Питер Абрахамс - Чужая вина Страница 29

Когда Клэй вернулся, Нелл была занята загрузкой тарелок в посудомоечную машину. Он сел на высокий табурет посреди кухни и положил на стол конверт.

— Ты хотела это увидеть?

— Да, но я не думала, что ты…

— Хотела — смотри. — Клэй раскрыл конверт.

Нелл подошла к столу с другой стороны. Она внезапно осознала, что они заново разыгрывают сцену двадцатилетней давности. Кое-что изменилось: изготовленный на заказ деревянный разделочный стол вместо казенного железного например, — но кое-что осталось прежним: сильные красивые руки Клэя и спутанность ее мыслей.

Клэй вытянул фото из конверта. На обороте едва просматривался померкший номер: D964. Клэй перевернул карточку. Элвин Дюпри. Но Нелл узнала его лишь благодаря кадрам, вырезанным из пленки Нэппи Ферриса. На нынешнего Элвина Дюпри этот мужчина, с его правильными, ничем не исковерканными чертами, абсолютно не походил. Мужчина, не улыбаясь, смотрел прямо в объектив. Грубовато выстроенное освещение, но само лицо — довольно симпатичное, хотя не сравнить с Джо Доном, конечно. Нелл подсчитала, что тут Дюпри, должно быть, примерно в том же возрасте.

Эта мысль огорчила ее еще больше, эта и последовавшая за нею: а она ведь не помнила этой фотографии.

Клэй приподнял указательный палец и постучал по снимку, в полудюйме над головой Дюпри.

— Ну?

Нелл уставилась на снимок, пытаясь каким-то образом сохранить его, как файл, в компьютере своего ума, наложить это изображение поверх лица убийцы на пирсе, соединить эти лица. Но они отказывались соединяться.

— Я совершенно не помню этой фотографии, — сказала Нелл.

— А почему ты должна ее помнить?

Заслышав этот тон — нетерпеливый, раздраженный, такой нехарактерный для него, Нелл подняла глаза. Она успела поймать выражение его лица: профессиональное, холодное, лицо другого человека, двойника, не осведомленного о натуре персонажа, которого ему поручено играть.

— Это же очень важно, — сказала Нелл. — Я ведь, наверное, очень пристально рассматривала его…

— Да, рассматривала. Пристально.

— Ты это помнишь?

— Конечно. — Черты его лица наконец смягчились. — И еще я помню, как в доме твоих родителей говорил тебе, что ты не должна винить себя. Ни тогда, ни когда бы то ни было.

И Бобби Райс тогда добавил: «Вы выжили. Вы пережили весь этот ужас, вы просто-напросто героиня». Это-то она помнила. Помнила также, как подробно рассказывала им об успехах Джонни в плавании, помнила, с какой серьезной сосредоточенностью двое детективов вслушивались в каждое ее слово.

Нелл снова перевела взгляд на фотографию, как будто та притягивала ее магнитом. Лица просто отказывались соединяться.

— Почему ты качаешь головой? — с тревогой в голосе спросил Клэй.

Нелл оторвалась от снимка. Она и сама не заметила этого движения.

— Я перепутала, — сказала она.

— Вряд ли, — сказал Клэй. — Но этого мы никогда не узнаем.

— Мы уже знаем, — вспыхнула Нелл. — Ты не представляешь, каково мне приходится, но пришло время признать этот факт.

Клэй схватил фотографию, разорвал на мелкие кусочки и отшвырнул их в сторону.

Этот поступок, похожий на акт насилия, ошарашил Нелл.

— Клэй! Что ты делаешь?! Это же улика!

Он резко встал. Пульс бешено бился под кожей на его шее.

— Не надо признавать никаких фактов. Нет никаких фактов. Конец. — Он вылетел из кухни.

Нелл, склонившись, собрала обрывки фотографии Дюпри. Разложила на столе и несколько минут пыталась сложить воедино, но, когда ничего не получилось, выбросила их в мусорное ведро.

Когда Нелл легла в постель, Клэй уже спал: она поняла по звуку его дыхания. Она знала его дыхание, его походку, все выражения его лица, песни, которые он поет в душе, знала, что он слишком сильно давит на щетку, когда чистит зубы, — знала о нем все.

Она легла, не касаясь его, но ощущая близость его тела. За всю свою жизнь Нелл спала с тремя мужчинами: первым был парень, с которым она встречалась на первом курсе колледжа; затем — Джонни; после него — Клэй. Секс с тем парнем-первокурсником она помнила плохо, до того он был неуклюж и вял, как будто им прислали инструкцию с опечатками. Секс с Джонни был лучше, гораздо лучше, но секс с Клэем затмил его полностью, стерев конкретные воспоминания и оставив лишь общее впечатление. Затмение не то что началось, оно состоялось в полной мере в первый же раз, когда — месяца через два после свидания-рыбалки — он повез ее кататься на маленьком катере, принадлежавшем Дюку. Став на якорь, они покачивались под палящим солнцем, повинуясь ритму моря.

