Йен Фишер - Ночной консьерж Страница 3

Помню, в тот момент я испытал кислую брезгливость по отношению к Мансуровым причудам и тут же перенес ее на себя. Сутенерская часть профессии нравится мне в ней менее всего, но я мирюсь, понимая, что секс движет миром. Однако – «с аристократическими родословными»?! Где их взять? Тем более троих из двенадцати буду выбирать не я. В игре возникли новые правила, которым я вынужден подчиниться. Пришлось постараться. Отыскал в питерских вузах девять девушек, чьи лица показались мне соответствующими общепринятому аристократическому типажу: тонкий нос, высокие скулы, длинная шея, в ангельском взгляде – бездна терпимости ко всему хамству этого мира. Понимание и всепрощение. Ну… а троих предоставило агентство, которое с недавних пор стало моим постоянным партнером по бизнесу. У их девушек – те же признаки породы во внешности, за исключением взгляда. Ни намека на терпимость или одухотворенность. Они смотрят на окружающих с готовностью доберманов. С готовностью броситься по первой команде: схватить, растерзать, загрызть.

Что ж, выбора у меня нет. Пусть Мансур сам копается в их родословных.

Девушки уже расположились во дворце. Едва мы проходим в зал для приемов, оркестр начинает играть мазурку, а двенадцать воплощений женственности поднимаются с кресел, приветствуя нас. Я невольно любуюсь, на минуту забывая о работе. Как они прекрасны в вечерних платьях начала прошлого века, которые я взял напрокат в Александринском театре! С тонкими талиями, затянутыми в высокие корсеты над пышными кринолинами, девушки смотрятся как тонкие свечи в массивных подсвечниках. Волосы блестят, глаза светятся от любопытства и трогательного предвкушения праздничных приключений.

Конечно, я посвятил их во все детали обслуживания вип-персон. К моему удивлению, на стадии ответа на вопрос «Готовы ли вы к сексу с заказчиком?» из десяти девушек, которым я делал предложение, отсеялись только две. Остальные пожали плечами, будто речь шла об уборке чьей-то не слишком захламленной квартиры, и ответили, что за нормальные деньги – почему бы нет. Ангельская внешность не гарантирует такой же чистоты. Трое из тех, кого я выбрал, затем признались мне с хихиканьем, имитирующем застенчивость, что иногда подрабатывают сексом. «Изредка… когда очень деньги нужны. Строго индивидуально, в Интернете».

Мансур под развеселую мазурку медленно обходит девушек, останавливаясь около каждой и подолгу вглядываясь в нее. Одних он разглядывает с ног до головы, ничуть не смущаясь такой откровенности, другим пристально смотрит в глаза своим цепким взглядом хищника азиатской пустыни. Высокую брюнетку с бирюзовой диадемой в прическе Мансур берет за руку и долго гладит ее ладонь, как хиромант, разбирающий сплетение линий в судьбе. Наконец он делает знак дирижеру, и тот останавливает оркестр.

– Ты не был со мной честен, – он оборачивается ко мне, – не все девушки здесь соответствуют запросу.

Шейх держит паузу, давая возможность своему взгляду выполнить воспитательную расправу со мной. Вместо этого я вижу, как глаза Мансура выскакивают вперед на двух наконечниках стрел, вонзившихся ему в затылок.

– Я не буду требовать у тебя вернуть деньги. Просто знай, что я разочарован. А когда я в ком-то разочарован, я стараюсь больше не встречаться с этим человеком.

Я спешно отвожу взгляд. Пусть это выглядит признанием вины, пусть он решит, что мне стыдно и я раскаиваюсь. На самом деле я опасаюсь, что шейх прочтет в моих глазах затаенное торжество и неприкрытое злорадство. Потому что это не он, это я еще три недели назад решил, что больше мы с ним никогда не встретимся.

Мансур делает знак своей охране, и те выпроваживают трех девушек, в которых он заподозрил отсутствие породы. Одна из трех – из числа девушек капитана Романова. Для нее это провал, но двум другим Мансур определенно оказал услугу.

Затем он жестом предлагает оставшимся девушкам занять места за столом. Направляясь к своему высокому трону, он оборачивается на полпути:

– Ну, что же ты стоишь? Я ведь ясно сказал – не хочу тебя больше видеть! Найдешь выход?

Я молча поворачиваюсь и отправляюсь в длинный путь по устеленной коврами галерее, между картин передвижников и вазами всех известных человечеству эпох. С каждым шагом голос Мансура, начавшего свое утонченное издевательство над аристократками, звучит все тише, и мне кажется, он затихает не оттого, что я покидаю этот дворец, а оттого, что жизнь медленно вытекает из шейха.

