Шёпот Ночи (СИ) - "Keril" Страница 3

— Молодой человек, Зарубино через двадцать минут, приготовьтесь.

Сергей угукнул, проводница пошла дальше. Он допил минералку, поднялся, вынул сумку из-под полки и направился в тамбур, решив, что дождется своей станции там. Его соседи не обратили на его уход внимания.

После высадки юноша осмотрелся: вокзал в его детстве был жёлтым, сейчас его покрасили в нежно-голубой цвет. На востоке был элеватор. Сергей пересёк железнодорожные пути по деревянному помосту, попав в северную часть Зарубино. Он пошёл по улице Гагарина, которая шла через весь север посёлка и брала своё начало восточнее элеватора. Пройдя сто метров, он повернул налево, попав в Осенний переулок, соединявший улицы Мичурина, Лермонтова и Карла Маркса. Дом, где при жизни жил его дед Степан, находился как раз на улице Мичурина, она располагалась между улицами Гагарина и Лермонтова.

Степан Иванович Скворцов родился в Башмаково за шесть лет до начала Великой Отечественной Войны, через некоторое время его семья перебралась в Зарубино, где Степан окончил школу, а после стал комбайнёром. Здесь же он женился на местной девушке Лизе. За его трудолюбие и упорство на благо страны Государство выделило его семье солидную денежную премию, на которую он смог приобрести землю и построить небольшую усадьбу. В этом доме у него родились двое его детей: Леонид и Светлана. Елизавета умерла от рака крови, когда Леониду было пятнадцать лет, а Степана не стало после обширного инсульта, когда было пятнадцать лет Сергею, по крайней мере, так было написано в медицинском заключении. Дом с участком Степан оставил своему сыну, который использовал его как летнюю резиденцию для жены и детей, сам он сюда приезжал не часто.

Сергей повернул на улицу Мичурина, его дом находился примерно в середине улицы. Он проходил мимо домов, которые тут стояли, как ему казалось, всегда. С самого его детства, вот в этом деревянном доме, жил друг его деда, у которого была злая собака, а вот в кирпичном небольшом доме, напротив деревянного, жила девочка, с которой он дружил в детстве, но потом она с семьёй переехали в Москву, когда её отцу предложили работу, и они больше не виделись. На улице было жарко, приближался полдень, собаки не лаяли. Сергей ненадолго остановился перед кирпичным домом, посмотрел на него и пошёл дальше. Он прошёл ещё пятнадцать метров, до его дома оставалось пройти мимо четырёх участков.

— Серёжа! — позвал его женский мелодичный голос.

Он оглянулся. У калитки, рядом с кирпичным домом, стояла та самая девочка, только она уже стала взрослой: пышные пшеничные волосы спадали на её плечи, но глаза остались такими же большими и синими, на щеках был румянец, она успела немного загореть. Девушка была одета в синие джинсы и белую футболку.

— Клава? — Сергей не верил своим глазам, он пошёл к ней на встречу.

Юноша остановился у калитки, теперь она разделяла их. Девушка улыбнулась.

— А я тебя не сразу узнала, ты так изменился…

Сергей отвёл взгляд, но потом снова посмотрел на неё и улыбнулся.

— Не знаю, как изменился я, а вот ты очень даже похорошела.

Девушка опустила глаза. Из дома вышла упитанная женщина сорока пяти лет в запачканном переднике.

— Клава! — позвала она, — дочка, напои лошадь и дай курам комбикорма.

— Хорошо, мам.

Женщина заметила Сергея, смотрела на него, сощурившись, будто пыталась узнать.

— Здравствуйте, тётя Настя! — поздоровался Сергей.

Тут Анастасия узнала его. Во взгляде появились какие-то неодобрительные и даже немного брезгливые нотки.

— Здравствуй, Серёж, — ответила она и поспешила уйти обратно в дом.

Клавдия снова посмотрела на Сергея.

— Ты надолго к нам?

Юноша развёл руками, сумка соскользнула с плеча, но он успел её поправить.

— Не знаю, я к отцу приехал, как получится.

Девушка кивнула.

— Слушай, — продолжил он, — ты завтра вечером свободна? Может, сходим куда-нибудь, пообщаемся более обстоятельно?

Девушка отошла от калитки на шаг.

