Ширли Джексон - Луиза, вернись домой Страница 3

Однажды газеты сообщили, что какой-то знаменитый прорицатель предложил отцу свои услуги. Он утверждал, что согласно астральным знакам меня следует искать рядом с цветами. Жила я на улице Примул, и на меня это произвело сильное впечатление, но отец, а также миссис О'Пава и миллионы других людей решили, что я где-то похоронена. Пустырь у вокзала в Крейне перекопали вдоль и поперек: там меня видели в последний раз, — и миссис О'Пава очень расстроилась, когда ничего не нашли. Мы с ней никак не могли прийти к единому мнению: то ли я сбежала с гангстером, чтобы стать наводчицей, то ли тело мое, изрезанное на куски, лежит где-то в сундуке. Поиски в конце концов прекратились; правда, изредка появлялся ложный след, но годился он лишь на короткую заметку на последней странице; мы с миссис О'Пава увлеклись рискованным ограблением чикагского банка средь бела дня. В годовщину побега — год, как один день! — я купила новую шляпку и пошла в ресторан, а домой явилась как раз к вечерним новостям, когда по радио впервые зазвучал голос моей матери.

— Луиза, — говорила она. — Пожалуйста, вернись домой.

— Бедняжка, — сказала миссис О'Пава. — Ты только представь, каково ей. Все надеется найти дочку целой и невредимой.

— Вам нравится моя новая шляпка?

На курсы я решила не поступать: магазин наш процветал, теперь при нем была еще библиотека и отдел подарков, которым заведовала я; при попутном ветре я могла в будущем стать владелицей всего магазина. Мы обсудили это с миссис О'Пава — словно она и в самом деле была моей матерью — и решили, что от добра добра не ищут. Накопленные деньги лежали в банке; мы с миссис О'Пава мечтали соединить наши сбережения: купить машину или отправиться в какое-нибудь путешествие.

К чему эти подробности? Чтобы стало ясно: я была свободна, жила отлично, а уж о возвращении и вовсе не помышляла. Угораздило же меня однажды встретить Пола! К тому времени я и думать забыла о доме, разве только наткнусь в газете на очередную заметку; но, видно, люди из прошлой жизни накрепко засели в подсознании — я просто остановилась посреди улицы и, ни секунды не раздумывая, окликнула:

— Пол!

Он обернулся; я, конечно же, поняла, что натворила, — но было поздно. Пол внимательно посмотрел на меня и нахмурился, он явно силился что-то вспомнить, а вспомнив, сказал:

— Не может быть!

Он убеждал меня вернуться. Грозил навести их на след, если не поеду с ним сразу. Гладил по голове, объяснял, что в банке по-прежнему лежит вознаграждение для нашедшего Луизу Скован, он только получит деньги и отпустит меня на все четыре стороны: убегай куда угодно хоть каждый день.

Может, я и хотела вернуться. Может, все это время я втайне от самой себя ждала возможности вернуться и именно поэтому окликнула Пола. Такое случается раз в тысячу лет: Пол до этого никогда в Чендлере не был, да и тогда просто пересаживался на другой поезд, вышел с вокзала на пару минут и — наткнулся на меня. Не пройди я мимо, останься он на вокзале, я бы не вернулась никогда. Миссис О'Пава я сказала, что еду на север навестить своих. Меня это даже позабавило.

О том, что я нашлась, Пол сообщил моим родителям телеграммой; домой мы летели на самолете — Пол все еще боялся, что я снова исчезну, и самым надежным местом считал самолет, оттуда, по крайней мере, не сбежишь.

Нервы у меня сдали по дороге из роквилльского аэропорта. Могу поклясться, что этот город, эти знакомые с детства улицы, магазины и дома я не вспомнила за три года ни разу, но сейчас воспоминания нахлынули, обступили, а Чендлер с его домами и улицами потускнел и забылся, словно я никуда и не уезжала. А когда такси свернуло на родную улицу и глазам открылся огромный белый особняк, я чуть не расплакалась.

— Ну, конечно же, я хотела вернуться, — сказала я, и Пол засмеялся. Я вспомнила про обратный билет: как хранила его, будто талисман, и все-таки выбросила, разбирая сумку, а выбрасывая, задумалась, не буду ли жалеть…

— А здесь все как раньше, — сказала я. — На этом углу я села в автобус, а тут мы встретились с тобой.

— Эх, не удалось мне тогда тебя остановить. Может, ты и убегать бы не стала.

Такси подъезжало к дому; я вылезла — ноги совсем ватные. Схватив Пола за руку, я прошептала:

— Пол… Погоди минутку.

Но он лишь цыкнул в ответ: только попробуй подведи, ты это попомнишь! Меня била такая дрожь, что Полу пришлось обнять меня за плечи и вести к дому.

Интересно, смотрят они из окон? Вообще, поведение моих родителей непредсказуемо, но им наверняка не по себе: привыкли соблюдать приличия и беречь собственное достоинство. Вот миссис О'Пава выскочила бы встречать к воротам, а наша парадная дверь еще заперта. Видно, придется звонить, впервые звонить в дверь этого дома. Но тут на пороге показалась Кэрол.

