К. Сэнсом - Камни вместо сердец Страница 3

– Люди уже привыкли к таким зрелищам. Вот когда «Мэри-Роз» и «Грейт-Гарри» шли в море, тогда все было совсем по-другому. Их приветствовали сотни собравшихся на берегах людей. – Я указал на табурет перед своим столом: – А теперь садись. Как сегодня идут дела у Тамасин?

Сев, мой собеседник сухо улыбнулся:

– Ворчит. Жарко ей, и ноги опухли.

– И в том, что будет девочка, не усомнилась?

– Ну да. Вчера ходила по своим делам к какой-то знахарке в Чипсайд, и та, конечно, сказала ей то, что она и хотела услышать.

– A ты по-прежнему уверен в том, что будет мальчик?

– Уверен. – Джек покачал головой. – Но Тамми настаивает на том, чтобы жизнь шла обычным чередом. Я говорил ей, что леди из общества не выходят из дома за восемь недель до рождения ребенка. Думал, что эти слова заставят ее задуматься, но этого не случилось.

– Итак, осталось восемь недель?

– Так говорит Гай. Он обещал прийти завтра и посмотреть ее. А еще за ней приглядывает мамаша Маррис. Тамми радовалась тому, что я иду на работу. Она говорит, что я напрасно волнуюсь.

Я улыбнулся, понимая, что Джек и Тамасин были теперь счастливы. После смерти первого ребенка у них было плохое время, и жена оставила моего помощника. Однако он сумел вернуть ее упорной и настойчивой любовью, на которую, как я думал раньше, он просто не был способен. Я помог ему отыскать поблизости небольшой домик и толковую служанку в лице подруги Джоан, мамаши Маррис, опытной и умелой няни.

Я кивнул в сторону окна:

– Только что видел, как Белкнап свернул в сторону, чтобы не повстречаться с тобой.

Барак рассмеялся:

– С этим он запоздал. Он боится, что я напомню ему о тех трех фунтах, которые он задолжал тебе. Тупой засранец! – Глаза его ехидно блеснули. – Теперь тебе следовало бы потребовать с него уже четыре фунта, учитывая, насколько упала стоимость денег.

– А знаешь, по-моему, на самом деле наш друг Белкнап не вполне здрав умом. Вот уже два года он делает из себя шута и мишень для общих насмешек тем, что старательно избегает меня, а теперь уже и тебя.

– Но при этом он становится все богаче. Говорят, что он продал часть своего золота Монетному двору для перечеканки и что теперь, после того как ссуды с процентами были объявлены законными, раздает много денег в долг тем, кому нужны средства для уплаты налогов.

– В Линкольнс-инн немало таких, кому потребовались деньги, чтобы оплатить «добровольный» побор. Слава богу, что мне хватило на это золота! Тем не менее поведение Белкнапа не свидетельствует о здравом рассудке.

Барак бросил на меня проницательный взгляд:

– Ты слишком легко решаешь, что замечаешь безумие в людях. Это потому, что ты уделяешь слишком много времени Эллен Феттиплейс. Ты уже ответил на ее последнее письмо?

Я нетерпеливо махнул рукой:

– Не надо снова заводить эту тему. Ответил, и завтра снова посещу Бедлам.

– Пусть она и жительница Бедлама, но тебя она водит, как рыболов рыбу на леске. – Джек посмотрел на меня серьезными глазами. – И ты знаешь почему.

Я решил сменить тему:

– Только что выходил погулять. На полях Линкольнс-инн сегодня был военный смотр. Офицер грозился сдать в копейщики тех, кто не упражнялся в стрельбе из лука.

Барак ответил с пренебрежением:

– Им прекрасно известно, что постоянно стрельбой занимаются только те, кто любит это занятие, какие бы законы ни издавал король. Стрельба – тяжелая работа, и в ней следует регулярно практиковаться, чтобы достичь каких-то успехов. – Он снова серьезно посмотрел на меня. – Не следует настаивать на исполнении слишком непопулярных законов. Лорд Кромвель[8] понимал это и знал, где следует остановиться.

– Но они настаивают на своем. Никогда не видел ничего похожего. Вот вчера на моих глазах констебли прочесывали улицу, отлавливая бродяг и нищих, чтобы по приказу короля отдать их в гребцы на галеасы[9]. А слышал самую последнюю новость: французы высадились в Шотландии, и шотландцы уже готовятся выступить против нас?

– Действительно самую последнюю, – насмешливым тоном повторил Барак. – И кто, по-твоему, распространяет эти истории о грозящем нам вторжении французов и скоттов? Чиновники самого короля, вот кто. Должно быть, для того, чтобы народ снова не возмутился, как в тридцать шестом году[10]. Против налогов и порчи монеты. Вот, погляди сюда. – Он запустил руку в кошелек, достал небольшую серебряную монетку и звякнул ею об стол. Я подобрал денежку, и на меня глянуло упитанное, щекастое лицо короля.

