Варварин Остров - Альбина Равилевна Нурисламова Страница 27

На экране высветились цифры – половина третьего ночи. Александра знала, что больше не сумеет заснуть, поэтому встала и пошла на кухню, по пути зажигая свет во всей квартире. Впрочем, часам к пяти, выпив три чашки чаю и до одури насмотревшись на монитор ноутбука, она устала, отправилась в кровать и проспала до звонка будильника.

Александра запрещала себе думать о том, что ей приснилось, но это не очень-то получалось. А хуже всего делалось при мысли, что кошмар может и повториться. Почему-то она была уверена в этом.

Приехав домой из библиотеки, Шура поужинала, приняла душ, послушала новости на YouTube, всеми силами стараясь убедить себя, что это обычный вечер, один из многих. Можно было позвонить Андрею и рассказать обо всем, что удалось узнать, но Шуре не хотелось делать этого на ночь глядя.

Дурацкие мысли, дурацкие страхи, но есть же выражение: «Не к ночи будь помянут». Вот и ей не хотелось говорить обо всем этом, когда в окна черными глазами глядит тьма.

Они поговорят утром. А сейчас…

Александра выпила молока с медом, потом подумала и добавила еще настойку пустырника, надеясь, что это поможет уснуть и спать без сновидений. Легла она поздно, почувствовав, что действительно валится с ног. Предпринятые меры сработали: в сон Шура провалилась, как в прорубь.

Однако среди ночи опять проснулась, только на сей раз не от дурного сна, а из-за желания сходить в туалет. Включая ночник, подумала, что сейчас, должно быть, снова полтретьего, и не ошиблась. Не успев начать размышлять, что это могло бы означать, Александра нашарила под кроватью тапочки и хотела обуться, как накатило ощущение дежа-вю.

Вчерашний сон.

Он был именно таков: Александра открыла глаза среди ночи, решила встать с кровати и почувствовала, как кто-то прикоснулся к ее плечу. Человек, который лежал с нею рядом, погладил ее кожу холодными, жесткими и чуть влажными, как речные камни, пальцами, а потом тихонько засмеялся, и от этого смеха по спине словно бы заструилась ледяная вода.

В комнате никого не могло быть, но все же рядом находилось… нечто. Александра сидела, застыв от ужаса, чувствуя, как неведомый гость перебирает ее волосы, слыша, как он бормочет что-то, и понимая: если она увидит его лицо, то, скорее всего, сойдет с ума.

Прошлой ночью Шура проснулась, но сейчас она не спала.

Не спала – и была уверена, что все повторится, только уже наяву.

А когда это случилось, пришел даже не страх – животное ощущение паники, безумной, слепящей, сродни тому, как заяц бежит по ночной дороге в свете фар и не может свернуть в спасительную сень деревьев и кустов.

Стылое прикосновение, привычка играть ее волосами, негромкий смех…

«Тебя нет! Ты умер!»

Матрац с его стороны прогнулся под тяжестью веса.

Недовольно охнули пружины.

– Повернись, взгляни на меня. Ты увидишь, что я здесь, – раздалось за спиной, и Александра (снова впервые в жизни) упала в обморок.

Утро принесло головную боль и озноб. Она открыла глаза, услышав писк будильника, и спросила себя, чем было ночное видение: всего-навсего сном? Явлением призрака или чего-то более опасного, чем привидение?

Не найдя однозначного ответа на этот вопрос, Александра выволокла себя из кровати и заставила собираться на работу.

Когда она вышла из квартиры, головная боль отступила: удалось отогнать ее с помощью лекарств. К счастью, дороги были свободны, Шура быстро добралась до офиса, но заходить внутрь не стала. Вместо этого зашла в любимое кафе «Пиноккио», намереваясь выпить кофе и поговорить с Андреем. Она специально выкроила для этого время.

– Вы сегодня рано, – улыбнулась знакомая официантка, принимая заказ.

Александра продемонстрировала ответную улыбку, которая вышла слегка вымученной, и вытащила из сумки блокнот с записями, сделанными вчера в библиотеке.

Давыдов взял трубку, едва она успела нажать на значок вызова: ждал звонка. Интересно, насколько спокойно прошла его ночь?

– Как ты? – спросил Андрей, словно зная, что ей пришлось пережить нечто плохое.

– В порядке, – солгала Александра. – Готов меня выслушать?

Он ответил утвердительно, но прозвучало это несколько нервно, будто в действительности Андрей хотел велеть ей замолчать, бросить трубку, лишь бы ничего не слышать.

– Начну с самых первых упоминаний, которые мне удалось раскопать, – сказала Александра. – Этот остров стали называть Варвариным только в девятнадцатом веке, а до той поры он звался…

Глава шестнадцатая

…Пропащий. Разве хорошее, доброе место станут так называть? – сердито спросил Иван Павлович.

– Дядюшка, перестаньте вы, ей-богу. Люди часто дают чудные названия, – отмахнулся от его слов Владимир Константинович.

Комынины – дядя и племенник – были очень разными и внешне, и по характеру. Иван Павлович, невысокий, полностью седой, но еще крепкий мужчина с солидным брюшком, был прям в речах и суждениях, порой раздражителен и весьма прагматичен. Племянник же, которого он воспитывал с малолетства, после смерти его отца, родного брата Ивана Павловича, в ранней юности был высок, тонок, восторжен и мечтателен. Сейчас, когда Владимир Константинович только-только вступил в пору зрелости, нрав его сделался тверже, но все равно племянник был, на взгляд дяди, излишне доверчив и романтичен.

– Твоя покойная матушка, царствие ей небесное, пришла бы в ужас от подобной затеи.

– Как вы верно заметили, моей драгоценной матушки с нами уже нет, – прохладно ответил Владимир Константинович. – А вот Вареньку я надеюсь спасти. И сделаю для этого все возможное, так что вы меня не отговорите. Лучше и не пытайтесь, а просто помогите.

Комынин-старший нахмурился и промолчал, отвернувшись к окну. Он никогда не был женат, не имел детей, единственного племянника любил как родного сына.

После женитьбы Володи на бесприданнице Вареньке, в которую юноша влюбился без памяти, Иван Павлович жил в одиночестве в столице, виделись они не так часто, и дядя замечал, что его влияние на племянника уменьшается. Это тревожило старика, полагавшего, что без его пригляда Володя может наделать ошибок.

Разговор их происходил в петербургской квартире Ивана Павловича. Племянник с молодой женой приехали сюда полгода назад, потому что местные быстрорецкие доктора разводили руками и ничем более помочь Вареньке не могли.

Столичные светила медицины, поначалу обнадежив супругов и выкачав из Владимира Константиновича немалые средства, в конечном итоге объявили ровно то же самое: к сожалению, надежды нет, остается лишь смиренно ждать, когда Господь призовет Вареньку к себе.

Судя по всему, никакого иного выхода, кроме как вернуться в имение под Быстрорецком и дожидаться там неизбежного, не оставалось. Варенька, тихая добросердечная молодая женщина с большими грустными глазами и безвольным ртом, уговаривала супруга так и поступить. Она