Крис Кузнецки - Крестное знамение Страница 3

Так ничего и не поняв из его рассказа, Пелати скорчила гримасу.

— Не хочу быть бестактной, профессор, но все-таки на что вы намекаете своей историей?

— Ну подумайте же, дорогая. Папы четырнадцатого века использовали катакомбы для защиты. Только это вовсе не значит, что они их и построили. Всем известно, что древние римляне намного опередили свое время. Ведь так? И я предположил, что если они были способны построить купальни, которые функционируют две тысячи лет спустя, то им не составило бы труда прокопать и туннели, которые в целости и сохранности просуществовали до времени папской схизмы.

— Подождите-ка! Поэтому-то и не сохранилось никаких документов, сообщающих об их строительстве. Они уже существовали на момент прибытия папы в Орвието!

Профессор кивнул на документы у нее в руках.

— Когда я обнаружил свиток, то подумал, что это подделка. Просто не мог поверить в его подлинность. Потом провел все необходимые анализы, и результаты не оставили никаких сомнений. Свиток старше схизмы более чем на тысячу лет и совершенно определенно доказывает, что катакомбы существовали на самом деле. Более того, они строились вовсе не для средневековых пап. Их построили древние римляне.

— А датировка? — спросила девушка. — Вы смогли точно датировать свиток?

— Вы прекрасно знаете, что углеродный анализ не может дать точной даты. Самое большее, на что я мог рассчитывать, — это установить эру, в которую он был написан. — Бойд замолчал, сделал глоток воды, а затем продолжил многозначительным тоном: — По моим данным, строительство катакомб Орвието совпадает с периодом жизни Христа.

Глава 4

Около трехсот тысяч туристов посещают ежегодно замок Кронборг, но никто из них никогда не видел ничего подобного. А те, кто увидел, теперь хотели поскорее об этом забыть.

Когда Эрика Янсена нашли, нижняя часть его тела приобрела серовато-белесый оттенок, ноги стали светло-лиловыми, как бывает у мертвецов по прошествии определенного времени после наступления смерти. Птицы уже начали клевать его плоть.

Обнаружила тело Янсена во дворе замка группа учащихся. Поначалу его приняли за какой-то исторический экспонат. Школьники подошли поближе, пораженные удивительной точностью и жизнеподобием деталей: цветом кожи; ужасом, запечатленным на лице; текстурой русых, песочного цвета волос, развевавшихся на ветру.

Школьники столпились вокруг него. Каждый хотел сфотографироваться рядом с таким удивительным экспонатом. Пока кто-то из них не почувствовал, что на него что-то капнуло. Всего одна капля. Но ее было достаточно. Одна капля крови вызвала хаос. Дети заплакали. Родители закричали. Учителя поспешили за помощью.

Вызвали местную полицию. Ни с чем подобным она никогда не сталкивалась. В полиции привыкли к дорожным авариям и мелким преступлениям. Убийства здесь вообще крайне редки. И конечно же, не убийства такого характера и масштаба. Можно ли вообразить нечто подобное в столь тихом месте, как Хельсингёр, расположенном на северо-западном побережье острова Зеландия, через пролив от шведского города Хельсингборга, вдали от шумной столичной жизни Копенгагена? Последнее жестокое убийство было совершено здесь нацистами в 1944 году.

И все-таки полицейским не следовало бы делать тех ошибок, которые они совершили. Чудовищных и непростительных.

Первое подразделение прибыло на лодке и высадилось на том же самом берегу, что и убийцы. Так как пляж у замка был частным владением, полицейским пришлось огородить территорию, чтобы защитить от повреждения те материалы, которыми в дальнейшем могло бы воспользоваться следствие. Все, что указывало на возможных убийц. На их количество. На время прибытия и отплытия. Свидетельства находились там, в песке, их нужно было только отыскать. Но оставались они там очень недолго, так как командир подразделения, человек весьма непредусмотрительный, решил почему-то пробежать по берегу, словно солдат при высадке в Нормандии. Его примеру последовали и остальные полицейские.

За одно мгновение от улик не осталось ничего.