Афонские монахи каждый день, после двенадцати часов работы, замаливают свои грехи. Когда они успевают согрешить, если все время работали в монастыре? Все просто – они замаливают свои грешные помыслы. Если бы я был похож на них, мне следовало бы молиться непрерывно, день и ночь, день и ночь. Потому что весь день сегодня я думал о том, как Мансур умрет. И радовался, что буду участвовать в этом. Я выполнил свою часть работы. Теперь надо постараться забыть питерские улицы, выстрел из бортового орудия «Авроры», дворец в Петергофе и ярость в глазах шейха, когда он не дождался своего визави сегодня утром. Теперь начинается самая трудная работа консьержа – забывать.

Глава первая

– Посторонитесь! Да подвиньтесь же вы!

Раздвигая локтями пассажиров на эскалаторе, Кристина продолжала упорно шагать по ступеням наверх, несмотря на то, что движущаяся лестница сама несла ее туда.

– Цивилизация способствует ожирению… Люди слишком много думают, поэтому деградируют и толстеют. А когда толстеют, начинают деградировать еще быстрее. Катастрофа, сопоставимая с экологической! Пятью шесть – тридцать шесть, шестью восемь – сорок восемь. – Кристина шевелила губами, подстегивая себя. Тридцать шесть или сорок восемь калорий испарятся из организма прямо сейчас, если она совершит это усилие. Ее круглые плотные коленки ритмично выныривали из-под платья, как головы пловцов, соревнующихся баттерфляем на короткой дистанции. Мозг работал в режиме калькулятора. Каждый свой шаг Кристина в уме мгновенно могла перевести в калории.

Развитие цивилизации способствует ожирению. Эскалаторы, подъемники, автомобили, лифты, мужчины, не успевшие забыть, что такое галантность. Черт бы побрал их и их руки, которые они всегда готовы подсунуть женщине! Медвежья услуга! Кристина давно вела свой маленький ожесточенный бой с благами цивилизации. Каждый раз, даже когда время было против, она старалась передвигаться пешком, подниматься по лестницам, бежать, поднимать, выбираться, перепрыгивать. Только бы уничтожить ненавистные калории. Нет, Кристина не была толстой. Бывший бойфренд, с которым она рассталась довольно давно, находил ее пикантной, коллеги по патентному бюро за глаза называли аппетитной пышкой, а всего каких-то триста лет назад для Рубенса, Веласкеса и поклонников прекрасного она была бы эталоном женской красоты. Но к себе Кристина относилась предельно критично. Широкая талия, круглая подушечка выпирающего живота, пара лишних килограммов на ягодицах – при росте в метр семьдесят пять – во всем этом она видела вызов. Кристина привыкла принимать вызовы.

– Пассажиры рейса семьсот шестьдесят три Стокгольм – Москва приглашаются на посадку к выходу три, – прожурчал в репродукторе приятный женский голос.

«Вот у тебя-то наверняка модельная фигурка», – скорее сварливо, чем с завистью подумала Кристина, сойдя с эскалатора на площадку четвертого этажа. За баром слева светился номер выхода. Около него кучковались несколько сонных индусов в тюрбанах салатового цвета, бегали дети, пожилые суетливые дамы нагибались к багажу. Кристина подошла и заняла очередь, невольно прислушиваясь к певучей чужеземной речи. Дети просили купить игру «InFamous 2» немедленно, прямо в аэропорту. Они отказывались лететь два с половиной часа без игры. Пожилым дамам казалось, что погода сегодня нелетная, и они взволнованно обсуждали, задержат ли рейс и насколько. Индусы флегматично обменивались мнениями насчет порноролика из Интернета. Речь шла об исполнительнице. Одним она казалась слонихой, другим – кобылой. Они были как слепые в древней притче, только в отличие от слепых, они лишь мечтали ощупать объект. Минуту спустя Кристина догадалась, что «слониха» и «кобыла» – классификация женщин из «Камасутры». Она вздохнула. Нелегко понимать все, что говорят вокруг.

В салоне новенького «боинга», пахнущем кожей и сладким парфюмом, ей досталось место у правого иллюминатора. Оба кресла рядом оказались пусты. На московские рейсы из аэропорта Арландо никогда не было аншлагов в первой декаде июня – салон заполнился не более чем на треть. Индусы заняли два ряда в хвосте. На креслах впереди разместилась семья с маленьким ребенком, слева наискосок – пара бизнесменов в туго завязанных галстуках. И еще – мужчина в цветастой рубашке, с массивным коротко стриженным затылком.