Парни из Билокси - Гришэм Джон Страница 29

Экземпляры недавней рассылки Джесси Руди разошлись по округе. Лэнса покоробило, что в красивой брошюре была размещена цветная фотография его флагманского клуба «Красный бархат», которая сопровождалась далеко не лестным текстом. Он расценивал это как объявление открытой войны со стороны Джесси Руди.

— Просто не дергайся, — протянул Фэтс, державший черную сигару в одной руке и бурбон в другой. — Я не вижу никакого движения в сторону Руди. Парень на мели, и я думаю, он занимает деньги, но ему все равно не хватит. У нас все готово. — Он посмотрел на Дубиссона и спросил: — Сколько у тебя наличных?

— Мы в порядке, — заверил Рекс. — Наша последняя рассылка отправляется завтра, и она довольно грязная. Он не сможет ответить.

— Ты говорил это и в прошлый раз, — заметил Лэнс.

— Да, говорил.

— Ну, не знаю, — сказал Лэнс, размахивая брошюрой. — Это привлекает внимание всяких праведников. Тебя это не тревожит?

— Конечно, тревожит, — отозвался Рекс. — Это политика, и все может случиться. Руди провел хорошую кампанию и выложился на все сто. И не забывайте, ребята, что я не участвовал в сложных предвыборных гонках уже восемь лет. Для меня это все внове.

— Ты действуешь правильно, — заверил Фэтс. — Просто продолжай слушать меня.

— А как насчет чернокожих избирателей? — поинтересовался Лэнс.

— Ну, вы же знаете, их не так много. Меньше двадцати процентов, если пойдут голосовать. Я провел работу среди проповедников, и в воскресенье перед выборами мы привезем деньги. Меня заверили, что волноваться не о чем.

— Ты им доверяешь? — спросил Рекс.

— В прошлом они никогда не подводили, не так ли? Проповедники возят прихожан на избирательные участки в церковных автобусах.

— У Руди сильные позиции на Пойнте, — сказал Рекс. — Я был там в прошлые выходные и получил довольно прохладный прием.

— Я знаю Пойнт не хуже Руди. Это его вотчина, он может на нее опереться, но погоды она не сделает.

— Отдай ему Пойнт, — посоветовал Фэтс, выпуская клуб дыма. — В округе Гаррисон еще четырнадцать избирательных участков, и я их контролирую.

— А как насчет Хэнкока и Стоуна? — поинтересовался Лэнс.

— Ну, во-первых, в Гаррисоне голосов в четыре раза больше, чем в двух других, вместе взятых. Черт, округ Стоун вообще не в счет. Парни, основные голоса в Билокси и Галфпорте, вы же знаете. Так что расслабьтесь.

— У нас с округом Стоун проблем нет, — сказал Дубиссон. — У меня жена оттуда, и ее семья там имеет влияние.

Фэтс рассмеялся:

— Ты просто продолжай его долбать по почте и по радио, а остальное предоставь мне.

Три дня спустя округ захлестнула очередная волна доставленных по почте материалов. На цветной фотографии была изображена больная белая женщина в инвалидной коляске с кислородной трубкой в носу. На вид около пятидесяти лет, длинные седые волосы, лицо испещрено морщинами. Над фотографией жирным черным шрифтом набрана надпись в кавычках: «Меня изнасиловал Джарвис Декер».

Она сообщала, что ее зовут Конни Бернс, и описала, что с ней произошло. Декер ворвался к ней на ферму в Джорджии, связал и ушел два часа спустя. После надругательства и кошмара суда ее мир рухнул. От нее ушел муж, здоровье пошатнулось. Поддержать ее было некому, и все такое. Теперь она жила в доме инвалидов и не могла себе позволить даже купить лекарства.

Ее история заканчивалась словами: «Почему Джарвису Декеру было позволено разгуливать на свободе и насиловать меня и других женщин? Его место было в тюрьме в Миссисипи, и он бы там сидел, если бы не уловки и старания адвоката по уголовным делам Джесси Руди. Пожалуйста, не выбирайте этого человека! Он потакает жестоким преступникам!»

Джесси был так потрясен, что заперся в кабинете, растянулся на полу и постарался глубоко дышать. Агнес рвало в туалете. Волонтеры собрались в переговорной и в немом ужасе не сводили глаз с полученных по почте бумаг. Секретарша не отвечала на звонки телефона, который звонил не умолкая.

