Уоррен Мерфи - Утраченное звено Страница 3

– В подобных международных сделках комиссионные обычно выплачиваются тому, кто все устроил, – объяснил Каффир.

– Сколько?

– Это совершенно законно, – продолжал Каффир.

– Сколько?

– Конечно же, комиссионные должны составить...

– Короче, сколько?! – не выдержал Бобби Джек.

– Миллион долларов, – коротко ответил Каффир.

– Хорошее дело, – согласился Бобби Джек. – В общем, гони двести кусков.

– Простите...

– Двести тысяч наличными. Вперед. Без возврата. Неизвестно, получится или нет, но я должен как-то компенсировать затраченные усилия, даже если мне не удастся получить добро.

Каффир на мгновение задумался, его черные глаза внимательно изучали открытое лицо Бобби Джека Биллингса.

Биллингс поднялся со своего места.

– Вы пока все обсудите, а мне надо отлить.

Он пошел в конец платформы. Можно было не сомневаться: они на это пойдут. Всего-то две сотни кусков, зато не облагаемые налогом, не проходящие ни по какой ведомости. Он уже четыре раза проделывал подобное. Во-первых, пообещал родезийским коммунистам, что обеспечит их признание со стороны США, во-вторых, пообещал делегации из Красного Китая, что Америка вернет Тайвань. В-третьих, обещал иранским фундаменталистам, что Америка не предпримет шагов, направленных на сохранение шаха у власти. Единственное, чего ему не удалось, это уговорить президента послать войска в Уганду, чтобы поддержать прогнивший режим Иди Амина.

Но три удачи из четырех не так уж и плохо, тем более что это ему ничего не стоило, подумал он. В подобных делах он всегда действовал одинаково: брал деньги и тут же забывал о сделке. В большинстве случаев все складывалось хорошо, поскольку внешняя политика его зятя, похоже, разрабатывалась на заднем сиденье личной машины Фиделя Кастро.

Конечно же, тем, с кем он имел дело, не суждено было об этом узнать, да они бы все равно не поверили, даже если бы Бобби Джек сам честно во всем признался. Они были уверены: все сложилось благополучно только потому, что у них есть высокопоставленный друг, Бобби Джек, замолвивший за них словечко президенту.

Дойдя до края платформы, Биллингс оглянулся и увидел, что все три ливийца смотрят на него. Он расстегнул ширинку.

– Только орошу вон ту стенку и вернусь, – произнес он.

Мустафа Каффир кивнул. Биллингс спрыгнул с платформы прямо в пыль, толстым слоем лежавшую вокруг здания вокзала, а Каффир со своими спутниками принялся что-то оживленно обсуждать по-арабски.

Арабы сошлись на том, что надо соглашаться на условия Бобби Джека, В конце концов, двести тысяч не так уж много за компоненты для ядерной бомбы, способной стереть Израиль с лица Земли. Хотя надо сделать вид, что эта сумма кажется им слишком большой: если они будут слишком сговорчивы, Биллингс может потребовать еще. Но он назвал точную цену. А ведь в свое время ему удалось заставить президента воздержаться от признания свободно избранного правительства Родезии и поставить на повстанцев, которых поддерживали коммунисты. И именно он убедил президента игнорировать договоры, существовавшие между Америкой и Тайванем. А разве не он уговорил президента сохранять спокойствие, когда самый надежный союзник Соединенных Штатов на Ближнем Востоке, шахиншах Ирана, был свергнут разбушевавшейся толпой ненавидящих Америку фанатиков? Пусть от него воняет потом и сам он распоследний болван, зато он знает, как нажимать тайные пружины в американских коридорах власти, думал Каффир. В этом смысле он добился непревзойденных успехов. Всего двести тысяч долларов наличными – да это просто даром!

Каффир и его спутники ждали возвращения Бобби Джека. Через пять минут один из них вызвался отправиться на поиски.

– Он только собирался помочиться, так что уж должен вернуться, – сказал он. Это был ливийский министр финансов.

– Да нет, – отозвался другой, оказавшийся министром культуры. – Может, ему понадобилось сделать кое-что еще.

Министр финансов хихикнул.

– Молчать, – по-арабски приказал Каффир.

Они подождали еще минут десять.

– Может, он забыл о нас? – высказал предположение министр культуры.

– Тот, кто так одевается и писает на стены, не может забыть про двести тысяч наличными, – заметил Каффир. – Ждите меня здесь.

Он отправился в дальний конец платформы и остановился на углу здания.

– Мистер Биллингс, – позвал он. – Вы здесь?

Ответа не последовало. Тогда Мустафа Каффир заглянул за угол, окинув взглядом красную деревянную стену старого каркасного здания.

Но Бобби Джека Биллингса там не было.

На песчаной почве виднелось мокрое пятно, указывающее точное место, где он стоял, но сам он исчез. Мустафа Каффир огляделся. Он увидел железнодорожное полотно, степь и редкие домишки в нескольких сотнях ярдов, но Бобби Джека Биллингса словцо след простыл.

