Ольга Володарская - Нет дьявола во мне Страница 3

Вот только какой именно, Мари сама толком не знала.

…Ветер осушил лицо от слез, которые нет-нет да и выкатывались из уголков глаз, и остудил горящую кожу. Вот только нос продолжал гореть. Мари потрогала его. Нет, виной тому не сережка. Значит, обгорела – солнце шпарило, но в горах жары не ощущаешь, поэтому не заметила, как подпалилась.

Марианна перевернулась на живот, чтобы спрятать лицо от солнца. Подумав, стянула с себя рубашку и шорты, оставшись в трусиках. Решила позагорать. Не домой же идти. Сама не успокоилась, мать, наверное, тоже еще сердится, разругаются опять, а ей этого не хотелось. И так слишком много в их семье конфликтов в последнее время разгорается.

Она закрыла глаза и под жужжание пчел, летающих с цветка на цветок, задремала.

Чарующий голос, который она услышала чуть позже, ей будто снился. Он был так чист и прекрасен, что походил на ангельский. Марианна не верила в ангелов, как и в демонов, поскольку являлась атеисткой, как и ее родители, поэтому сделала единственный вывод: она все еще спит. Но когда голос приблизился, а к нему присоединились другие звуки: жужжание пчел, пение цикад, шуршание листвы и… похрустывание камней под чьими-то шагами…

Марианна вздрогнула и приподнялась. Здесь кто-то есть?

Сначала ей подумалось, что никого. Но когда она присмотрелась, то увидела юношу. Он стоял не так далеко от нее, но сливался со скалой своим серым одеянием. На нем была длинная просторная хламида с поясом. Мари видела такие на послушниках монастыря, расположенного чуть ниже. Это была местная достопримечательность. Единственное место в округе, куда возили туристов.

Монастырь был старинным, аж в пятнадцатом веке построенным. Основали его монахи-бенедиктинцы. Назвали «Черный крест» в честь святыни, в нем хранимой. Монастырь подвергался набегам, дважды горел, но выстоял. От старых строений, тех, что возвели основатели в пятнадцатом веке, правда, остались только колокольня да два домика, где когда-то жили послушники. В одном ныне заседал аббат, в другом располагался музей. Остальное было выстроено позднее. Но с начала девятнадцатого века монастырь изменений не претерпевал. Постройки только укрепляли или реставрировали по мере необходимости. При монастыре имелась винодельня и пасека. Монахи изготавливали на продажу ликеры, разливали мед. Но «Черный крест» славился ни этим. А хором мальчиков. Певцов когда-то набирали из жителей ближайших городов и деревень, но в век машин и поездов стали принимать и тех, кто живет на другом конце страны. А особо одаренных – даже из других стран. Ребята в возрасте от девяти до пятнадцати жили при монастыре. С ними занимались педагоги. Учили их не только вокалу и музыкальной грамоте, но и общеобразовательным предметам. Мальчики пели не на всех мессах. И туристы старались попасть в монастырь в то время, когда их можно было услышать. А как хор обожала мама! Каждое воскресенье она посещала заутреннюю только ради него. И Марианну с собой звала, да только ей было лень в такую рань вставать. Было бы ради чего, бурчала она. Вот если бы Мадонна выступала в соборе, она бы спать не ложилась, сидела у крыльца, караулила ее. А то мальчики какие-то церковные…

А меж тем один из них продолжал петь. Он не замечал Мари и делал это для себя… или?.. Для пчел, цикад, букашек, копошившихся под камнями, птиц, парящих в вышине? Для гор, неба, речки, бегущей на дне ущелья, дивных кустов дикого шиповника? Или для своего Бога, создавшего все это?

Мари слушала как завороженная. А когда молодой человек замолчал, почувствовала разочарование. Ей хотелось, чтоб он пел и пел. Его голос… он как будто… наполнял пейзаж и возводил его красоту в Абсолют.

Из-под локтя Марианны, на который она опиралась, вылетел камешек. Юноша услышал звук и резко обернулся…

Две пары глаз, серо-зеленые и небесно-голубые, встретились. Мари сначала видела только глаза. И ей казалось, что она все еще смотрит в небо. Потом, когда они расцепили взгляды, она обратила внимание на остальные черты его лица: крупный прямой нос, четко очерченный рот с ямочкой на нижней губе, округлый подбородок, покрытый темной, по-мужски густой щетиной. Волосы у юноши были иссиня-черными, удлиненными, закрывали уши и доходили до лопаток.

Красивый, подумала Мари. И взрослый на вид, хотя, судя по голосу, ему максимум шестнадцать, если не меньше. Только ростом не вышел. Не мал, но и не высок. Средний. Марианна точно выше его будет.