Следующая ошибка была еще страшнее. Та самая, которую так часто делают в ситуации, когда вокруг кричат люди, воют сирены и нет времени и возможности для хладнокровного обдумывания. Когда полиция приблизилась к телу, кто-то рассказал о каплях крови, и полицейские решили, что Янсен еще жив. Достаточно было коснуться тела и ощутить его смертный холод, взглянуть на цвет, который приобрела кожа, чтобы понять, насколько они заблуждаются. Нет, полицейские выдернули крест из земли, попытались вернуть труп к жизни с помощью сердечно-легочной реанимации, чем добились практически полного уничтожения улик. Принципиально важных улик. Тех улик, при правильном истолковании которых можно было бы не позволить убийцам совершить следующие преступления.

Парадоксальным образом попытка полицейских спасти жизнь уже мертвой жертве гарантировала неминуемую гибель следующих обреченных.

Ник Дайал был американцем, и один этот факт делал его крайне непопулярным в отдельных уголках земного шара. Впрочем, как и его профессия. В Интерполе, крупнейшей международной организации по борьбе с преступностью, Ник руководил недавно образованным отделом по особо тяжким преступлениям. А следовательно, он имел дело с насильственными смертями во всех частях Старого и Нового Света.

Проще говоря, Ник координировал потоки информации между различными отделениями полиции в том случае, если масштаб расследований совершенного убийства выходил за пределы одной страны. В целом он отвечал за 179 стран, в которых проживали миллионы людей, говоривших на сотнях различных языков, и при этом располагал бюджетом, который показался бы нищенским даже районному управлению образования в каком-нибудь провинциальном американском городишке.

Одно из самых распространенных заблуждений относительно Интерпола касается его роли в предотвращении преступлений. На самом деле Интерпол редко направляет своих сотрудников для участия в реальном расследовании. В каждой стране, участвующей в работе Интерпола, имеется местный офис, именуемый Национальным центральным бюро. Все подобные бюро отслеживают ситуацию на территории своих государств и важную информацию направляют в штаб Интерпола в Лионе во Франции. Там все поступившие факты вводятся в центральную базу данных, к которой можно получить доступ через компьютерную сеть Интерпола. Здесь есть отпечатки пальцев, данные анализов ДНК, последние сведения о террористической деятельности и многое другое. Вся эта информация доступна в течение двадцати четырех часов в день.

К сожалению, зачастую ее оказывается недостаточно. Порой руководитель того или иного подразделения (по борьбе с наркоторговлей, коммерческой контрафакцией, терроризмом) вынужден садиться в самолет, лететь на место событий и лично приниматься за расследование. Иногда причина исключительно в препонах, расставляемых местной бюрократией. Иногда ему приходится выезжать, чтобы прояснить пограничный спор. А иногда просто, чтобы взять на себя общение с прессой.

Все перечисленное страшно не нравилось Нику. Он полагал, что в его деле значение должно иметь только правосудие. Необходимо ликвидировать последствия правонарушения и покарать преступников возможно более справедливым способом. В этом заключалось главное кредо Ника. И он считал, что если ему удастся успешно выполнить свою основную задачу, все остальное решится само собой.

Дайал прибыл в Хельсингёр ближе к вечеру. О сути дела он почти ничего не знал — за исключением того, что кого-то распяли и президент Интерпола хочет, чтобы расследованием занялся именно он. Такое положение вполне устраивало Ника, так как он любил составлять мнение, основываясь на собственных наблюдениях, а не полагаться на сведения, полученные из вторых рук.

Большинство следователей сразу же принялись бы за осмотр тела, но Дайал работал иначе. Он начинал со знакомства с окрестностями, в особенности в не известной ему местности. Случись убийство во Франции, он сразу бы направился к телу, так как прожил в этой стране целых десять лет и прекрасно знал менталитет французов.

Здесь, в Дании, Ник чувствовал себя в совершенно новом и не совсем ясном окружении. Вначале необходимо понять, что такое Дания — и датчане, — и только после попытаться осмыслить совершенное кем-то преступление. Поэтому вместо того чтобы осматривать труп, Ник проследовал по длинному коридору в поисках тех, с кем можно было побеседовать. Не допросить, а просто поболтать. Тех, кто смог бы охарактеризовать ему здешние места. Человека, говорившего по-английски, ему удалось найти лишь после третьей попытки.

— Простите, — начал Ник, демонстрируя свои документы. — Могу я задать вам несколько вопросов?