Джой Филдинг - Не делись со мной секретами Страница 27

Приемная выглядела довольно привлекательно, отметила про себя Джесс, прислушиваясь к звукам открывающихся и закрывающихся дверей в коридоре. Стены и ковер были мягко-серого цвета, два удобных стула у стены приятного светло-зеленого оттенка с серыми полосками. Стоял также кофейный столик из стекла с последними информационными и модными журналами. Стол секретарши был цвета светлого дуба, ближе к краю стола расположился компьютер. На стенах висели несколько плакатов работы Калдера и Миро, а также зеркало возле небольшого стенного шкафа. В одном углу – большое комнатное растение. В общем и целом, теплая, приветливая обстановка. Даже бодрящая. Поначалу вы производите очень хорошее впечатление, дорогая, всплыл в ее памяти признательный голос женщины – присяжного заседателя по делу об изнасиловании Эрики Барановски.

Мне надо уйти отсюда, – сказала себе Джесс.

– Джесс, это вы? – раздался голос из внутреннего офиса, четкий, дружественный, уверенный.

Джесс ничего не ответила, но не отводила взгляда от полуоткрытой двери.

– Джесс?

Джесс слышала движение, почувствовала присутствие Стефани Банэк в дверях еще даже до ее появления.

– Джесс? – вкрадчиво произнесла Стефани Банэк, заставив Джесс взглянуть себе в глаза.

– Бог, мой, да вы очаровательны! – воскликнула Джесс; слова вылетели у нее еще до того, как она успела подумать об их смысле.

Стефани Банэк рассмеялась сочным голосом психически здорового человека, подумала Джесс, пожимая протянутую ей руку.

– Кажется, вы не видели меня с тех пор, как я сделала пластическую операцию носа?

– Вы все-таки сделали это? – спросила Джесс, рассчитывая на искренность.

– И волосы сделала более светлыми. Ну вот, разрешите мне взять ваше пальто.

Джесс позволила Стефани Банэк помочь снять пальто и повесить его в стенной шкаф. Вдруг она почувствовала себя голой, хотя была одета в толстый шерстяной свитер и черную шерстяную юбку.

Доктор взмахом, руки указала на внутренний офис.

– Пойдемте туда.

Мягкие серые и зеленые тона приемной повторялись и во внутреннем офисе, так же как и плакаты, и комнатные цветы. У стены большой дубовый письменный стол, на котором стояли многочисленные вставленные в рамки фотографии трех мальчиков, у стола вращающееся кресло. Свет из окна создавал какое-то неестественное освещение, падая на висящие на противоположной стене свидетельства и дипломы в рамках. Но центральное место в комнате занимало большое кожаное кресло с откидной спинкой серого цвета, стоявшее посредине.

– Я вас давно не видела, – сказала Стефани, Банэк. – Как дела?

– Прекрасно.

– По-прежнему работаете в Управлении прокурора штата?

– Да.

– Вам там нравится?

– Очень.

– Вы не даете показаний в суде, Джесс, вам необязательно отвечать односложно. – Стефани Банэк похлопала по высокой спинке серого кожаного кресла, когда шла к своему письменному столу, села за него, тут же повернулась на кресле в сторону Джесс. – Почему бы вам не сесть?

Джесс упрямо не садилась. Она заметила горделивый поворот плеч Стефани Банэк, ее непринужденную изящную фигуру, теплоту и открытость улыбки. Ясно, что Джесс пришла не в то учреждение. А если даже она была и в нужном месте, то не с тем психотерапевтом. Джесс ожидала увидеть перед собой мрачную, а не одетую в элегантный брючный костюм от Армани и стильные туфли «мод фризон», женщину. Эта женщина, должно быть, другая Стефани Банэк. Не исключалась также возможность того, что существуют два психотерапевта по имени Стефани Банэк и обе работают в центральной части Чикаго. Может быть, обе они являются хорошими подругами ее сестры. А может быть, эта женщина – самозванка, которая убила настоящую Стефани Банэк и теперь выдает себя за нее. Может быть, Джесс надо опрометью удирать отсюда, пока еще не поздно. Или просто обратиться в ближайшую психиатрическую лечебницу. Ей несомненно можно было поставить диагноз, она явно свихнулась. Откуда к ней приходят эти ненормальные идеи?

– Возможно, я допустила ошибку, – услышала она свой голос, как будто он принадлежал совсем не ей.

– Что вы сказали?

– Ошиблась, придя сюда.

– Почему вы так говорите?

Джесс покачала головой, ничего не сказала.

– Джесс, раз уж вы здесь, садитесь. Если не хотите, то можете вообще ничего не говорить мне.

Джесс кивнула, но не пошевелилась.

