Дэниел Силва - Англичанка Страница 28

— Никакой полиции, — через секунду напомнил голос.

— Никакой, — эхом повторил Габриель. — И напоследок: навредишь Мадлен или мне, и мои коллеги узнают, кто ты на самом деле, потом выследят и убьют. Ясно?

На этот раз голос не ответил.

— Кстати, — напоследок произнес Габриель, — в следующий раз не заставляй меня ждать звонка пять минут. Заставишь — и сделка отменяется.

Сказав это, Габриель нажал «отбой» и взглянул на Джона Ланкастера.

— По-моему, разговор прошел удачно. Не находите, господин премьер-министр?

Редко можно увидеть, как через парадную дверь из дома 10 на Даунинг-стрит выходит посетитель в синих джинсах и черной кожаной куртке. Однако именно это и произошло в 12:17, после дождя, в начале октября. Прошло пять недель со дня исчезновения Мадлен Хэрт на Корсике, восемь дней после того, как пресс-атташе Саймону Хьюитту прислали ее фото и признание в романе с Джоном Ланкастером, и двенадцать часов — с момента, когда премьер-министр Соединенного Королевства согласился заплатить выкуп в десять миллионов евро. Полисмен у входа, разумеется, ничего этого не знал. Не знал он и о том, что человек в штатском — Габриель Аллон, израильский шпион и ликвидатор, и что у него под полой куртки полуавтоматический пистолет «беретта». Поэтому полисмен просто пожелал Габриелю приятного дня и взглядом проводил до поста охраны у выхода на Уайтхолл. Когда Габриель проходил через пост, его сняла автоматическая камера наблюдения. Было 12:19.

Машину Джереми Фэллон оставил на открытой части парковки при станции Виктория. Габриель подошел к ней, как всегда подходил к чужим машинам — медленно и с опаской. Обошел ее кругом, словно высматривая царапины и вмятины. Потом нарочно уронил ключи на краснокирпичную мостовую. Нагнулся и осмотрел шасси. Не заметив ничего подозрительного, выпрямился и нажал кнопку открытия багажника. Крышка медленно приподнялась, и под ней Габриель заметил лишь два дешевых чемодана. Открыв один, увидел внутри ряды плотных пачек из стоевровых купюр.

По лондонским меркам, плотность дорожного движения была на низком уровне ужасности. В час дня Габриель пересек мост Челси и еще через тридцать минут, оставив позади южный пригород Лондона, мчался по шоссе М25. В два дня он включил радио — послушать последние новости. С утра мало что изменилось: Ланкастер по-прежнему обещал излечить язвы общества, а Россия так и не отказалась от притязаний на бурение скважин. О Мадлен Хэрт или о человеке в синих джинсах с десятью миллионами евро в багажнике «пассата» — ни слова. Человек в синих джинсах прослушал прогноз погоды: к концу дня обещали проливной дождь и сильный ветер вдоль побережья Ла-Манша. Выключив радио, человек невольно коснулся талисмана на шее. В голове его прозвучал голос вещуньи: «С ее смертью вам откроется правда».

24

Дувр, Англия

К тому времени как Габриель свернул на шоссе М20, с неба уже лило как из ведра. Миновав Мейдстон, Леман-Хит и Эшфорд, Габриель в половине четвертого прибыл в порт Фолкстон. Там свернул на трассу А20 и поехал на восток, через бесконечную равнину зеленейшей травы. Наконец Габриель поднялся на невысокий холм и увидел море — темное, покрытое барашками пены. Переправа обещала быть не из приятных.

Когда дорога пошла вниз, к приморской части Дувра, Габриель наконец заметил скалы — белые как мел на фоне свинцовых туч. Путь к паромной пристани нашелся легко. Габриель прошел на кассу и подтвердил заказ билета, то и дело поглядывая на оставленный снаружи «пассат». Затем, сжимая в руке билет, вернулся за руль авто и проехал в конец очереди на погрузку. «Не пропусти паром — иначе девка умрет…» Раз вымогатели сделали такое заявление, значит, они теперь следят за Габриелем.

Правила запрещали пассажирам оставаться в машине во время переправы, и Габриель подумал: не забрать ли сумки из багажника. Потом решил, что, таская их туда-сюда по коридорам, станет слишком уязвим. Тогда он просто запер машину, дважды проверил двери и багажник. Потом отправился в помещение для пассажиров. Когда паром отчалил от пристани, Габриель пошел в бар и заказал себе чай с булочкой. Снаружи тучи сгущались, темнело, и к 17:15 моря уже не стало видно. Габриель посидел еще минут пять на месте, затем встал и вышел на продуваемую ветром смотровую площадку, занял там дальний угол. Никто из пассажиров за ним не увязался. Никто не видел, как он бросил за борт сотовый телефон.

