Вера Каспери - Беллилия Страница 28

— Не знаю. Но почему это тебя беспокоит?

— Так приятно быть здесь наедине с тобой, любимый. Я вообще не хочу, чтобы нас спасали. Пусть так и будет всегда. Только ты и я.

— Но мы умрем с голоду.

— Будем питаться галетами. Здесь полно муки. Я предпочитаю жить с тобой, питаясь одними галетами и сухарями, чем есть жареного гуся и устриц вместе с гостями.

Чарли задумчиво смотрел на огонь в камине. И вдруг в нем поднялась волна злости, негодования от ее заигрывания, от ее благодушного настроения и наивной женской болтовни. Разумеется, злость эта была минутной и бесполезной. Стоило ему обернуться и увидеть ее — румяную в свете лампы, с розовым бантиком на шее — как его негодование обратилось на него самого за то, что он позволил своей вере пошатнуться.

— Ты мне не веришь, Чарли?

— Чему не верю?

— Что я люблю тебя больше всего на свете.

— Не говори глупости.

— Не понимаю, что ты хочешь этим сказать. То ли ты имеешь в виду, что веришь в мою любовь и я должна об этом знать, поэтому с моей стороны глупо об этом спрашивать, то ли ты не веришь, что я люблю тебя больше всего на свете.

Как могла маленькая женщина утопить мужчину, который всю жизнь имел дело с лодками и хорошо плавал? Если Билл выпил слишком много пива, он мог не знать, что это она столкнула его с дамбы, но, оказавшись в холодной воде, он должен был прийти в себя.

Размышляя об этом, Чарли переживал происшедшее, словно это случилось с ним самим. Вот он потерял равновесие, упал, вода накрыла его, он пришел в себя от холода, задержал дыхание и, работая руками, начал подниматься на поверхность. Он бил руками по воде, пытаясь вслепую доплыть до столбов, на которых держались мостки. Пьяный или трезвый, он не позволил бы себе утонуть, думал Чарли. Но если на него уже подействовал снотворный порошок и он не пришел полностью в сознание, такое вполне могло случиться.

— О Господи, я становлюсь психом.

— Ты что-то сказал, дорогой?

— Нет.

— Почему ты так резко отвечаешь?

— Резко? Прости меня.

— Может, тебе надоело сидеть привязанным к дому, не имея никого рядом, кроме меня? Я знаю, что не очень-то образованна, но стараюсь не наводить на тебя скуку.

— Дорогая моя, ты никак не можешь наводить скуку.

Раздался телефонный звонок, и Чарли обрадовался, что появился повод сбежать вниз по лестнице.

Звонила Эллен.

— Привет, Чарли. У вас все в порядке?

— Привет. А как у тебя? Вас уже откопали?

— Слава Богу, откопали. Мы были под снегом всего один день. Не повезло. Мне пришлось выйти на работу, как обычно. А как там у вас? Все еще в снегу?

— Нам здесь хорошо, — ответил Чарли.

— А в городе такое творилось: все выходили с лопатами и сгребали снег. Не только бедняки, которым за это платили, но даже сам мэр и весь городской совет, все владельцы магазинов и банкиры. Бедняки даже злились, что другие отнимают у них возможность подработать. Но снегу выпало столько, что они бы проканителились с ним несколько дней. Кстати, завтра начнут разгребать вашу дорогу.

— Это хорошо.

— Что-то в твоем голосе не слышно энтузиазма. В чем дело? Ты не хочешь, чтобы вас откапывали? — Чарли не отвечал, и Эллен после небольшой паузы добавила деланно веселым тоном: — Понятно, поскольку поженились совсем недавно, ты и не возражаешь быть отрезанным от всего мира. Но как к этому относится Беллилия?

— Она простудилась и лежит в постели.

— Какая неприятность. Передай ей мое искреннее сочувствие, — исполняя долг вежливости, попросила Эллен. Но голос ее ожил, когда она воскликнула: — Чарли, у меня для тебя поразительные новости! Письмо от Эбби. Как ты думаешь, что в нем написано?

— Опять о каких-нибудь интригах.

— Да ладно тебе, Чарли. Не дразни меня. Это очень важно. Об одном человеке, который находится совсем рядом с тобой.

Его сердце замерло.

— О твоем соседе, мистере Чейни.

— Ах о нем!

— Ты будешь просто в шоке. Прочесть тебе, что она пишет? — Послышался шелест бумаги. — Но прежде, чем я прочту, позволь мне сказать тебе одну вещь, Чарли. Я никогда ему не доверяла. Можешь спросить Эбби. Я с самого начала считала его трусливым и подлым.

— Давай читай.