– Когда вы позвонили мне вчера вечером, – попробовала начать разговор психотерапевт, – показалось, что вы не в себе.

– Я чересчур близко приняла все к сердцу.

– Что именно?

Джесс пожала плечами.

– Вы никогда не производили на меня впечатление человека чересчур эмоционального.

– Может быть, это никогда не проявлялось, или я не была такой.

– Возможно, вы и сейчас не такая.

Джесс сделала несколько нерешительных шагов, потрогала мягкую кожу кресла с высокой откидывающейся спинкой.

– Разговаривали ли вы с Морин?

– Обычно я беседую с ней не реже раза в неделю.

Джесс слегка запнулась.

– Думаю, что я, собственно, и хотела спросить вас об этом: разговаривали ли вы с ней?

Психотерапевт навострила ушки. Джесс сразу вспомнила о ласковой собачке коккер-спаниеле.

– Не уверена, что понимаю ваш вопрос.

– Разговаривали ли обо мне, – добавила Джесс. – Рассказывала ли она вам что-нибудь обо мне?

– Несколько недель назад она упомянула, что вы можете позвонить, – просто ответила Стефани Банэк. – Что у вас бывают проблемы.

– Говорила ли она, в чем заключаются эти проблемы?

– Не думаю, что она знает об этом.

Джесс обошла кресло с откидывающейся спинкой, медленно опустилась в него, надавила на спинку, чувствуя, как кресло поглотило ее, как мяч закрывает согнутая чашечкой ладонь. Кресло пришло в движение, одновременно с откинувшейся спинкой выдвинулся и приподнялся порожек для ног. Джесс положила ноги на эту своеобразную удобную табуреточку, чтобы дать отдых уставшим ногам.

– Отличное кресло.

Стефани Банэк кивнула.

– Так, скажите мне, что вы думаете теперь о моей сестре? – спросила Джесс, решив, что раз уж она села, то может вести себя более приветливо, кое о чем поговорить. Веди себя паинькой, как бывало говорила мама.

– Думаю, она замечательный человек. Материнство очень красит ее.

– Вы находите?

– А вы нет?

– Думаю, что это в какой-то степени означает разменивать себя. – Джесс посмотрела в окно. – И дело не в том, что я недооцениваю такое занятие, как воспитание детей, – пояснила она. – Но человек со способностями и умом Морин мог бы как-то полезнее распоряжаться своей жизнью, чем менять пеленки детям и смотреть в рот мужу.

Стефани Банэк подалась вперед.

– Вы думаете, что Морин потакает каждому капризу Барри?

– А вы не думаете?

Стефани улыбнулась.

– Нет, именно так я и думала.

– Я хочу сказать, разве это дело, после стольких лет усилий моих родителей дать ей образование – а вы знаете, во сколько обходится Гарвардский университет, даже если ты получаешь частичную стипендию, – все это летит к черту.

– Вы думаете, ваш отец разочарован?

– Не знаю. – Джесс посмотрела в пол. – Может быть, и нет. Он в восторге от внуков. К тому же, даже если он и не доволен, он никогда в этом не признается.

– А что вы скажете об отношении матери?

Джесс почувствовала, как напряглась спина.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, вы дали понять, что ваши родители не порадовались бы недавно принятому Морин решению...

– Я сказала другое: не думаю, что они стали бы учить ее все эти годы лишь для того, чтобы она сидела дома и рожала детей.

– Как, вы считаете, отнеслась бы к этому ваша мама?

Джесс склонила голову на бок, уперлась подбородком в плечо.

– Думаю, она бы пришла в ярость.

– Почему вы так считаете?

Джесс почувствовала, как ее нога нервно подергивается на выдвижной табуреточке.

– Перестаньте, Стефани, вы же постоянно у нас бывали. Вы знаете, как она хотела, чтобы ее дочери получили хорошее образование, умело распорядились своей жизнью, прочно встали на ноги.

– Насколько я помню, это была женщина, опережавшая свое время.

– Значит, вы должны знать, как бы она отнеслась к поведению Морин.

– А именно, как бы она отнеслась?

Джесс поискала подходящее определение.

– Она бы почувствовала гнев, была бы сбита с толку, обманута в своих надеждах.

– Вы действительно так считаете?

– Я говорю, как к этому отнеслась бы мама.

– Вы считаете, что ваша мать не хотела, чтобы Морин обзавелась семьей?

– Этого я не говорила.

– А что же вы сказали?

Джесс посмотрела в потолок, перевела взгляд на окно, потом на звания и степени, висевшие в рамках на стене, и наконец остановила его на женщине, сидевшей напротив.

– Слушайте, вы должны помнить, как расстроилась мама, когда я сообщила ей, что собираюсь выйти замуж за Дона.