Кристиан Жак - Сфинкс. Тайна девяти Страница 3

– Дайте мне пить.

– В сердце этой пустыни вода – привилегия, которую нужно заслужить. Где золото, Халед, и как вы его добываете?

– Абсурдные вопросы!

– Не разочаровывайте меня.

– Единственные сокровища Пальмиры – это ее святилища, ее колонны и статуи!

Человек в серебристых очках, скрестив руки на груди, медленно сделал несколько шагов.

– Этот разговор мне надоел, Халед: у меня на руках есть почти все карты. Вам осталось только открыть мне последнюю.

– Я вас не понимаю.

– Не смешите меня! Человек вашего склада характера не стал бы отрицать правду. Разве быть разумным – это не значит уметь адаптироваться? Единственный ваш шанс выжить – это абсолютная искренность.

Старик, оглушенный и подавленный, пытался собраться с духом: чувствуя в себе силы сопротивляться джихадистам, он оказался не готов к подобному жесткому натиску.

– Масуд Мансур… Ваш хороший друг, не так ли? Он, также являющийся одним из Девяти, умер не от продолжительной болезни. Вероятно, отсутствие новостей от него должно было заставить вас волноваться, но я могу прояснить вам ситуацию. Мансур был захвачен талибами, которые надели на него пояс со взрывчаткой, перед тем как расправиться с гигантскими Буддами Бамиана в Афганистане. Почему именно эта мишень? Потому что талибы верили, что обе статуи представляли собой королевскую пару, языческого властелина и его жену, а это было для них невыносимым зрелищем! Мансур попытался предупредить наше доброе международное сообщество, которое, впрочем, как обычно, осталось бездеятельным. Вы наверняка присутствовали на этом грандиозном спектакле: взрыв двух Будд, превращенных в пыль в то же мгновение, что и ваш друг, пребывающий, так сказать, в первых рядах. Детонатор – это был он.

Халед заплакал.

Плакал он долго и горько.

Да, Мансур был для него другом. И гораздо больше чем просто другом, он был одним из Девяти, неразделимо с ним связанным. Долгое время не имея от него никаких новостей, Халед начал вести свое расследование. Результат оказался малоутешительным: естественная смерть Мансура, которого так и не заменили. Их осталось всего восемь, и Халед с нетерпением ждал пленарного заседания, в ходе которого станет известно имя последователя покойного.

Сегодня всё прояснилось.

Они решили уничтожить Девятерых.

Мансур, он, потом и другие…

Инквизитор перестал ходить взад-вперед. Легкая улыбка появилась на его губах.

– Превосходно… Вы поняли. Значит, мы можем говорить серьезно.

Шок прошел, и археолог собрался с духом. Кем бы ни был его собеседник, вполне возможно, что знал он только часть правды.

– Не надейтесь меня обмануть, Халед.

Голос его стал жестким. Последовала беспощадная обвинительная речь.

– В 1623 году на стенах парижских домов появился удивительный текст, повествующий о существовании братства из девяти человек, которые «видимо и невидимо пребывают на этой земле». Зачем разоблачать себя, тем более если вы считаете, что наш мир находится в опасности? Со времен Античности вас всегда было девять, и вы вечно бодрствуете, для того чтобы человечество не погрязло в сумерках. По сравнению с вами наши информаторы – лишь милые любители! Основная мера предосторожности: не подвергаться преследованиям алчных и влиятельных, рассеяться по земному шару. На протяжении многих лет вы были египтянами, пифагорейцами, изучающими оккультные науки, зодчими и, в особенности, алхимиками.[23] В семнадцатом веке на ваш след напали, некоторые из вас закончили свои дни на галерах. Но вы сумели сохранить свою тайну, вашу великую тайну, передавая ее из поколения в поколение до наших дней. Однако мир изменился – в нем больше нет места вам, Высшим неизвестным. Не рассчитывайте на ваших друзей, они не вырвут вас из лап смерти; я один могу спасти вас, при условии, что вы раскроете мне эту тайну. Производство золота – только символ, больше всего меня интересует то, что этот символ под собой подразумевает. Переходите в мой лагерь, Халед, забудьте ваше обреченное сообщество, и вас ожидает счастливая старость.

Человек, который разговаривал с Халедом, был хорошо информирован.

– Вам необходимо подумать, я понимаю. Я вернусь завтра утром, после молитвы. Или вы заговорите, или будете обезглавлены.

4

Время подводить итоги.

До настоящего момента Высшие неизвестные ускользали от своих противников, от эпохи к эпохе. Некоторых задерживали, пытали и казнили, но Девятеро сохранили свое единство, передавая друг другу свои знания.

