Нельсон Демилль - Собор Страница 28

– Как здесь холодно, черт побери!

Дивайн сидел на полу и занимался телефоном.

– Чердак? Это звонница. Вы слышите меня?

Секунду спустя послышался отчетливый голос Джин Корней:

– Да, слышу тебя, звонница! Что там за шум?

– Маллинс выключил прожектор. Только и всего, – ответил Дивайн.

– Понятно! Оставайтесь на связи, а я свяжусь с залом для хоров. Хоры, вы слышите звонницу и чердак?

На линии раздался голос Джона Хики:

– Да, слышу вас обоих. Связь работает. Вы разве не знаете приказа? Кто вам, черт побери, позволил стрелять по прожектору?

Меган выхватила телефонную трубку из рук Дивайна:

– Я приказала.

– А, это ты, Меган? Я задал риторический вопрос, детка. – В голосе Хики звучали издевка и раздражение. – Ответ знал заранее. Держи себя в руках.

Меган бросила телефон на пол и посмотрела на Дивайна.

– Иди вниз и протяни провод из репетиционного зала в южную башню, затем выбей там слуховые окна – это будет твой пост.

Дивайн поднял катушку с проводом и топор и полез вниз из звонницы.

Меган переходила от окна к окну. Стены собора были омыты голубым светом, идущим от люминесцентных фонарей, установленных в саду собора. Северная стена четко отражалась в зеркальных стеклах 51-этажной Олимпийской башни. На востоке, на фоне черного неба, светились окна «Уолдорф-Астории», а на юге возвышались две одинаковые, как близнецы, башни собора, частично загораживающие вид на Пятую авеню. Полицейские на крышах домов толпились группами, похлопывали ладонями, стараясь согреться. Толпы народа на близлежащих улицах оттеснили подальше, и пустое пространство вокруг собора зрительно расширилось.

Меган обернулась и посмотрела на Маллинса, который старался дыханием согреть руки. Его молодое лицо разрумянилось от холода, а губы посинели.

Меган направилась к лестнице посредине комнаты.

– Будь начеку, – предостерегла она Маллинса.

Тот посмотрел, как она исчезла из виду, и внезапно ощутил острое одиночество.

– Сука, – прошептал он.

Меган была ненамного старше его, но все ее жесты, интонации, голос, казалось, принадлежали зрелой женщине. Юными оставались у нее лишь лицо и тело.

Маллинс оглядел наблюдательный пункт, а затем внимательно осмотрел расстилавшуюся внизу Пятую авеню. Размотав полотнище флага, обернутое вокруг его тела, он привязал его концы к оконным выступам и перекинул за окно. Ветер подхватил тонкое полотно, и на фоне серого мрамора его красиво высветили фонари соборного сада.

С улицы и крыш раздавались громкие восклицания репортеров и людей, еще толпящихся около собора. В их голосах слышалось одобрение, кто-то даже зааплодировал. Но были и насмешливые, колкие реплики.

Маллинс прислушивался к разнообразной реакции толпы, затем отпрянул назад и стер мокрый снег, налипший на лицо. Он удивился тому благоговейному чувству, с которым шел в колокольню собора святого Патрика с винтовкой за плечами. Но затем вспомнил свою старшую сестру Пег, вдову с тремя детьми, угрюмо шагавшую по тюремному двору в Арме. В памяти всплыла ночь, когда ее муж, Барри Коллинз, был убит при нападении на фургон, в котором должны были везти сестру Морин Мелон – Шейлу. Вспомнил свою мать, у которой с тех самых пор, когда за Пег пришли люди в черных кожаных пальто с непроницаемыми взглядами, остались ее трое детей. Еще он припомнил ночь, проведенную на улицах Белфаста в поисках Брайена Флинна и его фениев, и как потом плакала и проклинала его мать. Но чаще всего в памяти воскресали страшные бомбежки и обстрелы, каждую ночь нарушавшие покой Белфаста, – еще с тех пор, как он был ребенком. Но, вспоминая прошлое, Маллинс даже и в мыслях не держал, что мог бы пойти какой-то другой дорогой и не оказаться здесь или в любом другом подобном месте.

Патрик Бурк посмотрел наверх. Из разбитого слухового окна развевался зеленый флаг с изображенной на нем золотой арфой – символом Ирландии. Бурк смог также разглядеть человека с винтовкой, стоявшего в оконном проеме. Он обернулся и увидел полицейскую машину, отъезжавшую от разбитого прожектора. Толпа людей отпрянула от прожектора и плотной стеной сгрудилась на расстоянии двухсот ярдов. Теперь полиции было легче наблюдать, чтобы никто не переходил за заграждение. Бурк подошел к нише у дверей башни и обратился к постовому полицейскому:

– Давай постоим здесь немного. Тому дураку наверху адреналин ударил в голову.

