Деон Мейер - Кровавый след Страница 29

— Телохранитель?

— Слушайте, — сказал я, — надеяться на то, что носороги нужны им живыми, почти не стоит. Слишком много возни в пути. Придется постоянно колоть им транквилизаторы, следить за их состоянием, на что способен только специалист. Допустим, им нужны только рога. Значит, они должны вынудить нас остановиться. Единственный надежный способ — заблокировать дорогу впереди. Нам придется прорываться вперед, сбивать все, что попадется на пути…

— Нет! — воскликнула она. — Носороги…

— Носороги достаточно надежно защищены. Если мы остановимся, в опасности будут все: и животные, и мы.

Она задумалась. Потом, к моему удивлению, кивнула. Глубоко вздохнула и посмотрела мне в глаза:

— Чего вы хотите от меня?

— Дайте мне время подумать.

Она села неподвижно.

Я проверил зеркало. Дорога за нами оставалась темной. Снова взял карту, чтобы проверить свое новое предположение.

Лоуренс сказал, что они сели нам на хвост в районе Олдейз. На втором длинном отрезке гудронированного шоссе. До того мы километров пятьдесят ехали по гравийной дороге. Не люблю гадать, но пришлось. Догадка номер один: они знали, где мы взяли груз. Просто в Северном Лимпопо очень разветвленная дорожная сеть, и они не могли наткнуться на нас случайно. Значит, по крайней мере одна машина шла за нами с самого начала. Но, как только они поняли, что мы не всегда будем ехать по большим дорогам, им пришлось сократить дистанцию преследования, чтобы не потерять нас на какой-нибудь раздолбанной проселочной дороге. Вот почему Лоуренсу так долго не удавалось их вычислить.

Догадка номер два логически следовала из первой: они знают, каким маршрутом мы поедем. Наверное, изучили карту и, как Флеа, предположили, что мы двинемся по шоссе N1 или по дороге R521 на Полокване. Будь я на их месте, я бы отправил еще несколько машин — три, а лучше четыре — на перехват у Мокопане. Удобное место — у въезда на платную дорогу. Там не составит труда напасть на стоящую машину, быстро спилить носорогам рога и исчезнуть.

Догадка номер три: после того как мы отклонились от предполагаемого курса, им тоже пришлось менять планы. Они взяли карту и сейчас успели вычертить прямую линию нашего запланированного маршрута — через Валватер, Рюстенбург и Вентерсдорп. Конечным пунктом на их плане был наш последний поворот, который мы сделали двадцать минут назад.

Догадка номер четыре: черные дела творятся во мраке. Они нападут на нас до рассвета. И действовать им придется быстро, не дожидаясь, пока мы доберемся до полицейского участка.

Я измерил расстояния до Полокване и Мокопане, прикинул среднюю скорость и все возможные варианты. Всякий раз я приходил к одному и тому же выводу: Валватер. Им придется действовать до Валватера. То есть в пределах следующих пятидесяти километров.

Я сложил карту и убрал ее. Положил «глок» на сиденье между собой и Флеа, а MAG7 взял в руки.

— У тебя кенгурятник крепкий? — спросил я у Лоуренса.

— Как сказать…

— Выдержит, если нам придется спихнуть с дороги легковушку или пикап?

— Дядюшка, три недели назад за Мидделбургом мы сбили винторогую антилопу, и кенгурятник погнулся так, что выбил лобовое стекло.

Не слишком обнадеживающая новость.

— Но мотор-то здесь? — Я похлопал по выпуклости, на которой сидела Флеа.

— Да, дядюшка, зато радиаторы впереди. Если что-то сильно нас ударит, будет плохо.

Флеа вдохнула воздух, явно собираясь что-то сказать, но потом покачала головой и продолжала молчать.

Я подумал и сказал:

— Если прорваться не удастся, придется остановиться. Лоуренс, они попытаются заблокировать дорогу. Попробуй объехать их сбоку и прорваться. Пусть изгороди тебя не пугают. Если по другую сторону изгороди земля выглядит твердой…

— Понял.

— Но времени, чтобы принять решение, у тебя будет мало.

Он кивнул и с решительным видом сжал руль.

Мое внимание привлекло зеркало. Фары снова горели сзади. Гораздо ближе, чем раньше.

— Вернулись, — сообщил Лоуренс.

— Значит, уже скоро, — ответил я и открыл MAG7.

В двухстах метрах впереди на дороге вспыхнул яркий свет.

29

…Следы бегущих животных — явный признак тревоги, а если поблизости нет хищников, скорее всего, животных спугнули люди.

Нас слепили фары четырех машин; мы ничего не видели, кроме каменистого утеса, вздымающегося слева, и черного обрыва справа. Идеальное место для засады.

