо!

– Говорят, каждый получает по заслугам. Только это неправда. В мире нет справедливости… – Она придвигается совсем близко. – Если ее не восстановить. Ты должна мне верить. Думаю, после всего, что было, я заслужила хотя бы это. Мы должны кое-что поправить. Вот зачем нам это нужно. А ты можешь помочь. – Она молчит и отодвигается, глядя мне в глаза. – Джей, ты с нами?

У меня столько вопросов. Выпрыгивают один за другим, и я понимаю, что все они не имеют значения.

За пределами этого дома я одна, одна, одна, лечу в космосе, и ухватиться мне не за что.

Джей, ты с нами?

За окнами темно, там ничего нет. Того мира не существует.

А здесь я с Делией.

Делия пристально смотрит мне в лицо, закусив нижнюю губу. Похоже, она не дышит.

Джей, ты с нами?

Она спрашивает, как будто у меня есть выбор.

Чувствую, как моя голова кивает сама по себе. Вверх, вниз, вверх, вниз. Отныне, что бы ни случилось, будь что будет.

Делия, я с тобой.

Глава 34

Делия

Господи, или кто там наверху, до чего же сегодня утром солнце красивое, его яркие горячие лучи проникают в комнату через тонкие занавески. Солнце будит меня каждый день, с тех пор как я здесь – светит назойливо мне прямо в глаза. Сначала злюсь, когда этот солнечный монстр лезет мне в лицо. А потом заряжаюсь его энергией, как солнечная батарея. Вперед, вперед, вперед, вперед, вперед.

Вскакиваю с постели и открываю окно. Воздух чистый и свежий.

– Вставай! – шепчу я на ухо Эшлинг. – Вставай, вставай, вставай! – А потом, хотя знаю, что она еще спит и терпеть не может просыпаться одна, бегу в холл.

Джун сидит на кухне и пьет сок. Она меня еще не видит. Стою и смотрю на нее.

Нервничает, и я знаю, в чем причина: не хочет идти в школу и выполнять мое поручение. А ведь она пока не в курсе, что ей еще предстоит. Нет, пока с нее достаточно и школы. Джун должна это сделать, чтобы все мы были в безопасности.

Я помню, как это бывало раньше: каждый прожитый день давался с большим трудом, борьбой с собой, мучениями. А теперь дни летят, как деревья за окнами экспресса.