Габриель не видел и не слышал, как мобильник упал в воду. Он постоял еще пару минут у ограждения, а после вернулся в салон. Там он сидел, стараясь запомнить лица всех пассажиров, пока по внутренней связи — сначала по-английски, затем по-французски — не объявили, что пора возвращаться в машины. Габриель постарался первым добраться до грузовой палубы и там проверил багажник «пассата»: сумки все еще лежали внутри, деньги — тоже. Габриель сел за руль и стал смотреть, как занимают свои места остальные. В соседнем ряду в небольшой «пежо» садилась женщина: по-мальчишески короткие светлые волосы, лицо в форме сердечка. Вроде ничего необычного, кроме перчаток на руках. Больше никто из пассажиров перчаток не носил.

Габриель положил руки на руль и уставился прямо перед собой.

Вот и нашелся «хвост».

Кале был уродливым портовым городишком — отчасти английским, отчасти немецким и едва ли французским. Улица Ришелье протянулась на полмили от пристани в глубь квартала Кале-Норд, восьмиугольного искусственного островка в окружении каналов и бухт. Габриель оставил машину у ряда оштукатуренных домов и направился в парк, под пристальными взглядами троицы афганцев в теплых пальто и паколях.[5] Эти люди скорее всего бежали от нищеты и здесь дожидались шанса нелегально пересечь канал. Некогда на песчаном берегу среди дюн стоял целый лагерь, откуда в ясный день можно было разглядеть белые скалы Дувра по ту сторону Ла-Манша. Добрые жители Кале, оплот социалистической партии, называли этот лагерь «джунглями» и аплодировали жандармам, когда те наконец разогнали беженцев.

Мусороприемник стоял справа от ведущей в парк тропинки: четыре фута в высоту, цвета весенней листвы. Рядом стояла табличка с просьбой к отдыхающим не топтать траву и не рвать цветы. Искать приклеенные к днищу мусорки сотовые, впрочем, не запрещалось — чем, собственно, Габриель и занялся, выбросив билет. Телефон нашелся моментально; оторвав его от днища мусорки, Габриель сунул его в карман и лишь затем вернулся к машине. Когда он садился в салон, сотовый зазвонил.

— Молодец, — похвалил его компьютерный голос. — Теперь слушай внимательно.

Габриелю велели отправляться прямиком в гостиницу «Де ла Мер» в городке Гран-Фор-Филипп. Там ему забронировали номер на имя Аннетт Рикар. Габриелю предстояло расплатиться собственной кредиткой и объяснить, что мадемуазель Рикар присоединится к нему позже, вечером. Ни о гостинице с таким названием, ни о самом городе Габриель прежде не слышал и отыскал их через интернет, воспользовавшись коммуникатором. Располагался Гран-Фор-Филипп к западу от Дюнкерка — места, где британская армия потерпела одно из самых своих унизительных поражений. Весной 1940 года, когда Франция пала под натиском нацистской армии, с берегов Дюнкерка пришлось эвакуировать более трехсот тысяч бойцов британского экспедиционного корпуса. В спешке англичане побросали экипировки на десять дивизий. Возможно, похитители даже не вспомнили об этом, когда выбирали отель, хотя Габриель сильно в том сомневался.

Отель «Де ла Мер» находился далеко не у моря. Компактный, опрятный и недавно покрашенный в белый цвет, он смотрел на приливную реку, что разделяла город надвое. Габриель намеренно проехал мимо входа три раза и лишь затем остановился на парковке, расположенной под углом к дороге. Никто из персонала не вышел помочь с багажом — не то это было место. Габриель подождал, пока мимо проедет одинокое авто, заглушил мотор, запрятал ключи поглубже в передний карман джинсов и спешно выбрался из салона. Вытаскивая чемоданы из багажника, он поразился их тяжести. Не знай Габриель, чем они набиты, решил бы, что Джереми Фэллон начинил их свинцовыми гирями. Над головой медленно кружили чайки, словно ждали, что Габриель свалится под тяжестью ноши.

Вестибюля в гостинице как такового не было — только крошечная прихожая, в которой лысый, худой портье сонно восседал за стойкой. В гостинице имелось всего восемь комнат, однако регистрационную запись в журнале Габриель отыскал не сразу. Он расплатился наличными, нарушив требования вымогателей, и оставил щедрый залог.

— Есть дубликат ключа от номера? — спросил он.

— Конечно.

— Можно, я его тоже возьму?

— А как же мадемуазель Рикар?

— Я ее впущу.