Лоуренс резко затормозил, я велел Флеа пригнуться, а сам подвинул ноги, чтобы ей хватило места в нише, и стал соображать, что делать: выпрыгнуть из грузовика и отвлечь преследователей на себя или остаться и защищать Лоуренса и Флеа?

Она сделала то, чего я не ожидал. До того, как забиться под приборную панель, она схватила «глок». Я ухватился за него, но было поздно. Вдруг снаружи, справа, появилась темная фигура. Она вышла словно из ниоткуда: человек с ружьем махал нам рукой, призывая остановиться. Лоуренс крутанул руль, чтобы не наехать на него.

Грузовик занесло; какое-то время мне казалось, что машина потеряла управление. Мы столкнулись с человеком; послышался глухой удар.

Я решил выйти. Рассредоточить их внимание. С трудом, преодолевая перегрузку, отстегнул ремень безопасности, распахнул дверцу и выскочил в надежде, что свет наших фар меня укроет.

Секунда полета… вот и земля. По инерции я покатился в заросли травы на обочине. Я крепко прижимал к себе короткоствол, не обращая внимания на острую траву и мелкие камешки. Колючая проволока оцарапала спину — врезалась глубоко и больно. Тяжело дыша, я вскочил на ноги и увидел, как в облаке пыли тормозит наш «мерседес». В десяти метрах от меня из травы поднимаются две фигуры с автоматами в руках. Они бросаются к грузовику.

— Гаси свет! — кричат они. — Гаси свет!

Один встал на колени за кабиной и прицелился в водительскую дверцу, второй подпрыгивает, распахивает дверцу, пригибается рядом с напарником.

— Гаси свет! — громко вопят призрачные тени на фоне фар и крутящейся пыли.

Лоуренс выключает фары.

— А теперь выходи!

Пыль оседает медленно. Я увидел, что оба нападающих — чернокожие, вооружены АК-47. Перед «мерседесом» возникают еще трое с автоматами. Все целятся в ветровое стекло. Флеа с «глоком» затаилась в нише. Я надеялся, что она окажется сообразительной и не подведет меня.

— Руки вверх! — кричит кто-то с другой стороны. — Спускайся!

Лоуренс выходит.

— На землю!

Сначала я вижу только его ноги под грузовиком. Потом он падает на колени.

— Ложись!

Он ложится в пыль, положив руки на затылок.

— Эй, ты! — кричит один из тех, что стоят с моей стороны. — Выходи!

Я медленно приподнимаюсь, встаю на колени, поднимаю короткоствол, снимаю с предохранителя, целюсь в ближайшего ко мне автоматчика, надеясь, что Флеа его послушается.

— Я сказал, выходи! — орет он.

В кузове проснулись носороги: затопали, забеспокоились. По гравию шаркают подошвы; стволы «Калашниковых» стучат в дверцу. Я вижу в окне сначала руки Флеа, потом ее голову. Лицо перекошено от страха.

Холодный ствол прикасается к моему затылку. Я слышу совсем рядом спокойный голос:

— Бросай ствол!

Я опускаю MAG.

Должно быть, наши преследователи заметили, как я выпрыгнул.

Медленно, не вставая с колен, я кладу ружье на землю. Он обошел меня, очутился в поле зрения. Чернокожий здоровяк; обеими руками держит большой серебристый револьвер. Руки прямые. Целится мне между глаз.

Неожиданно он улыбается:

— Ах ты, каскадер!

Он резко нагибается и бьет меня ногой. Я закрываюсь руками, стараюсь заблокировать удар, и он попадает низко, в живот. Я падаю на спину, перекатываюсь, но он не отходит, снова бьет меня по почкам. Я меняю направление, качусь к нему, дожидаюсь, пока он снова замахнется ногой, хватаю его за сапог и изо всей силы дергаю на себя. Он грохается на спину, орет. Я вскакиваю на него, коленом бью его в живот. Он широко разевает рот, хватает воздух. Левой рукой я перехватываю его револьвер, правым локтем бью его в лицо. На меня брызжет кровь — наверное, у него сломан нос. Он разжимает руку, я выхватываю револьвер, приставляю к его виску, спускаю с предохранителя, бью его со всей силы.

— Амасимба![5] — шипит он, трогая нос обеими руками. Губы у него разбиты. — Придурок чертов!

К моему затылку приставляют ствол; я слышу сзади голос:

— Инкунзи, хочешь, чтобы я убил его?

Здоровяк раздраженно отводит от своего виска револьвер.

— Пока нет. Если будет умничать, прострели ему ногу.

— Назо-ке,[6] Инкунзи!

— Слезай с меня! — говорит Инкунзи.