– Да, мне это чувство знакомо.

Бурк перевел взгляд на ступени собора. Они, как и прилегающие площадка и улица, были усыпаны зелеными гвоздиками, пластиковыми колпаками гномов, мятыми бумажками и лентами, но все это сейчас покрывал тонкий слой мокрого мартовского снега. На перекрестке с Пятнадцатой улицей лежал огромный барабан, брошенный оранжистами. Северный ветер медленно перекатывал черные котелки и яркие оранжевые шары. Из зданий Рокфеллеровского центра вели съемку телерепортеры. Бурк представил, как все это будет выглядеть на экране. Наверняка крупным планом покажут сломанные гвоздики и перевернутые шляпы и котелки. А голос за кадром станет монотонно бубнить: «Сегодня на Пятую авеню пришла давняя война между Англией и Ирландией…» Ирландцы неплохие мастера по части показа всяких зрелищ.

Брайен Флинн наклонился над перилами хоров, чтобы получше рассмотреть небольшую ризницу за галереей, и сказал Хики:

– Поскольку нам не видны входная дверь в епископскую ризницу и дверь лифта, полиция теоретически может незаметно проникнуть и разминировать вход. В таком случае в эту маленькую ризницу набьется целая орава полицейских.

Лири, который, похоже, умел слышать на значительном расстоянии, громко заговорил из дальнего угла комнаты:

– А если они сунут свои головы в галерею, я им устрою…

Хики прервал его:

– Благодарим вас, мистер Лири. Мы знаем, на что вы способны. – После этой насмешливой реплики он обратился к Флинну, но теперь его голос звучал мягче: – Боже всемогущий! Брайен, где ты раскопал это чудовище? Боюсь, что мне придется уносить отсюда ноги.

Флинн постарался его успокоить:

– У него отличные зоркие глаза и чуткий слух.

– Он американец?

– Наполовину американец, наполовину ирландец. Он бывший снайпер морской пехоты, воевал во Вьетнаме.

– А знает ли он, зачем он здесь? И понимает, где, черт побери, находится?

– А находится он на самой верхней точке, откуда можно стрелять во все стороны. Больше он ничего не знает – остальное не его забота. Только у него одного, кроме тебя и меня, нет родственников в английских тюрьмах. Мне не нужны здесь люди, эмоционально привязанные к нам. Он должен убивать согласно отданным приказам и убьет любого, кого я прикажу. А если придется идти в бой, и нас победят, он убьет тех, кто уцелеет, если сам останется жив. Он ангел смерти, сама безносая с косой и последний судья.

– Кто-нибудь знает об этом?

– Нет.

Хики удовлетворенно улыбнулся, у него не хватало половины зубов.

– Я недооценивал тебя, Брайен.

– Ты и теперь недооцениваешь. Давай пойдем дальше. Эта епископская ризница действительно проблема, но лишь одна из многих…

– Жаль, что ты не привел сюда побольше людей.

Флинн ответил безразличным тоном:

– Мне помогают многие, но как ты думаешь, скольких я мог уговорить прийти сюда на верную смерть?

Лицо старого фения стало каким-то отрешенным.

– В Дублине в пасхальный понедельник в тысяча девятьсот шестнадцатом году было много достойных мужчин и женщин. Много больше, чем требовалось. – Хики посмотрел вниз на тихий зал собора. – Добровольцев было навалом. А вера! Какая тогда вера была у нас! В начале Первой мировой войны, во времена еще до событий шестнадцатого года, мой брат служил в английской армии. В ту пору было много ирландских парней. Как и сейчас. Ты, конечно, слышал об ангелах Монса? Не слышал? Мой брат Боб служил в британском экспедиционном корпусе во Франции, их всех чуть было не прихлопнули превосходящие немецкие войска… Однажды в местечке, оно называлось Монс, появился сонм райских ангелов и встал между ними и немцами. В германских войсках возникла паника. Об этом известили все газеты. И люди верили в это, Брайен. Они верили, что английская армия так угодила Богу, что он ниспослал своих ангелов на ее защиту от врагов.

Флинн взглянул на него.

– Похоже на массовую галлюцинацию доведенных до отчаяния людей. Когда нам тоже начнут мерещиться ангелы, мы поверим, что это… – Он резко остановился и посмотрел на Хики, хотя того едва можно было разглядеть в тусклом свете. На пару минут Флинну показалось, что он вернулся в Уайтхорнское аббатство и слушает рассказ старого аббата.

– Что случилось, парень?

– Ничего. Думаю, что не нужно сомневаться в существовании сверхъестественных сил. Ну ладно, мы поговорим об этом завтра.