За десять дней до выборов Джесси Руди подал иск в суд справедливости, требуя запретить Рексу Дубиссону распространять агитационные материалы, содержащие вопиющую ложь. Он потребовал рассмотрения дела в ускоренном порядке.

Однако ущерб был уже нанесен, и с этим суд не мог ничего поделать. Председатель суда справедливости мог приказать Дубиссону прекратить рассылать материалы, которые не соответствовали действительности, но в разгар кампании такие решения принимались редко. Джесси знал, что не сможет выиграть судебную тяжбу, но подал иск не ради победы. Он хотел огласки. Хотел, чтобы эта история попала на первые полосы «Галф-Коуст реджистер», чтобы избиратели увидели, какую грязную кампанию проводит их окружной прокурор. Сразу после подачи жалобы он отправился в редакцию газеты и вручил материалы редактору. На следующее утро новость напечатали на первой полосе.

Председатель суда назначил слушание по делу, и зал оказался забит почти до отказа. На первом ряду заняли места репортеры. Как сторона, подавшая жалобу, Джесси выступал первым и начал с гневного описания «рекламного фортеля с изнасилованием», как он выразился. Он расхаживал по залу суда, размахивая листком, который назвал «гнусной ложью» и «грязным предвыборным трюком, призванным восстановить избирателей против него». Имя Конни Бернс было вымышленным, и женщине, рассказывавшей лживую историю, наверняка заплатил предвыборный штаб Дубиссона. Настоящими жертвами Джарвиса Декера была Дениз Перкинс и Сибил Уэлч, и у Джесси имелись копии обвинительных заключений и соглашений о признании виновности, подтверждающие это. Он включил их в доказательную базу.

Проблема с его делом заключалась в том, что в качестве доказательств он мог предъявить только документы. Конни Бернс, кем бы она ни была, найти не удалось, равно как и двух жертв изнасилования. Будь у Джесси время и деньги, он мог бы их разыскать и постараться уговорить либо приехать в Билокси, либо подписать показания под присягой, но за неделю до выборов сделать это было невозможно.

Опытные адвокаты всегда руководствовались старым добрым правилом: «При слабой позиции побольше театральности». Джесси метал громы и молнии, был вне себя от возмущения и чрезвычайно уязвлен, став жертвой грязного предвыборного трюка. Когда наконец он успокоился, слово для ответа предоставили Рексу Дубиссону. Тот выглядел растерянным, как будто его поймали с поличным. После нескольких бессвязных заявлений председатель его прервал:

— Итак, кто же такая Конни Бернс?

— Это псевдоним, ваша честь. Бедняжка стала жертвой жестокого сексуального насилия и не хочет огласки.

— «Огласки»? Она же позволила себя сфотографировать и сделала заявление, разве не так?

— Да, но только под псевдонимом. Она живет далеко, и любая публичность здесь не станет достоянием общественности там. Мы защищаем ее личные данные.

— И вы пытаетесь обвинить Джесси Руди в том, что ее изнасиловали, верно?

— Ну, не напрямую, ваша…

— Послушайте, мистер Дубиссон. Это именно то, что вы делаете. Единственная цель вашей рассылки — это возложить вину на мистера Руди и убедить избирателей, что во всем виноват именно он.

— Факты есть факты, ваша честь. Мистер Руди представлял интересы Джарвиса Декера и добился его освобождения. Если бы тот попал в тюрьму здесь, в Миссисипи, то не смог бы насиловать женщин в Джорджии. Все очень просто.

— Все отнюдь не просто, мистер Дубиссон. Я нахожу подобные действия отвратительными.

Адвокаты по очереди обменивались репликами, и накал страстей на слушании достиг апогея. Когда председатель спросил Джесси, какого возмещения тот желает, он потребовал, чтобы Дубиссон отправил еще одну рассылку, дезавуирующую предыдущую, признал правду и извинился за преднамеренное введение избирателей в заблуждение.

Дубиссон горячо возражал и утверждал, что у суда нет полномочий требовать от него тратить деньги. На что Джесси заявил, что у него, Дубиссона, наверняка имеется достаточно денег, которые он может с легкостью потратить.