Каффир позвал спутников. Все вместе они обошли здание вокруг и вышли к фасаду. Там никого не было. Только двое охранников сидели в черном «шевроле», в котором на всю мощность работал кондиционер.

Когда ливийцы приблизились к ним, охранники вылезли наружу.

– Что угодно, сэр? – спросил тот, что постарше.

– Где мистер Биллингс?

Охранник, казалось, встревожился.

– Я же оставил его с вами.

– Верно. Но он ушел и не вернулся, – сказал Каффир.

– Вот черт! – выругался охранник.

Его напарник тем временем полез за рацией.

– Ну что, выходить на связь? – спросил он.

– Погоди. Давай сначала поищем. Может, оп просто пошел пописать или решил раздобыть себе пива?..

Мустафа Каффир показал охранникам, где стоял Бобби Джек Биллингс, когда пошел помочиться.

Охранник повыше, стоя на коленях, обследовал почву. Там, где, судя по всему, стоял Бобби Джек, пыль была примята. Охранник поковырял пальцем землю и нащупал что-то металлическое. Счистив грязь, оп обнаружил две металлические бляхи: маленькую золоченую звезду Давида и такую же маленькую железную свастику.

– Что это значит, черт возьми? – воскликнул он и, завернув находки в носовой платок, убрал их в карман.

Когда подошел второй охранник, он взглянул на него и покачал головой.

– Они провели меня по всему поезду, – сказал подошедший. – Его там нет.

– Черт возьми! – выругался тот, что постарше. – Теперь зови на помощь.

– Ты же знаешь, он хотел зайти в какой-нибудь салун.

– Это конечно, но все равно надо звонить. Смотри, чтобы арабы ждали здесь, а я пойду свяжусь со штабом.

В полевом штабе спецслужб в Атланте, штат Джорджия, немедленно сняли трубку.

– На связи Гавон, – произнес охранник кратко, сухим и усталым голосом, которым часто пользуются пилоты, когда их самолет норовит врезаться носом прямо в океанскую гладь. – У нас тут небольшая проблема.

– Что случилось? – отозвался такой же сухой голос.

– Кажется, утрачено звено.

– Посмотрите под крыльцом. Скорее всего, он улегся проспаться.

– Мы посмотрели. Его нигде нет. Пришлите подмогу.

– Вы это серьезно?

– Серьезнее некуда. И поскорее, хорошо?

– Черт! – выругались в Атланте. – Утрачено звено. Этого нам только не хватало.

Глава вторая

Его звали Римо, и он собирался кое-что выяснить насчет загрязнения окружающей среды.

Стоя на холме, он смотрел вниз, на три уходящие в небо высоченные трубы, – из них тянулись тонкие струйки белого дыма. Римо знал, что это дым от сжигания угля, но он очищен и профильтрован, поэтому стал чище, чем дым от сжигания нефти. С вводом в строй очистных сооружений расходы на уголь так возросли, что стало выгоднее использовать арабскую нефть Америке оставалось лишь выбирать между дорогой нефтью и таким же дорогим углем. Атомная энергетика была окончательно похоронена. Было достаточно небольшой аварии, в которой даже никто не пострадал – ни один человек не пострадал в Америке из-за аварии на атомных станциях, – как газеты подняли такую шумиху, что, когда авария была полностью ликвидирована, о программе развития атомной энергетики пришлось попросту забыть. Как жаль, подумал Римо, что страна, разработавшая и впервые построившая атомную станцию, когда-нибудь станет единственной в мире, не использующей мирный атом. Опять демонстранты взяли верх.

Те же самые демонстранты приветствовали победу вьетконговцев и настолько деморализовали Америку, что США решили убраться из Юго-Восточной Азии, оставив ее на откуп коммунистам. И тогда в этой части мира воцарилась долгая ночь террора. В Камбодже неграмотность достигла 99%, потому что все, кто мог читать или писать, были уничтожены. Здесь на шесть миллионов населения приходилось всего шесть врачей, но почему-то этот вопрос демонстранты старались не поднимать.

Римо уже давно решил про себя, что Америка не только потеряла свое лицо, выйдя из войны во Вьетнаме, – она перестала быть Америкой, утратила свой истинный дух. Тайвань сдали, потеряли Иран. Американское руководство недвусмысленно дало понять, что в Южной Африке не признает иного правительства, кроме коммунистических террористов, вне зависимости от результатов голосования. Преподавательница колледжа, только и умевшая, что ненавидеть Америку, отправилась в Россию – получать от коммунистов медаль – и там заявила, что разговоры о преследовании советских диссидентов – всего лишь уловка, чтобы скрыть преследование диссидентов в самой Америке. И преспокойно вернулась в свой финансируемый государством колледж, где ей платили зарплату из средств налогоплательщиков.