Кейт Родс - Кладбище Кроссбоунз Страница 3

– При всем уважении, доктор Квентин, сделанного не воротишь. Мне же нужно знать одно: должен ли я держать его под колпаком после того, как завтра его выпустят на свободу.

– И если он еще кого-нибудь убьет, вы всегда сможете обвинить меня в профнепригодности.

Бернс скривил крошечный рот – то ли в раздражении, то ли от удивления.

– На основании получасового наблюдения, – продолжила я, – могу сказать, что да, у него имеются трудности с обучением, ибо его умственное развитие остановилось на уровне семи-восьми лет. Возможно, у него клиническая депрессия и он все еще тяжело переживает смерть матери. Не думаю, что в данный момент он представляет угрозу для кого-либо.

– Вы в этом уверены?

– За исключением самого себя, когда он поймет, что никому не нужен.

– Сердце обливается кровью, – Бернс с тяжким вздохом встал.

Мы вернулись на больничную автостоянку в полпервого. Отстегивая ремень безопасности, я поймала взгляд его глаз-бусинок.

– Я снова приглашу вас для консультации, доктор Квентин.

– Зачем?

– Потому что вы не порете херню.

– Видимо, это комплимент.

– Именно. В прошлом году мы попросили помощи у одного светила из Модсли. Так он только блистал интеллектом и грузил профессиональным жаргоном. – Губы Бернса дернулись, точно он проглотил что-то кислое.

Я проводила взглядом синий «Мондео», ловко выехавший с битком забитой стоянки. Человек за рулем мастерски с ним управлялся.

В этот день я приняла трех пациентов. Первый имел проблемы с управлением гневом, второй страдал агорафобией, а третья – девушка по имени Лора – запущенной формой анорексии, так что я решила сразу же ее госпитализировать, но свободных коек в больнице сразу не нашлось. В шести палатах отказали, но потом одна медицинская сестра наконец уступила моим увещеваниям и согласилась придержать освобождающуюся завтра койку для несчастной. Закончив последний прием, я проверила электронную почту. В почтовом ящике меня ждали сто тридцать шесть посланий, все как одно помеченные красными флажками. Они буквально вопили, требуя срочного ответа. Я могла просидеть на работе до полуночи и все равно не успела бы ответить всем.

В семь вечера сняла туфли, переоделась в спортивный костюм и натянула кроссовки, предвкушая лучшую часть дня. Сбежала по лестнице с такой скоростью, что мне казалось, словно я лечу: за шаг преодолевала три ступеньки. От морозного воздуха тотчас перехватило дыхание. В темноте возвращались домой жители пригородов, засунув руки в карманы и съежившись от холода. Стоило мне добежать до набережной, как стресс тяжелого дня как рукой сняло. Мимо корабля «Белфаст» я уже летела стрелой. При этом почему-то не давал покоя вопрос: неужели есть желающие подняться на его борт? На рекламных плакатах и без того все видно. Тесные каюты, в которых матросы спят на узких койках, расположенных одна над другой, словно полки с посудой в кухонном шкафу. Чтобы испытать приступ клаустрофобии, достаточно пробыть в такой конуре секунд десять.

Я чередовала темп. Пробежав сотню метров ленивой трусцой, переходила на быстрый бег, пока мои легкие не начинало жечь огнем. Так пробежала мимо огромных складов викторианских времен, которые теперь стали дорогими ресторанами. Добежав до Чайна-Уорф, посмотрела на часы. Оказалось, что бегу вот уже двадцать минут. Я остановилась возле ограды, чтобы немного отдышаться. Вода выглядела черной и маслянистой, огоньки речных трамваев высвечивали мусор и нефтяные разводы. Одному богу известно, сколько тайн скрыто на дне Темзы.

На приятном взводе от выброса эндорфинов – спасибо матери-природе, что награждает нас за труды, – я медленно затрусила домой.

Микроавтобуса «Фольксваген», принадлежащего моему брату Уиллу, рядом с домом не увидела. Обычно он занимает мое парковочное место на Провиденс-сквер. Не иначе как Уилл решил сменить место и теперь его фургон стоит под чужими окнами.

Дверь в подъезд как всегда стояла открытой. Женщина со второго этажа занимается иглоукалыванием на дому, и ее клиенты никогда не закрывают за собой. Я поднялась на третий этаж и вошла в квартиру. Автоответчик встретил меня мигающим красным глазком.

«Хочу узнать, виделась ли ты с братом, – раздался голос матери, прозвучавший как-то нервно. Впрочем, она тотчас вернулась к ледяному спокойствию: – Перезвоню завтра. На ужин пойду к Филипсам».

Второе и третье сообщения были от Шона.

«Могу думать только о тебе в моей постели в красных чулках. – Вздох. – Позвони мне, Элис, как только услышишь это».