— Кэрол! — я была в ужасе: она так постарела; впрочем, прошло три года, она тоже скажет, что я изменилась.

— Кэрол! — произнесла я снова. — Боже мой, Кэрол! — Я и в самом деле рада была ее видеть.

Кэрол окинула меня суровым взглядом и отошла, за ней оказались мать с отцом, они ждали, пока я войду. Не задумайся я на мгновение, как себя вести, я бы бросилась к ним, но было не ясно, сердятся они, обижены или просто безумно рады меня видеть; задумавшись, я так и осталась на пороге и как-то неуверенно сказала:

— Мама?..

Она подошла, положила руки мне на плечи и стала всматриваться долго, пристально. По щекам ее бежали слезы, но если чуть раньше, когда это было не так важно, я тоже готова была заплакать, то теперь едва сдерживала дурацкий смех, хотя плакать подобало именно сейчас. Мама была грустная и старенькая, а я стояла дура дурой. Вдруг она повернулась к Полу и сказала:

— Ах, Пол, ты снова вздумал мучить меня?

Пол не на шутку испугался:

— Но миссис Скован…

— Как вас зовут, милая? — спросила меня моя мать.

— Луиза Скован, — тупо ответила я.

— Нет, милая, — она говорила очень мягко. — Ваше настоящее имя?

Теперь мне снова хотелось плакать, но вряд ли это могло помочь.

— Луиза Скован, — повторила я. — Мое имя Луиза Скован.

— Люди, ну почему вы не оставите нас в покое, — закричала побледневшая Кэрол, ее трясло как в лихорадке. — Мы столько лет ищем сестру, а вы все время пытаетесь вытянуть из нас деньги, неужели для вас нет ничего святого? Вы ищете, где бы поживиться, а для нас это снова боль и рушатся надежды!.. Оставьте нас наконец в покое!

— Кэрол, — вмешался отец. — Ты испугаешь девушку. Голубушка, — обратился он ко мне, — вы, видимо, не осознаете всей жестокости вашего поступка. Мне кажется, вы хорошая девочка, ну представьте свою родную мать…

Я попыталась представить свою мать — она стояла прямо передо мной.

— …если бы кто-нибудь вот так же поступил с нею. И вы, вероятно, не знаете, что этот молодой человек уже дважды, — я перевела взгляд с матери на Пола, — приводил сюда юных особ, выдававших себя за нашу дочь. Причем каждый раз он утверждал, что его ввели в заблуждение, а о деньгах он и не думал. А мы каждый раз надеялись тщетно. Первый раз нас водили за нос несколько дней. Девушка не только походила на нашу Луизу, у нее были в точности те же жесты, она знала все семейные шутки и мельчайшие подробности, которые никто, кроме Луизы, просто не мог знать, и все же она оказалась интриганкой. А мать — моя жена — переживает, когда вновь вспыхивает надежда. — Он обнял мать — свою жену — за плечи, и все они, включая Кэрол, стояли и смотрели на меня.

— Послушайте, — Пол словно обезумел. — Пусть она попробует, она ведь сама знает, что она — Луиза. Пусть докажет…

— Каким образом? — спросила Кэрол. — Я уверена, что спроси я ее, положим… какого цвета платье ей сшили к моей свадьбе…

— Розового, — сказала я. — Я хотела голубое, но ты настояла на розовом.

— Я уверена, что ответит верно, — продолжала Кэрол, будто я ничего и не говорила. — Пол, те две, которых ты приводил раньше, они обе знали.

Все бесполезно. Это следовало предвидеть. Они так привыкли меня искать, что готовы заниматься этим всю жизнь, вместо того чтобы принять меня в дом; возможно, я им вообще уже не нужна… А может, взглянув мне в лицо, моя мать увидела в нем лишь Лоис Вольни, мои старания быть ею, а от прежней Луизы не осталось и следа?

Мне было жаль Пола, он никогда не знал их так, как я, и наивно верил, что уговорит, заставит их раскрыть объятия, что они закричат: «Луиза! Нашлась наша дочь!» — а ему торжественно вручат приз, и все заживут счастливо до самой старости. Пока Пол пытался переспорить отца, я сделала несколько шагов и заглянула в гостиную. Побыть здесь хоть чуть-чуть мне, понятное дело, не дадут, а так хочется увезти с собой какое-нибудь воспоминание о прошлом. Сестрица Кэрол следила за мной в оба. Интересно, что стащили те две девицы, что побывали здесь до меня? Кэрол, Кэрол, следить за мной надо было три года назад: красть из отчего дома сподручнее, покидая его. Но сейчас, как и тогда, мне ничего не нужно. Мне хочется лишь одного — остаться, хочется так сильно, что я готова кричать, вцепившись в перила лестницы; такая вспышка могла, конечно, вернуть им мимолетное воспоминание о дорогой потерянной Луизе, но вряд ли после этого меня пригласят остаться. Я отчетливо представила, как меня выволакивают из родного дома, а я кричу и отбиваюсь.