Карл Хайасен - Дрянь погода Страница 28

– Это любимое поле мэра, – сказал он. – Считай, что я оптимист.

Макс не проронил ни слова.

Теперь они расположились в деревянном домике на сваях, стоявшем посреди залива. Сцинк свесил длинные ноги с причальной платформы, перекореженной и изогнутой, словно китайский воздушный дракон. Ураган вытянул сваи из углублений на дне. Другие домики штормом срезало начисто, а этот с трудом, но выстоял. Он кренился и скрипел при легчайшем ветерке. Максу казалось, дом погружается в воду. Сцинк рассказал, что домик принадлежал человеку, который по нездоровью уволился из прокуратуры. Недавно отставник женился на красавице, игравшей на двенадцатиструнной гитаре, и переехал на острова Эксума.

Сидя под раскачивающимся фонарем, Сцинк закурил очередной косяк. Экзотический запах, подумал Макс, смесь марихуаны и французского лукового супа. Пахнет сильно и противно.

– Это ядовитая жаба, – объяснял Сцинк. – Bufo marinus. Жаба морская. Привезена из Южной Америки, вытесняет местные особи. Слыхал о ней? – Он глубоко, со всхлипом затянулся. – Железы сеньора Буфо выделяют молочко, способное за шесть минут убить взрослого добермана.

– Полагаете, такое вещество стоит вдыхать? – спросил Макс.

– Существует специальный процесс вытяжки. – Сцинк опять сильно затянулся.

– И что это жабье молочко делает?

– Всё и ничего. Я бы сказал, воздействие – как от любого хорошего наркотика. Психоневротическая рулетка. – Подбородок Сцинка ткнулся в грудь. Веко здорового глаза встрепенулось и закрылось. Дыхание кошмарно участилось – на выдохе капитан скрипел, как тормозящий поезд метро. Прошло пятнадцать минут, Макс не шелохнулся. Мысль о побеге даже не возникла – ошейник выработал рефлекс собаки Павлова.

Во время вынужденного перерыва мысли Макса обратились к Биллу Наппу из рекламного агентства. Предприимчивый гаденыш наверняка положил глаз на угловой кабинет Макса, откуда открывался вдохновляющий вид на кусочек Мэдисон-авеню. Каждый день, проведенный с непредсказуемым похитителем, способствовал продвижению по службе коварного Билли. Макс горел желанием вернуться в агентство и сокрушить притязания этой сволочи, всегда действовавшей исподтишка. Кажется, Макс вполне созрел, чтобы жестоко унизить подлеца. Представлялись зловещие картины: безработного и бездомного Наппа бросила жена, он превратился в шамкающую развалину и, съежившись над огоньком из газового балончика в холодном переулке, сосет мокрый охнарик, пропитанный потом ядовитой жабы…

Сцинк резко очнулся, сильно закашлялся и швырнул окурок погасшего косяка во взбаламученную, штормом заиленную воду. Неподалеку в волнах ныряла сломанная мачта затонувшей шлюпки. Сцинк молча показал на призрачный обломок. Корявый палец долго покачивался в воздухе.

– Скажи-ка, – обратился капитан к Максу, – какое место ты бы назвал самым потрясающим?

– Йеллоустоунский национальный парк. Ездил с автобусной экскурсией.

– О господи!

– А что такого?

– Там рядом есть участок для гризли. Видел? То есть это поистине печальное зрелище – у животных ни когтей, ни яиц. Они такие же дикие, как хомяки, но туристы выстраиваются в очередь, чтобы на них посмотреть. Гризли с отрезанными яйцами!

Сцинк задергал головой, точно пытаясь вытряхнуть из уха шмеля. Макс Лэм не понял, почему разговор вдруг резко отклонился от темы. Он не разделял сочувствия безумца к выхолощенным гризли. Удаление когтей животным – вполне разумная и необходимая процедура в общественном парке развлечений. Иначе исков не оберешься. Но Макс понимал, что спорить невыгодно. Он вел себя тихо, когда Сцинк завалился на хромой настил. Похититель трясся, метался и выкрикивал незнакомые Максу имена. Через полчаса он пришел в себя и уставился в звездную высь.

– С вами все в порядке? – спросил Макс.

Сцинк спокойно кивнул:

– Издержки жабы. Приношу извинения.

– По-вашему, Бонни сумеет нас здесь отыскать?

– Зачем, скажи на милость, жениться на женщине, которая не может следовать простым инструкциям?

– Но такая темень…

Путешествие в Свайный Городок напугало Макса сверх всякой меры – на полной скорости, без ходовых огней они летели на гребнях волн в открытом ялике. Гораздо страшнее, чем в аэроглиссере. Ураган превратил залив в призрачное кладбище затонувших яхт, рыбацких лодок, прогулочных катеров и моторок. Пока добирались, Сцинк вынул стеклянный глаз и сунул пленнику на сохранение. Макс сжимал его в ладони, как бриллиант Хоупа.[35]

– Твоя жена наверняка прихватит кого-нибудь, кто знает дорогу.

– Мне бы сигаретку. Позвольте закурить, капитан.