Удалив сообщения с автоответчика, я исследовала содержимое холодильника. Не густо: булка с просроченной датой, катышек моцареллы, полплитки шоколада. Я быстро нарезала несколько вяленых помидоров, шлепнула на кусок черствого хлеба ложку песто[1], положила сверху ломтики сыра и засунула в микроволновку.

Свернувшись клубочком на диване, принялась планировать вечер. Отключу мобильник, залезу с шоколадкой в ванну и хотя бы раз лягу спать одна.

Глава 2

Когда я проснулась, несъеденный ужин так и пребывал на кофейном столике. В дверь квартиры кто-то стучал. Негромко, но настойчиво. Пришедший явно не собирался уходить. Когда я наконец открыла дверь, то увидела на пороге Шона. В руках он держал охапку подсолнухов и пакет с готовой едой.

Одарив меня долгим поцелуем, проследовал на кухню. В такого невозможно не влюбиться. Высокий, голубоглазый, стройный, аккуратный, тридцати двух лет от роду, мой ровесник. Не знаю, почему я всегда злюсь на себя за то, что при виде его во мне неизменно просыпается похоть.

– Я ждал, что ты позвонишь мне, Элис, – пожурил Шон, вываливая подсолнухи на стол.

– Хотелось провести вечер дома. Кстати, который час?

– Полдевятого, – ответил он и кисло улыбнулся: – Да, с тобой нелегко. Не знай я тебя, наверняка подумал бы, что ты воротишь от меня нос.

Я посмотрела на шершавые мордашки подсолнухов.

– Интересно, где это они растут в январе?

– Где-то далеко, куда нужно лететь самолетом неприлично большое количество миль.

– Ты негодяй. Дай-ка я приму душ, а потом постараюсь не грубить.

Горячая вода вернула миру реальные очертания, и я снова почувствовала себя человеком. Когда выскользнула из купального халата, Шон стоял возле двери, пожирая меня глазами.

– Можешь не одеваться ради меня.

Я пропустила его слова мимо ушей и натянула джемпер и джинсы.

На кухне он выложил на тарелки содержимое пакета.

– Вьетнамская, моя любимая! – воскликнула я, радостно потирая руки.

– Бульон, рис и утка в имбирном соусе.

– М-м-м, как вкусно! Божественно!

Утка оказалась выше всех похвал, перчики чили приятно обжигали язык. Шон с интересом наблюдал за тем, как я расправляюсь с горой еды.

– Как ты ухитряешься оставаться такой стройной, Элис?

– Повезло с генами, – ответила я, откладывая в сторону палочки для еды. – Чем ты занимался сегодня?

– Тем же, что и всегда, – Шон пожал плечами. – Резал людей, снова их зашивал, слушал Марвина Гэя[2].

– Бит мотауна[3] помогает кромсать людей?

– Прекрасно обхожусь без стимуляторов, доктор Квентин, – ответил Шон и, оттолкнув тарелку, улыбнулся: – Ты вправляешь мозги, я режу. У каждого своя работа.

– Ты ушел в нее с головой, только и всего.

Шон посмотрел на часы.

– Верно. И это серьезная проблема.

– Неужели?

– Дело в том, что у меня сегодня ночное дежурство, так что у меня мало времени на то, чтоб тебя порадовать.

Я закатила глаза:

– Да можно и не радовать.

– Но так же нечестно. Я ведь пробудил в тебе надежду.

В следующую секунду он встал и, положив мне на спину руку, подтолкнул в направлении спальни. Я открыла было рот, чтобы сказать «нет», но промолчала. А зря.

– Могу раздеть за три секунды, – пробормотал Шон.

– Не надо, – ответила я, стягивая джемпер через голову. – Всегда раздеваюсь сама.

Первый раз прошел быстро. Второй получился более медленным и вдумчивым. Шон прирожденный выпендрежник; он досконально изучил вопрос и теперь мастерски владеет всеми надежными способами довести женщину до оргазма. Вскоре губы мои горели – и от жгучего перца чили, которым сдобрили утку, и от щетины, оцарапавшей мне лицо.

– Сколько я уже встречаюсь с тобой? – спросил он, перекатываясь на бок и глядя мне в глаза.

– Несколько недель.

– Дольше, Элис. Не меньше трех месяцев.

Я слегка запаниковала. Этак дело скоро дойдет до того, что он предложит вместе провести отпуск или познакомиться с его родителями.

– Послушай, тебе не кажется, что все это потихоньку выходит из-под контроля?

Он снова поцеловал меня.

– Абсолютно. Восхитительно выходит из-под контроля.

В следующее мгновение Шон вскочил на ноги и принялся собирать разбросанную по всему полу одежду. Пока он натягивал джинсы, я поймала себя на том, что любуюсь тугими мускулами его спины.