Пока она изучала юношу, он смотрел на нее. А если точнее, на ее обнаженную грудь.

Марианна, заметив это, смутилась. Но юноша смутился еще раньше. Покраснел, отвернулся резко. Мари натянула футболку и влезла в шорты. После этого поднялась и направилась к молодому человеку. Ей стало интересно, насколько он ее ниже. Оказалось, всего на чуть-чуть. Три-четыре сантиметра, не больше.

Когда Мари подошла, юноша опасливо обернулся. Но, заметив, что она одета, стал посмелее. Улыбнувшись, обратился к ней по-английски:

– Добрый день. Извините, я вас не видел.

– Привет, – ответила Мари. – Я тебя тоже.

– Что ты делаешь в горах одна?

– Загораю, – пожала плечами она. – А ты?

– Гуляю…

– Ты ведь из монастыря?

– Да.

– Вас отпускают вот так вот?..

– Мы же не в тюрьме, – улыбнулся он. – Есть свободное время, которое можно проводить, как захочется.

– А откуда ты знаешь английский язык? – полюбопытствовала Мари.

– А ты?

– Я учу его в школе. И занимаюсь с репетитором.

– Нам тоже преподают иностранные языки. Или ты думала, мы только псалмы учим?

– Еще скажи, что знаешь физику, – фыркнула Мари.

– Конечно. И химию тоже.

– А петь вас учат? Или ты самородок.

– Да, есть педагоги по вокалу. Но я самородок, как и все мы, хоровые мальчики. Других не берут. – Он вытер ладонь о подол своего одеяния и протянул руку Мари: – Меня зовут Николас.

– Коля, значит.

– Как?

– Ко-ля! – по слогам повторила она.

– Вообще-то все меня Ником называют.

– А я Марианна.

– Француженка? – удивился Николас.

– Почему это?

– Это имя ассоциируется с Францией. Марианна – ее символ.

– Нет, я русская. И у нас у всех это имя ассоциируется с Мексикой. – Его глаза расширились от удивления. – Так звали героиню очень популярного мексиканского сериала, – разъяснила Мари. – А тебе сколько лет?

– Пятнадцать. А тебе?

– Четырнадцать пока, но через три месяца…

– И мне через три… Только шестнадцать.

– Значит, мы с тобой одного знака зодиака! Ты какого числа родился?

– Третьего.

– И я! – взвизгнула Мари. Почему-то она очень обрадовалась этому факту.

– Голодная? – спросил Ник.

– Ужасно, – ответила она. И доказательством ее слов стало громкое урчание в желудке.

– У меня есть булочки, еще теплые. – Он хлопнул по котомке, что висела на плече. – Немного сыра. И компот. Перекусим?

– С удовольствием.

– Только давай немного поднимемся. Чуть выше есть отличное место…

И повел туда Мари.

Они шли недолго, минут пять. И когда Николас указал Мари на то место, которое считал отличным, она недоуменно на него воззрилась. Ни цветов, ни красивого вида. Небольшой грот, окруженный колючками, и ничего более.

– Во-первых, ты обгорела, – сказал Ник, поймав ее взгляд. – И на открытом солнце тебе нельзя находиться. Во-вторых, тут есть стол. – Он указал на круглый плоский камень, лежащий в гроте. – А в-третьих, ты еще не все видела. Заходи…

Она ступила под своды грота. Осмотрелась.

– Ой! – воскликнула Марианна.

– А я что говорил, – хмыкнул Ник.

Дело в том, что в «стене» имелось отверстие. Прямоугольный пролом, похожий на окно. В него врывались и ветерок, и солнечные лучики, и ароматы.

Ник с Мари уселись за «стол». Молодой человек вытащил из котомки еду, разложил ее на бумажной салфетке. Булочки выглядели очень аппетитно и пахли изумительно. Сыр, впрочем, тоже. Мари, вообще, не очень любила этот продукт. Но местный обожала. Он был похож на вкус не только на сыр, но и на масло, и на творог. Просто таял во рту. А в том, что принес Ник, еще и зелень имелась, и мелко порубленные оливки.

– Угощайся, – пригласил он Марианну к трапезе. – Только у меня стаканчиков нет, придется по очереди пить…

– Ничего, – ответила она с набитым ртом. Сразу схватила булочку, кусок сыра и принялась с аппетитом жевать. – А ты классно поешь! Не помню, говорила тебе это или нет.

– Спасибо… Не говорила.

– Не хочешь стать поп-звездой?

– Нет.

– Нет? – переспросила она, не поверив. Марианна была уверена в том, что каждый хорошо поющий человек грезит о мировой славе. А Ник пел не просто хорошо – божественно.

– Я еще в раннем детстве решил посвятить себя Богу.

– То есть?..

– Стать монахом.