Великий лес - Збигнев Ненацкий Страница 28

что это уже были дела политические, а он не разбирался в политике, а что важнее — не любил копаться в таких делах. Его делом была человеческая грязь, измена, продажность, обман, а некоторые из тех, за кем ему приказали наблюдать, казались ему людьми благородными, честными, наполненными каким-то внутренним огнем желания творить добро по своему разумению и в своем понимании. Конечно, попадались и такие, которые только и ждали, чтобы их кто-нибудь купил, и чаще всего таких покупали, потому что на них была грязь и у них были липкие руки. Но фирма приказывала доставлять информацию обо всех наиболее активных, и Баллоу волей-неволей должен был это выполнять. Это нагоняло на него смертельную тоску, потому что не требовало той точности, с которой он привык действовать. Новая работа не связывалась в его представлении с опасностью и риском, которые он полюбил. Но выполнение этих заданий фирмы оказалось необычайно трудоемким. Это понимали в фирме и поэтому передали ему деньги и приказ завербовать нескольких сотрудников. Некоторых он нашел сам, некоторых, к сожалению, получил от Бундера, который давно держал их в руках и уступил за небольшую плату. Это была явная ошибка, на которую ему тут же указала Эрика, потому что можно торговать информацией, но торговля людьми во много раз опаснее. Бундер знал нескольких людей, которых знал и Баллоу. Но откуда Баллоу мог раздобыть столько заслуживающих доверия людей, чтобы выполнить задание фирмы?

Пришла зима, и в один прекрасный день ему позвонил Иво Бундер, сказав пароль: «Это господин Фельдман?» — «Нет. Ошибка». Как обычно, они встретились в условленное время возле замерзшего в это время года озерка в парке Монсуар. Баллоу приехал на встречу на своей машине, Бундер приехал на метро, что немного удивило Баллоу. Впрочем, поводов для удивления и беспокойства вскоре нашлось больше. Иво предложил поговорить в квартире. У него были три или четыре квартиры в разных кварталах города, но поехали они туда, где Баллоу еще ни разу не был, за город, на виллу, заросшую глицинией. На калитке в высокой фигурной решетке виднелась элегантная табличка с фамилией Эмануэль Краузе. В маленьком садике стояла снежная баба в старой шляпе и с метлой под мышкой. В этом доме, видимо, были дети, женщина, но они уже, наверное, спали. Иво провел Баллоу на что-то вроде остекленной и хорошо отапливаемой террасы с экзотическими растениями. Он принес еды и немного вина. А также бумажные папки. Двенадцать папок — Баллоу хорошо это запомнил, потому что, разговаривая, Бундер все время ими играл, тасовал их, перекладывал.

То, что он говорил, ошеломляло, можно сказать, даже уничтожало. Бундер решил уйти с работы, хотя сам тысячу раз говорил Баллоу, что это невозможно.

— Мы всегда вращались среди акул, — сказал Иво. — И в какой-то мере сами стали акулами. Мы изучили правила большой игры и умели играть с сильными партнерами. Но в последнее время на нашем рынке появилось множество мелких фирм с большим капиталом. Мы могли ужиться с акулами, но забыли, что существуют пираньи. А когда такая пиранья вцепится в тебя, можешь избавиться от нее, только оторвав ее от себя вместе с куском живого мяса. И со мной случилось именно это. Меня схватила пиранья, потому что я был неосторожен и обращал внимание исключительно на акул. Единственный раз в жизни я попался, Баллоу, я, твой гроссмейстер и учитель. Я попался и вынужден был начать работать на одну маленькую фирму. Это случается в нашем деле, ты об этом знаешь, что дело в том, что эта маленькая фирма попросту лопнула и кто-то свалил на меня всю вину за это. Говнюки из таких маленьких фирм хуже акул. Они хотят со мной разделаться. Убьют, чтобы потом свалить на меня всю вину за свое банкротство. Ни ты, ни кто-то другой из твоей фирмы меня не спасет. Я должен найти безопасное убежище, по крайней мере на какое-то время, хороших защитников и поэтому выхожу из нашего сотрудничества.

— Я помогу тебе бежать, — предложил Баллоу.

— За мной постоянно следят. Поэтому я приехал на встречу с тобой на метро, поэтому мы сидим с тобой тут, а не в другом месте. И поэтому ты сейчас отвезешь меня в центр города.

Конечно, Баллоу должен был поступить так, как это предусмотрено инструкцией и чему учил его сам Бундер. Он, однако, не сделал ничего такого, потому что любил Иво. Самое же важное, что он ему доверял. Еще ему доверял.

Он не сделал протестующего жеста, не сказал ни слова, когда тот положил девять папок в плоский чемоданчик и три унес в глубь квартиры. Потом — а уже приближался поздний зимний рассвет — он привез Бундера в центр города, и там они зашли в маленькое, только что открывшееся бистро. Они выпили по чашке черного кофе и съели по свежему рогалику. Это там, в этом бистро, Бундер вдруг положил ему руку на плечо и сказал:

— Передай своим, что я влип в поганую историю и должен отказаться от работы. Передай, что никого из твоей фирмы я не выдам. Но я тоже хочу жить, Баллоу, и поэтому должен сделать то, что сделаю.

Сказав это, он взял в руку свой чемоданчик и вышел из бистро. Баллоу двинулся за ним, но Бунде обернулся и бросил ему обычным шутливым тоном:

— Зачем ты идешь за мной? Это опасно.

Несмотря на эту угрозу, Баллоу пошел за Бундером и видел, как тот пересек несколько улиц и вошел в здание полиции. С этого момента он перестал доверять Бундеру, ни одно его слово уже не казалось ему правдивым. Он вскочил в машину, поехал в дом на Сквер Северин, за четверть часа упаковал вещи свои и Эрики и помчался в аэропорт.

Того, что они тогда оба пережили, он не мог вспоминать без внутренней муки. «Я говорила тебе, предупреждала», — только раз обратилась к нему Эрика. У них не было визы в родную страну, поэтому после прилета их задержали в аэропорту. Баллоу позвонил в фирму, и тут же за ними приехали двое.

Они были очень молоды, красивы, элегантны и вежливы. Они говорили: «Пожалуйста, садитесь поудобнее. Пожалуйста, расслабьтесь». Угощали сигаретами. А когда он хотел угостить их своими и полез в карман, его схватили за руки. «Пожалуйста, не делайте этого перед личным досмотром, иначе мы наденем вам наручники». Баллоу был добродушен, расслаблен, чувствовал себя хорошо. Он посмотрел на свои узкие ладони карманного вора и сказал им с улыбкой, что если