«Мир изменился – в нем больше нет места вам» – эта фраза не давала пленнику покоя. Если человек в серебристых очках был прав, зачем бороться дальше? Но, возможно, он врал – чтобы сломить оборону заложника.

Одно он знал наверняка: Мансур был мертв, убит Машиной, запрограммированной уничтожить Высших неизвестных. И Халеда убьют, в чем бы он ни признался.

По крайней мере, его семья была в безопасности, в Хомсе,[24] и скульптуры большой ценности были отправлены за границу до вторжения Исламского государства. Хрупкая частичка памяти о Пальмире будет таким образом сохранена.

Халед не сомневался: дворцы, замки, храмы будут взорваны, колонны повалены. Всё, что было до ислама, должно исчезнуть под равнодушным, а иногда и одобряющим взглядом влиятельных стран. Несколько негодующих заявлений, быстро забытых. Какое значение могут иметь разрушение античного города и казнь старого археолога?

Инквизитор уже установил личности двух из Девятерых. Будут ли захвачены семь остальных? А может, они уже арестованы или убиты? В любом случае очевидно – никто не заговорил. Иначе его бы не спрашивали снова и снова: «Где золото?»

Ни слова подлецам и негодяям. У Халеда не было ни единого шанса выбраться оттуда.

Настало время перейти к плану «Сфинкс».

Какой-то бородач принес ему воды и лепешку.

– Ты хотел бы разбогатеть?

Взгляд джихадиста загорелся.

– У меня есть деньги, много денег. Ты знаешь, кто я?

Утвердительный кивок головой.

– Тысяча долларов.

Бородач сглотнул.

– Приведи ко мне Моктара, сына Мохамеда, работника музея. Потом я заплачу тебе.

Бородач недолго колебался. Чем он рисковал, ведь молодой Моктар вступил в ДАИШ и топтал ногами девочку, которая не носила паранджу? Безоговорочный сторонник режима. А если заложник хорошо заплатит…

Моктар, невероятно тощий восемнадцатилетний парень с упрямым взглядом, не заставил себя ждать. Он преклонил колени и поцеловал руки Халеда, которого считал отцом и защитником. Не он ли кормил его семью после смерти матери, взяв на себя заботу о восьми детях? Моктар поклялся ему в верности и в случае необходимости пожертвовал бы ради него собственной жизнью.

– Приказывай, и я повинуюсь!

– Я умру, Моктар.

– Нет, не вы! Аллах помилует вас…

– Я приговорен.

– Я вас защищу!

– Нет-нет, Моктар, тогда ты тоже погибнешь. Ты помнишь о нашем разговоре месяц назад?

– Я не забыл ни слова!

– Теперь нужно действовать. Отправь мое послание.

Молодой человек поклонился и поспешил удалиться, чтобы выполнить задание.

Бутылка в море… Успех маловероятен.

Последний ужин, такой скромный по сравнению с обильными банкетами, которые устраивал Халед. Вкус воды, пусть неприятно теплой, и хлеба, пусть плохо испеченного. Последние ощущения за долгую жизнь.

Неужели он не победил смерть, когда извлек из песков портрет древней жительницы Пальмиры, когда укрепил колоннаду и вернул фасаду алтаря величие древности? Эту смерть, которая предстояла ему сегодня и которую у него не было возможности отсрочить.

Несмотря на свой почтенный возраст, он был полон планов и не чувствовал груза лет. Столько еще задач нужно выполнить, столько решить проблем… Люди появлялись на этот свет и исчезали, не отдавая себе отчета в том, что некая Машина управляет их существованием и распределяет их, словно товар.

Именно ей противостояли Высшие неизвестные, из поколения в поколение рискуя своей жизнью.

Конец пути.

Он представлял его не таким, и ему было печально с этим мириться. Невозможно сбежать, невозможно подкупить потенциальных союзников, которые страшились своих новых хозяев. Любое предательство влекло за собой немедленную расправу.

Сохранит ли ему верность юный Моктар или, запуганный, откажется запустить план «Сфинкс»? Не будучи больше хозяином своей судьбы, Халед прижался к стене храма и предался воспоминаниям.

5

– Что господину угодно?

– Твоего босса.

– Простите?

– Брюс Рошлен, журналист. Я тороплюсь.

Челюсть дворецкого совершила несколько ультрабыстрых движений вниз-вверх. Его обязанностью было следить за порядком в особняке сэра Чарльза, и нечасто ему доводилось принимать таких великанов с растрепанными волосами. К тому же ненавистный шотландский акцент выдавал неотесанность незваного гостя.