Война и любовь - Сергей Павлович Бакшеев Страница 28

— Сашенька, Софийка, мне надо уехать, а вы будете жить в этом доме вдвоем. Саша, ты старший, отвечаешь за сестру. Я вернусь через два дня.

— Мама, не бросай нас, — захныкала София.

— Так надо, доча. Всего два дня. Я вам гречи наварила. Покушаешь?

Комнату заполнил манящий дух горячей гречневой каши. София покосилась на кастрюлю:

— Я хочу с молоком.

— Потерпи, доча. Я привезу молоко. И сдобные булки, и конфеты. А зараз вам яблок наберу, в саду обсыпались.

Она выбежала из дома, чтобы удержать слезы, не вцепиться в детей и не остаться вместе с ними.

Дрозд из сарая послал зашифрованное сообщение Наследнику: «Птахи прилетели за реку».

Наследник перезвонил через программу, изменяющую голос.

— Дрозд, где вы?

— На месте. Игрушки нашли, включили, авто тоже в порядке.

— Выдвигайтесь немедленно. Пост на Борисовку должны проехать до пяти вечера.

— Мы готовы, — подтвердил Дрозд.

— А птенцы?

— Они не помеха. Я позабочусь.

Дрозд перехватил Алину, возвращавшуюся в дом с яблоками.

— Яблоки я деткам отнесу, а ты «Ниву» выгони и прикрой сарай. — Он ласково улыбнулся ей: — И доски в полу укреплю, чтобы Софийка ножку не повредила.

Алина передала яблоки и проводила мужа теплым взглядом. Заботливый. Хоть и фиктивно их поженили, не по любви, а семья может сложиться. Где еще она мужчину во время войны найдет. Сколько их уже полегло. За такого надо держаться.

Дрозд занес яблоки в дом, высыпал на стол и достал из кармана два шоколадных батончика.

— Шо у меня есть, подивитесь! — Он вручил шоколадки. — Держите, только маме не болтайте. Она думает, что от сладкого зубы портятся. Мы уедем, тогда кушайте.

Дети с батончиками в ладошках, прильнули к окошку и смотрели, как «Нива» с мамой за рулем выезжает со двора. Вот дядя прикрыл ворота, и машина скрылась из виду. София заныла в голос и захотела выбежать вслед за мамой.

Саша удержал сестру за косички с желто-голубыми ленточками и выхватил шоколадный батончик. Пригрозил, как делала мама:

— Получишь, если будешь меня слушаться!

София недовольно шмыгнула носом:

— Хитренький, ты два слопаешь!

— Гляди, прячу оба.

Мальчик сунул батончики в карман курточки и застегнул на молнию. Насупился, убеждая себя. Он потерпит, ведь он теперь старший и должен показывать пример. Обещая сладкое, он сможет управлять плаксивой сестрой.

Глава 27

Михаил Штанько знал назубок график работы кассира Наумовой и подъехал к Сбербанку к окончанию ее смены. Оксана вышла сама не своя: на лице уныние, а на шее зеленый офисный платок, хотя после работы всегда его снимала.

Михаил шагнул навстречу любимой.

— Оксанка, шо стряслось?

Она инстинктивно прикрыла шею. Он сдвинул платок, увидел синеватую припухлость кожи, словно девушку душили. Помрачнел.

— Опять твой алкаш?

Оксана кивнула:

— Аркадий в обед приходил, денег требовал.

— Гони его!

— Я не стала даже разговаривать, а он схватил за шею и сорвал крестик. — Пальцы девушки коснулись пустоты в ложбинке груди.

— Помню, — злобно засопел Штанько. — С прозрачным камушком в центре, на золотой цепочке.

— Крестик фамильный. От мамы. — Оксана промокнула мокрые уголки глаз платком Сбербанка.

Штанько едва сдерживал злость:

— Найду гада, кадык вырву и верну крестик.

Он готов был тотчас броситься на поиски подлого алкаша, но оставить любимую женщину в трудную минуту не смог.

— Вот как будет, — решил Штанько, усаживая Оксану в машину. — Сегодня мы идем в ресторан. Только заглянем домой, ты умоешься, переоденешься, а я пока дела порешаю.

Михаил позвонил Ломакину и рассказал про украденный крестик.

— Лом, бери Хворого. Разыщите Аркашку Наумова и как следует проучите крысу. Но главное, вернуть крестик! — дал наставление Штанько.

Не прошло и часа, как Михаил привел Оксану в ресторан «Три кабана» и сделал заказ от души, чтобы любимая расслабилась. Еще через час ему позвонил Ломакин.

Верный помощник говорил возбужденно, но безрадостно:

— Аркашу мы нашли. Растолковали — и в зубы, и в почки, шоб за версту Оксану обходил. Но он уже бухой, сволочь.

— Крестик забрали?

— Цепочку и крестик он сдал в скупку по цене лома. Там сразу переплавили, шоб избавиться от краденного. А камешек нам вернули, это стекляшка.

— Черт! — тихо выругался Штанько и покосился на Оксану.

Она смотрела на избранника со святой верой — ее герой способен горы свернуть. Михаил ободряюще кивнул любимой женщине и прикрыл трубку ладонью:

— Лом, сейчас скину снимок крестика. Пошукайте в ювелирном такой же или похожий. И мне отзвонись.

Он пролистал в телефоне фотографии Оксаны. Лучше всего крестик был видел на теле обнаженной девушки, сидящей в джакузи. На минуту Михаил залюбовался манящим образом. Томная улыбка, обещающий взгляд, приоткрытые губы. Он вернет Оксане прежнее настроение и очарование!

Штанько обрезал кадр, чтобы убрать самое интимное, и послал фотографию крестика Ломакину. Наполнил бокалы шампанским и решил обрадовать Оксану:

— Забудь про Аркашу. Больше его не увидишь.

Однако женщина испугалась:

— Вы его…

— Не тот случай, шобы руки марать, — успокоил Михаил и поднял бокал.

Он произнес что-то приторно нежное и столь же глупое, но чувственный взгляд подтверждал искренность. Оксана зарделась. Бутылка шампанского закончилась быстро. Михаил повторно заказал шампанское для дамы, а себе потребовал лучший коньяк.

— Ты будто последний день живешь, — оценила его порыв Оксана.

— Я так живу уже два года, — честно признался он.

В баре включили установку караоке, посетители подходили, пели. Михаил заметил, что его дама с интересом прислушивается к выступающим, и пообещал спеть для нее.

— А ты можешь? — усомнилась Оксана.

— Для тебя я могу всё! — заверил он, отшвырнул салфетку и пошел выбирать песню.

Зазвучала знакомая мелодия и Михаил запел:

— …Пройду по Абрикосовой, сверну на Виноградную и на Тенистой улице я постою в тени…

Он пел от души, пел для любимой, которая во все глаза смотрела на него, и у Мишки Штанько получалось. Особенно трепетно прозвучали строки:

— И, может, на Сиреневой, а, может, на Каштановой, а не на этих улочках, тогда на Солнечной с любовью встречусь первою, негаданной, нежданною…

При этих словах Оксана проронила слезу. Дом, в котором они сейчас жили, находился на Солнечной улице. Песня закончилась. Михаил вернулся к столу, и Оксана под аплодисменты гостей открыто поцеловала его.

От нового тоста Штанько отвлекло сообщение в телефоне. Ломакин прислал фотографию золотого крестика с блестящим камушком. Снимок был из каталога, где значилась цена: более двухсот тысяч рублей. Крестик был похож на тот, что потеряла Оксана.

Михаил улыбнулся девушке, отошел в тихую зону и позвонил приятелю:

— Лом, крест