Нельсон Демилль - Золотой берег Страница 3

— Тебя огорчает эта новость? — спросил я.

Она пожала плечами.

— А тебя?

Как адвокат, я не люблю, когда мне отвечают вопросом на вопрос, поэтому я ограничился шуткой:

— Нет, не огорчает. По крайней мере, теперь за нашей улицей будет присматривать ФБР. А также детективы из местной полиции.

Сюзанна, видимо, какое-то время переваривала услышанное. Затем промолвила:

— Так этот человек… как его фамилия?

— Беллароза.

— Да-да. Я поговорю с ним о возможности прогулок верхом через его территорию.

— Хорошая мысль. Мне кажется, тебе удастся его уговорить.

— Я постараюсь.

Мне вспомнился анекдот, глуповатый, но подходящий к ситуации, который я тут же и выложил:

— Христофор Колумб вступает на берег Нового Света и приветствует группу туземцев «Buenos dias!» или, может, «Buon giorno», а один из туземцев поворачивается к своей жене и говорит: «Ну и сосед у нас появился!»

Сюзанна вежливо улыбнулась.

Я встал и направился к калитке, оставив Сюзанну одну с ее утренним чаем, с ее настроением и ее возможными проблемами по поводу согласования конных прогулок с доном из мафии.

Глава 3

Один из неписаных местных законов гласит, что если вы пересекаете чужую территорию пешком, то вы вторгаетесь в частное владение; если же въезжаете верхом, вы делаете это по праву уважаемого соседа.

Трудно сказать, ознакомился ли уже мистер Фрэнк Беллароза со сводом этих правил и, если ознакомился, будет ли он им следовать. Тем не менее в ту же субботу, во второй половине дня, я вторгся на его территорию, проехав сквозь посадки из сосен, которыми была отмечена граница между двумя владениями. Я ехал на Янки, второй лошади моей жены, шестилетнем мерине с запутанной родословной. У Янки всегда спокойный нрав, в отличие от Занзибар, высокопородной арабской кобылы, на которой выезжает моя жена. Янки спокойно выдерживает длительную скачку и даже взмыленный не подхватывает пневмонию. Занзибар же постоянно нуждается в дорогостоящем ветеринарном уходе. Именно извечные капризы Занзибар и привели к появлению Янки. То же самое относится и к нашим машинам: пока мой «бронко» возит за двоих, «ягуар» Сюзанны проходит ремонт в автомастерской. Видимо, это цена, которую приходится платить за высокое качество.

Выехав из перелеска, я оказался в поле, служившем прежде выпасом для лошадей. Теперь здесь появился кустарник, грозивший со временем превратиться в лес.

Я был уверен, что Беллароза, как и многие представители его мира, больше беспокоится о собственной безопасности, чем о неприкосновенности своих владений, и почти наверняка ожидал, что в какой-то момент меня остановят люди с короткой стрижкой в костюмах и остроносых ботинках — охрана.

Я ехал полем, направляясь к группе вишневых деревьев. Наступали сумерки, вечер был мягким, от влажной земли поднимался приятный аромат свежести. Только размеренно постукивали копыта Янки по сырой земле, с деревьев доносилось пение птиц. В общем, чудный вечер в пору ранней весны.

Мы с Янки въехали в вишневую рощицу. На неухоженных деревьях уже зеленели первые листочки, пробивались розоватые цветы.

В центре рощицы находился заброшенный бассейн, выложенный мозаикой, покрытой прошлогодними листьями. Вокруг него возвышалась колоннада с обвалившимися перемычками. В дальнем конце бассейна виднелась статуя Нептуна, вся заросшая мхом. Морской бог давно потерял трезубец из поднятой вверх руки, поэтому больше напоминал сатира, готового пуститься в пляс. У ног Нептуна лежала каменная рыба, когда-то из ее рта бил фонтан. В «Альгамбре» есть несколько таких уголков, воспроизводящих древнеримские развалины. Теперь, по иронии судьбы, они и сами превратились в настоящие руины.

Сам главный дом в «Альгамбре» выстроен в испанском стиле, с арками, балкончиками и красной черепичной крышей. Колонны, поддерживающие главный портик, были вывезены с развалин Карфагена в 20-х годах. Тогда было модно прихватывать с собой громоздкие сувениры с археологических раскопок. Никто к тому же не чинил запретов.

Не знаю, что бы я сделал, будь у меня куча денег, но тешу себя мыслью, что продолжал бы вести достаточно скромный образ жизни. Хотя сдержанность в запросах, скорее всего, диктуется самими условиями нашей жизни, когда вокруг более чем достаточно всего необходимого для нормального бытия. Сдержанность была совсем не в ходу в шумных двадцатых годах. Человек может быть продуктом только своего времени, а не какого-то иного.