— Вот не могу сказать, Серёж, — она достала смартфон, — давай обменяемся номерами, сегодня вечером набери мне, я скажу точнее, окей?

Сергей кивнул.

— Договорились.

Они записали телефонные номера друг друга, Сергей попрощался с девушкой и пошёл к себе домой.

Юноша зашёл в дом, который состоял из двух жилых комнат, жилой кухни, тёплых сеней и холодных сеней, которые служили прихожей. С его последнего визита в сенях мало что поменялось, куча обуви, хозяйственные вёдра, трость деда Степана стояла с том же углу. Он зашёл на кухню и был сильно удивлён, отец явно кого-то ждал, у газовой плиты был накрыт обеденный стол, из двухлитрового самовара шёл небольшой пар, были подготовлены две чайные чашки, стояло несколько тарелок с пряниками и конфетами. Сергей прошёл в середину комнаты, не отрывая взгляда от стола.

— Ну, папа даёт! — сказал он.

— Это не папа, а всего лишь твой дед готовится к твоему приезду, — ответил знакомый голос из-за спины.

Сергей вздрогнул от страха, повернулся, готовый увидеть воскресшего деда Степана, но увидел другого своего деда — Владимира, который, как он думал, остался в Пензе. Сергей выдохнул. Дед как всегда был на шаг впереди, даже в этом вопросе. Его не проведёшь.

— Дед?

— Дед, дед, — сказал Владимир, — а сейчас я эту лапшу про девушку из Москвы со своих ушей стряхиваю, мы садимся за стол, и ты за чашечкой чая мне подробненько рассказываешь истинную цель своего путешествия.

Сергей поджал губы и был вынужден подчиниться.

Глава 4

Дождавшись, когда Сергей бросит сумку на пол и сядет за стол, Владимир сел рядом с внуком. Он был одет в рубашку-поло и тёмно-зелёные брюки, на поясе висела кобура с пистолетом Макарова, Сергей думал, что это травматический. Дед посмотрел своему внуку в глаза. Этот взгляд был обезоруживающий. Ещё в детстве, когда Сергей совершал проступок, дед всегда узнавал от него чистую правду. Да и врать уже не имело смысла.

— Рассказывай, — мягко попросил дед.

Сергей налил чай из заварного чайника, долил кипятка из самовара, затем пригубил и поставил чашку. Глубоко вздохнув, он начал рассказ.

— В общем, начинать надо с того, что произошло полгода назад, — Сергей смотрел куда-то в сторону, — отец тогда получил письмо от юриста из Пензы, который занимался завещанием деда Степана, сказал, что после вступление в права наследства отцу было выдано не всё, кое-что Степан Иванович просил отдать только через три года после его кончины.

— И что же это было?

— Я так понял, речь шла о ячейке в одном из пензенских банков. Отец уехал туда незамедлительно.

Владимир закивал.

— Да, помню, он приезжал ко мне, — сказал он.

— Так вот, — продолжил Сергей, — отец вернулся в Петербург с увесистым брифкейсом.

— Чемоданом, по-русски.

— Да. Он занялся изучением этих бумаг, буквально погрузился в них с головой. Сначала у него получалось совмещать его "новое хобби" с работой и он даже помогал маме с моей сестрой. Но потом он обнаружил, что помимо бумаг в брифкейсе лежало несколько тетрадок по девяносто шесть листов. И вот тогда он совсем ушёл в это дело, обо всём забыл, с работы уволился. После получения брифкейса прошло два месяца. Он всё дочитал, передал маме все свои накопления и уехал в Зарубино.

— А что было в том чемодане, ты не узнавал?

— Пытался узнать, дед, но отец меня не подпускал к бумагам, — Сергей сделал ещё глоток чая, — но всё же мне удалось прочитать содержимое одной из тетрадей.

— Так, и что же там было.

— Дед рассказывал о своём детстве, о том, как в годы Великой Отечественной Войны, он ходил в лес. К счастью, силы врага не дошли до Пензенской области. Одним летним вечером в лесу он встретил женщину, красивую, но, как он пишет, "холодную". Она его тоже увидела. Он остолбенел от её взгляда. У неё были красные глаза и ни следа загара. Это была его школьная учительница. Она подозвала деда Степана к себе.