В этот момент, лежа рядом с Клэем, Нелл вдруг вспомнила одну вещь, о которой ей рассказывал Джонни. Он пытался объяснить ей, какие силы управляют вселенной. Их насчитывалось четыре, но одна особенно поразила ее воображение: это была сила притяжения между ядрами атома. Их с Клэем держала вместе подобная сила, и эта огромная сила поможет им продержаться, что бы ни случилось.

Нелл протянула руку, преодолев небольшое расстояние между ними, и коснулась его бедра. Клэй отодвинулся.

Впервые.

Она замерла. Сначала не могла поверить. Затем поверила. Потом стряхнула остатки сна. Скоро с улицы донесся хруст гравия: это подъехал тягач Йеллера. Скрипнула дверь, Нора затопала по лестнице. Ничего вроде бы плохого: не плачет, не споткнулась ни разу.

Нелл закрыла глаза — и ей тут же представился указательный палец Клэя, постукивающий по фотографии Дюпри, в полудюйме от его головы. Что же это: воспоминание или нечто другое, вынырнувшее из неведомых, разрушительных глубин ее «я»? В этом видении фото лежало не на дереве кухонного стола, а на стали.

Она встала, пошла в ванную, ополоснула лицо. В воздухе пахло Бернардином. Нелл закрыла все окна и включила кондиционер.

Глава 16

Проснувшись, Пират поначалу не понял, где находится. Затем увидел на подушке обернутый в фольгу мятный леденец. Развернул, съел прямо в постели — свободен как птица в своем номере люкс гостиницы «Амбассадор». Очень приятное ощущение, пока не вспомнишь, сколько тебе лет.

В дверь постучали.

Пират встал, натянул джинсы и футболку (обе вещи — обновки) и открыл, слишком поздно вспомнив, что забыл надеть повязку. Ему не хотелось, чтобы его новая подружка-репортер застала его в таком виде и, чего доброго, передумала насчет укрепления их отношений. Но это была не Ли Энн и вообще не женщина: это был пузатый мужик в костюме, чей облик однозначно выдавал в нем копа.

— Найдется минутка? — вместо приветствия сказал коп. Его взгляд метнулся к пустой глазнице Пирата. Пират вспомнил о своем маленьком оружии, которое сейчас лежало в чехле для зубной щетки. Тогда его осенило: а ведь пустая глазница — это тоже своего рода оружие!

Пират улыбнулся.

— Нет.

Коп улыбнулся ему в ответ. Ну, «улыбнулся» — это сильно сказано: уголки его губ приподнялись, но блеклые глаза остались суровыми.

— Это в ваших же интересах.

— К копам у меня никакого интереса нет.

Он кивнул.

— Я об этом и говорю.

— Ну, сказал — и adios.

Коп по-прежнему улыбался, как будто происходило нечто комическое.

— Вы всегда так поспешно делаете выводы? — поинтересовался он.

Пират задумался. Когда-то давно он действительно поступал опрометчиво, о да. Но теперь все изменилось. Он научился размеренности. От этого умения во многом зависела возможность жить умиротворенно.

— Чего вам надо?

— Мне прямо на пороге говорить?

— Да.

Коп оглянулся по сторонам. По коридору шла горничная со стопкой пушистых полотенец, которые очень нравились Пирату.

— Спасибо за леденец, — сказал он, когда она поравнялась с дверью его номера.

— Что?… Ах да. Не за что, сэр.

Коп дождался, пока она свернет за угол. Пират, с его-то уникальным слухом, до сих пор слышал тоненький перезвон в ее карманах. Коп понизил голос:

— Вас долго не было.

— Вы об этом мне пришли рассказать?

— Ага, — сказал коп. — И, вероятно, вы пропустили некоторые перемены, происшедшие, так сказать, по эту сторону «колючки».

— Например?

— Хотите пример? — Коп приблизился к нему. У него отвратительно пахло изо рта, как у всех сокамерников, с которыми Пирату пришлось столкнуться за двадцать лет. — Помните детектива, который засадил вас за решетку?

Пират кивнул.

— Он теперь возглавляет полицейское отделение.

Пират уже сам это понял, еще в той временной камере под зданием суда.

— Это я и без вас знаю.

Улыбка на лице копа уже не имела никакого отношения к веселью, представляя собой лишь слаженную работу множества мимических мышц. Пират почувствовал шевеление в глазнице, и ему почти удалось увидеть все эти мышцы, напряженные под покровом кожи.