– Один из новых шиллингов, тестон[11], – проговорил Барак.

– Такого я еще не видел.

– Тамасин вчера ходила с мамашей Маррис за покупками в Чипсайд. Таких там много. Смотри, какая тусклая! В серебро добавили столько меди, что за такую монету дают товара только на восемь пенсов. Цены на хлеб и мясо взлетели под самую крышу. А хлеба еще и не хватает, после всех этих реквизиций в пользу армии. – Карие глаза Барака гневно блеснули. – A куда ушло лишнее серебро? На оплату кредитов германских банкиров, ссудивших королю деньги.

– Ты и в самом деле считаешь, что никакого вторжения французского флота не будет?

– Будет, не будет… Не знаю, – вздохнул мой собеседник, а потом, после короткой паузы, проговорил: – По-моему, меня хотят забрать в армию.

– Как так?! – выпрямился я.

– В прошлую пятницу констебль с каким-то солдатом обходил все дома в околотке, переписывая всех мужчин подходящего возраста. Я сказал им, что женат и что мы ждем ребенка. Солдат сказал, что на вид я вполне годен для службы. Я махнул на него рукой и велел проваливать отсюда. Беда в том, что вчера он приходил снова, и Тамасин видела его. Выглянув в окно, она не стала пускать его в дом.

Я вздохнул:

– Чрезмерная самоуверенность тебя однажды погубит.

– Так и Тамасин говорит. Однако они не берут женатых мужчин с детьми. По крайней мере, не всех.

– Дело представляется мне серьезным. Я думаю, что попытка вторжения состоится… иначе зачем набирать все эти тысячи солдат? Будь осторожен.

Барак явно возмутился:

– Ничего подобного не случилось бы, если бы король в прошлом году не вторгся во Францию! Сорок тысяч солдат переплыли на другой берег Канала, и с каким итогом? Они бежали, поджав хвосты, если не считать бедолаг, осажденных в Булони. Все считают, что нам надо сократить расходы, оставить Булонь и помириться, однако король этого не хочет. Кто угодно, только не наш Гарри!

– Я знаю это и согласен с тобой.

– Помнишь, как прошлой осенью вернувшиеся из Англии солдаты, в лохмотьях, больные, лежали вдоль всех дорог, ведущих к городу? – Лицо Джека посуровело. – Но со мной такого не будет.

Я посмотрел на него. Бывали у нас и такие времена, когда Барак мог воспринять войну как приключение. Но не сейчас.

– И как выглядел этот солдат? – поинтересовался я.

– Рослый детина твоих лет, при черной бороде и в мундире лондонского городского ополчения. С виду послуживший в армии.

– Он командовал и сегодняшним смотром. На мой взгляд, профессиональный солдат. Я бы не стал с ним шутить.

– Ну, если он отбирает новобранцев, то можно надеяться, что на меня уже ему времени не хватит.

– Надеюсь на это. Но если он вернется, тебе придется обратиться ко мне.

– Спасибо, – негромким голосом поблагодарил Барак.

Я протянул руку к письму, остававшемуся на уголке стола:

– В свой черед, мне хотелось бы узнать твое мнение об этом послании.

Я передал ему письмо.

– Это не очередное послание от Эллен? – уточнил мой собеседник.

– Посмотри-ка на печать. Тебе уже приходилось ее видеть.

Он поднял на меня глаза:

– Печать королевы. Это от мастера Уорнера? Новое дело?

– Прочти. – Я сделал паузу. – Оно тревожит меня.

Барак развернул письмо и вслух прочитал: «Я приветствовала бы ваш частный совет по личному делу. Приглашаю вас посетить меня здесь, в Хэмптон-корте, завтра в три часа пополудни». Оно подписано…

– Знаю. Екатерина, королева, а не адвокат Уорнер.

Барак прочитал записку еще раз:

– Она короткая. Но королева говорит о личном деле… ни малейшего намека на политические обстоятельства.

– Однако у нее, должно быть, имеется серьезная причина для беспокойства, заставляющая писать собственноручно. Не могу не вспомнить, как в прошлом году королева отправила Уорнера защищать интересы обвиненного в ереси родственника ее служанки.

– Королева Екатерина обещала, что не станет вмешивать тебя в подобные дела. A она из тех, кто умеет выполнять свои обещания.

Я кивнул. Больше двух лет назад, когда королева Екатерина Парр еще была леди Латимер, я спас ее жизнь. Она обещала стать моей покровительницей и никогда не привлекать меня к делам, имеющим политическую подоплеку.