Я проехал по руинам старого сада, затем поднялся по склону холма. В четверти мили к востоку в тени притаилось главное здание «Альгамбры». Свет был включен только в одной из комнат второго этажа, я знал, что там находится библиотека.

Библиотека «Альгамбры», как и многие другие комнаты в здешних особняках, обставлена мебелью, вывезенной из Европы. Первые владельцы и создатели «Альгамбры», мистер и миссис Джулиус Дилуорф, во время своей поездки в Европу в двадцатых годах приглядели для себя резную дубовую библиотеку их английского хозяина, пэра, чье имя я вспомнить не в состоянии. Дилуорфы предложили ему продать всю библиотеку целиком. Предложение было неожиданным, но заманчивым. Старый джентльмен, вероятно, нуждавшийся в наличности по причине разорения в период Первой мировой войны (той самой, во время которой обогатились Дилуорфы), согласился, и сделка состоялась.

Я понаблюдал какое-то время за окном библиотеки, затем заставил Янки повернуть назад и поехал вниз по склону, направляясь к вишневому саду.

На этот раз среди колонн у пруда паслась белая лошадь. В седле темнела знакомая фигура женщины в джинсах в обтяжку и в черном свитере. Когда я подъехал ближе, она на мгновение обернулась. Это была моя жена Сюзанна, но, судя по ее взгляду, я понял, что сейчас она не такая, как всегда. Имеется в виду, что моя жена обожает разыгрывать спектакли. Итак, включившись с ходу в игру, я окликнул ее:

— Кто вы?

Она повернулась ко мне и вместо ответа спросила ледяным голосом:

— А вы кто?

Я еще не уяснил себе свою роль, поэтому пришлось импровизировать.

— Я — хозяин этих земель. Вы заблудились или намеренно вторглись в мои владения?

— Ни то ни другое. Судя по вашей оборванной одежде и полудохлой кляче, никакой вы не хозяин.

— Перестаньте оскорблять меня. Вы здесь одна?

— Была, пока вы мне не помешали, — ответствовала она.

Я принудил Янки встать бок о бок с белой арабской кобылой.

— Ваше имя?

— Дафна. Теперь ваш черед представиться.

Я еще не успел придумать для себя имя, поэтому грозно произнес:

— Вам следовало бы знать имя того, на чьей земле вы оказались. Слезайте с лошади.

— С какой стати?

— Это мой приказ. Если вы ослушаетесь, мне придется применить силу, а вам отведать моей плетки. На землю, говорят вам!

Она неохотно спустилась на землю.

— Привяжите лошадь.

Она привязала лошадь к вишневому дереву и встала, глядя на меня в упор.

— Снимайте одежды.

Она замотала головой.

— Не стану.

— Нет, вам придется подчиниться, — крикнул я. — Быстрее!

Помедлив, она сняла свой свитер, обнажив крепкие торчащие груди. Она стояла со свитером в руках и исподлобья смотрела на меня.

— Остальное тоже снимать?

— Да.

Она швырнула свитер на землю, сбросила сапожки и носки. Затем стянула с себя джинсы и трусики и положила их на траву.

Я подъехал к ней вплотную и оглядел в слабеющем закатном свете ее обнаженное тело.

— Теперь вы не будете столь надменны, Дафна?

— Нет, сэр.

Вообще идея о необходимости разнообразить любовные утехи принадлежит Сюзанне, но, сказать по правде, я совсем не жалуюсь на то, что мне приходится играть все новые роли в ее сексуальных фантазиях. Иногда эти спектакли срежиссированы самой Сюзанной, иногда (как сейчас, например) они являются плодом импровизаций. Действие разыгрывается на разных сценах, в зависимости от сезона: зимой мы занимаемся этим в конюшне или, когда нам хочется вновь окунуться в нашу юность, у горящего камина в заброшенном особняке.

Это был наш первый спектакль на открытом воздухе в начинающемся сезоне. Есть что-то особенное в фигуре женщины, стоящей обнаженной среди поля или в лесу, что-то пробуждающее первобытные инстинкты у обоих полов. Хотя такое поведение и нарушает кое-какие законы, касающиеся общественной нравственности. Поверьте мне на слово — к таким мелочам, как укусы муравьев или даже шмелей, очень быстро привыкаешь.

— Что вы собираетесь делать? — спросила она.

— Все, что мне будет угодно. — Я смотрел на длинные рыжие развевающиеся волосы Сюзанны, покорно ожидающей моих приказаний. У Сюзанны не было актеров среди ее предков, но способности к игре были, видимо, у нее в крови: ничто не выдавало в ее поведении, что она — моя жена. Она была просто голой, беззащитной женщиной, которую вот-вот изнасилует незнакомец. У нее даже подрагивали колени, ей было страшно.