Сцинк долго рылся в кармане куртки, отыскал наконец пачку и вместе с зажигалкой перебросил пленнику.

Макс поражался, насколько быстро он привык к печально известному своей крепостью «Мустангу». У борцов с курением эти сигареты пользовались репутацией убийц, а в агентстве их в шутку называли «мухоморами». Мак приписывал свою новую вредную привычку сильному стрессу, а не слабохарактерности. В рекламном бизнесе требовалось быть невосприимчивым к низменным склонностям, которые тиранили обычного потребителя.

– Чем еще можешь похвастаться? – спросил Сцинк.

– Простите, не понял?

– Какие еще слоганы, орел? Кроме «Сливовых Хрупяшек».

– «Хрустяшек», – въедливо поправил Макс.

Сцинк встал, и платформа заерзала. Макс вцепился в полусгнившую балку. Деваться некуда – старик, переправивший их через залив, выхватил у Сцинка пятьдесят долларов и поспешно направил ялик обратно к материку.

Сцинк кругами размахивал над головой фонарем. Завороженно глядя на этот странный маяк, Макс сказал:

– Ну вот еще слоган, капитан, – «Свежесть доброго утра – на весь день».

– А название продукта?

– «Интимная морось».

– Тьфу ты! – Сцинк опустил зашипевший фонарь.

– Это предмет женской гигиены. – Макс пытался не оправдываться. – Очень популярный.

– Малиновая подмывка! Господи, я думал, ты шутишь. И это все, чего ты достиг в жизни, – расхваливаешь спринцовки?

– Вовсе нет! – огрызнулся Макс. – Безалкогольные напитки, присадки к топливу, лазерные копиры – я работал по многим товарам. – Он сам не понимал, что его толкнуло заговорить об «Интимной мороси». Неосознанный мазохизм или он просто устал?

Сцинк тяжело опустился на перила, опасно накренившиеся к воде.

– Я слышу лодку. Точно, – сказал он.

Макс напряженно вглядывался в темноту. Он ничего не улавливал, кроме плеска волн и редких вскриков чаек.

– И что теперь? – спросил Макс. Ответа не последовало. В желтом мерцании фонаря мелькнула улыбка безумца. – Вы вправду не хотите выкупа?

– Я этого не говорил. Но мне нужны не деньги.

– Тогда что? – Макс швырнул сигарету в воду. – Объясните, что, черт возьми, происходит! Я уже сыт по горло этими играми!

Сцинка позабавила эта гневная вспышка. Может, эгоистичный пижон небезнадежен.

– Я хочу побыть с твоей женой. Она меня заинтриговала.

– В каком смысле?

– Научно. Антропологически. Что же она в тебе нашла? Как вы сочетаетесь? – Сцинк озорно подмигнул. – Я люблю загадки.

– Если хоть пальцем ее тронете…

– Ах какой храбрый жеребчик!

Макс сделал два шага к безумцу, но замер, когда Сцинк поднес руку к своему горлу. Ошейник! Макса прострелило жаром от затылка до копчика. Мгновенно представилось, как он дергается, словно марионетка. Даже знай он, что батарейки в пульте сдохли шесть часов назад, реакция была бы такой же. Макс стал рабом подсознания. Он уже знал, что ожидание боли парализует сильнее самой боли, но что от этого знания толку…

Когда Макс успокоился, Сцинк его заверил, что не имеет плотского интереса к Бонни.

– Пойми, я стремлюсь не перепихнуться, а определить место человека в пищевой цепи. – Он взмахнул длинными руками, словно охватывая весь мир под звездным небом. – Загадка всех времен, мой юный турист. Пять тысяч лет назад мы рисовали на стенах пещер. А сегодня слагаем оды спринцовке с фруктовым ароматом.

– Это просто работа, – раздраженно ответил Макс. – Поймите же, наконец.

Сцинк зевнул, как обожравшаяся гиена.

– Чертовски мощный у этой лодки мотор. Надеюсь, Бонни хватило ума не звонить в полицию.

– Я ее предупредил.

– Мое мнение о твоей жене сложится из того, как она управится с ситуацией, – продолжал Сцинк. – Кого привезет. Как все воспримет. Насколько владеет собой.

Макс спросил, есть ли у Сцинка оружие. Одноглазый лишь прищелкнул языком.

– Видишь ходовые огни?

– Нет.

– Вон там, в сторону Ки-Бискейна.

– Да, вижу.

– Похоже, два мотора. Кажется, сдвоенный «Меркурий».

На катере включили мощный прожектор. Белый луч скользил по водам Свайного Городка, а потом уперся в ограждение платформы. Сцинка это не обеспокоило.

Он доставал из карманов жаб. Макс насчитал одиннадцать серых и хмурых тварей с раздутым зобом и пупырчатой кожей, некоторые – размером с крупную картофелину «айдахо». Сцинк высаживал их рядком у своих ног. Макс безучастно наблюдал: может, ему снится кошмар, который начался с появления шелудивой макаки. Но вот сейчас он проснется в постели рядом с Бонни…