— Все письмо я читать не буду, ты знаешь, как Эбби многословна. Прочту лишь кусочек. Цитирую: «Судьба сыграла с нами весьма злую шутку, и твой дорогой Чарли, — в телефонной трубке послышался смешок, — ее жертва. Вчера вечером я поехала в Нью-Йорк на прием к Хаттонам. Там я присоединилась к группе знакомых, которые слушали пожилого джентльмена, рассказывавшего всякие фантастические истории о преступлениях и взятках в Канзас-Сити. Я подумала, что он, наверное, редактор или журналист вроде Нормана Хэпгуда или Линкольна Стеффенса. Поскольку я не слышала его имени, я подошла к хозяйке, разливавшей пунш, и спросила, кто он такой. И можешь представить мое удивление, когда она сказала, что это детектив!!»

— Вот как!

— Эбби подчеркнула это слово и поставила два восклицательных знака.

— А что еще она рассказала?

— «Моя хозяйка объяснила, что он не полицейский, а частный сыщик с очень интересной биографией. Он снял дом рядом с их летним поместьем, и она была неприятно удивлена, когда узнала, что он детектив, но потом выяснила, что это вполне приличный, респектабельный человек. После этого мне удалось поговорить со старым джентльменом с глазу на глаз. Когда я сказал, что знакома с молодым человеком, которого зовут так же, как его, он прервал меня и спросил, видела ли я картины его сына. Очевидно, его больше, чем тебя, интересуют работы Бена. Я сказала, что считаю искусство его сына интересным, но немного страшноватым, а он отметил, что большинство молодых леди именно так оценивают творчество его мальчика.

Судя по всему, они воспитанные люди. Кроме того, если он в состоянии купить своему сыну автомобиль и может позволить ему тратить жизнь на писание картин, значит, у них есть деньги. Так что у тебя нет никаких оснований, чтобы…» — Эллен остановилась.

После некоторого молчания, отмеченного треском в трубке, Чарли сказал:

— Продолжай. Что еще она написала?

— Ничего особенного. Очередную глупость.

— И все же?

Эллен рассмеялась, стараясь скрыть смущение.

Снова наступила пауза, а потом Эллен сухим тоном произнесла:

— Она считает, что любой одинокий мужчина должен очаровывать старую деву.

Чарли, как и следовало ожидать, засмеялся:

— Зачем? Ты все еще желтый цыпленок, моя дорогая. А Бен привлекательный парень. Может, Эбби все-таки и не такая глупая.

— Меня это не интересует.

Чарли был доволен. Конечно, после того, как он уехал из города и женился на другой, дорожить привязанностью Эллен было бы эгоистично, но, как всякий нормальный мужчина, он завидовал Бену и своими похвальными словами в его адрес прикрывал тайную неприязнь, которую не смог не выразить:

— И правильно, это не твой тип, Нелли. Он недостаточно хорош для тебя.

— О Чарли! — На этот раз смех Эллен был более свободным и легким.

Веселая, шутливая беседа подняла дух Чарли. Когда он повесил трубку и стал подниматься по лестнице, ему показалось, что его жизнь вошла в нормальную колею. Он видел себя таким, каким его видела Эллен, — человеком, легко поддающимся влияниям. Поэтому он и женился так быстро, хотя и по любви.

— Эллен слишком долго говорила, — отметила Беллилия, когда он вернулся в спальню.

Чарли остановился как вкопанный. Неужели все это время дверь была открыта? Много ли из того, что он говорил, могла услышать его жена?

— Она никогда в него не влюбится, — продолжала Беллилия.

Чарли почувствовал, что снова может двигаться и говорить. Изучая лицо Беллилии, он не заметил ничего, кроме написанного на нем любопытства. И он вспомнил, что о детективах говорила только Эллен, а сам он не произнес ни одного слова, связанного с работой Бена.

— Это все Эбби, — сказала Беллилия. — Наверное, старается спихнуть Эллен на первого попавшегося мужчину, чтобы та не осталась в старых девах.

Слова, которые Эллен произнесла застенчиво, а Беллилия с презрением, возмутили Чарли.

— Эллен не старая дева. Она молодая и красивая девушка.

— А тебе не надо беспокоиться о Бене. Она никогда его не полюбит. Она все еще слишком сильно влюблена в тебя.

— Чушь! — отрезал Чарли, покраснев.

— Хотя она никогда тебя не получит. Я ей не позволю. Ты — мой.

Чарли пожал плечами, словно посчитал этот разговор слишком тривиальным, чтобы его продолжать, и отошел от постели.

Голос Беллилии преследовал его:

— Эллен желает моей смерти, только тогда она сможет выйти за тебя замуж. — Это было сказано таким спокойным тоном, что прозвучало не как абсолютно абсурдная идея, а как честно признанный факт.