Марк Вайнгартнер - Месть Крестного отца Страница 30

— Захотят, если живут там, — уверил Майкл. — Если они переехали в эту дыру, чтобы убежать от стресса современного города. Согласен, экраны меньше размером, но они новые. Там чисто и безопасно, достаточно места доя парковки, по пути можно заглянуть в магазин и купить новые туфли. Это вертикально интегрированный бизнес, точнее, несколько торговых предприятий, независимых друг от друга, исходящих из общего интереса. В этой сфере у тебя не будет таких проблем, как с казино, прежде всего потому, что Голливуд — едва регламентированная сфера, по крайней мере в сравнении с легальными азартными играми. И, во-вторых, мы намерены тебе помочь. Том будет работать с тобой. Когда придет время — полагаю, это случится весьма скоро, — он отправится с тобой на встречу с господином Вольцем.

Джонни взглянул на Хейгена.

Том пожал плечами:

— Доверие в первую очередь.

Майкл Корлеоне стоял у кухонного окна, чистил апельсин и наблюдал, как Джонни Фонтейн идет по саду.

— Ты в порядке? — спросил Том Хейген.

Майкл продолжал снимать кожуру. Внизу Конни бегала за Джонни, как обыкновенная шлюха.

— Из-за Джонни? Откровенно говоря, ничего страшного, если…

— Я не о нем. И не о наших интересах в Голливуде. — Хейген произнес последнюю фразу с тенью презрения, которую заметил бы только член семьи.

— О чем же? — спросил Майкл.

— Что с тобой происходит? Христа ради, я ведь знаю тебя с семи лет. Что-то тебя тревожит. И не первый день. И дело тут даже не в неудачах Томми Скуча в Мексике.

В этом весь Том: глубоко копает и даже не упоминает Джо Лукаделло.

— Ничего, — покачал головой Майкл.

— Плохо спалось?

— Это Альберт тебе сказал?

— Нет, — соврал Том. — Ты сам только что признался.

— Тушё, советник.

Майкл закончил чистить апельсин и положил в рот дольку.

— Так ты просто не мог заснуть или как?

Корлеоне повернулся к нему лицом. На мгновенье захотелось рассказать Тому о мучивших его кошмарах. «Мне снится Фредо. Каждую ночь. Приходит, как наяву. В последнем сне мы подрались. Каждый раз он истекает кровью. Каждый раз хочет предупредить меня о чем-то, но недоговаривает». Нет. Майкл Корлеоне — человек разума и логики. Всему есть логические обоснования: диабет, лекарства, стресс. Возможно, сны связаны с Ритой. Она никогда не появлялась в них, даже не упоминалась, но все равно присутствовала странным образом, как Фредо никогда не покидает их наяву, хотя о нем никто не заводит разговор. (И с чего бы это? Она всего однажды была с Фредо.) Кошмары начали преследовать его после появления сахарного дисбаланса. Нелепо и подумать, что к Майклу приходит призрак погибшего брата. Сумасшествие. Всего лишь сон. А есть ли тема менее презренная, чем обсуждение снов?

— Забудь об этом. — Майкл отвернулся к окну. — Была ночь, ясно?

— Ясно.

— Вот и прекрасно.

— Я устал повторять, — не унимался Том, — что во время бессонницы нельзя оставаться в постели. Надо вставать и чем-нибудь заниматься. Можно выйти на прогулку.

Майкл ухмыльнулся и многозначительно замолчал. Ему было известно о подруге Хейгена, и Том знал, что Майкл знает, хотя о ней редко говорили, не называли по имени. Когда-то признанная красавица работала крупье в «Замке в облаках», была замужем за человеком, который избивал ее. Том пришел на помощь. Еще у нее имелся взрослый сын, пребывавший в частной больнице, и Хейген полностью оплачивал лечение. Они уже встречались дольше, чем продлился брак Майкла с Кей. Корлеоне казалось, эта ситуация лучше всего характеризует Тома. Он не был сицилийцем, но всегда старался вести себя как сицилиец, поэтому и завел не просто любовницу, а постоянную спутницу. К тому же нашел такую, кем можно гордиться. Помогал ей, хранил верность, даже использовал как семейную собственность (наравне с недвижимостью, парковками, кинотеатрами) и как курьера, доставляющего деньги разным людям по всей стране. Она жила в Лас-Вегасе, но сейчас находилась в Нью-Йорке, в квартире, которую Том снимал специально для нее над цветочным магазином.

— Выйти на прогулку? — переспросил Майкл.

— Да, на прогулку, — подтвердил Хейген. — Она пойдет тебе на пользу.

Майкл бросил на него взгляд. Если у босса и существует верный способ загнать себя в могилу, так это взять привычку гулять в три часа ночи.

Корлеоне наблюдал за Джонни Фонтейном, ожидавшим лифта. Конни просто висела на нем. Франческа качала головой.

— Думаешь, она вынудит его пригласить ее на свидание? — спросил Том.

— Кто? Франческа?

— Франческа? — нахмурился Том. Фонтейн был одного с ним возраста. — Боже, нет. Конни.

— Никогда, — ответил Майкл. — Разве ты не заметил? Джонни пытается отдалиться от семьи.

— Да, — согласился Том и ткнул Майкла пальцем в грудь. — Но человеческое сердце непредсказуемо.

Обсудив пару вопросов логистики, Корлеоне и Хейген договорились встретиться у лифта через два часа, чтобы отправиться в охотничий клуб «Кэррол гарденс».

— Хватит времени и для прогулки, — сказал Майкл. Том проигнорировал замечание.

Как только ушел Том, Майкл вышел на балкончик с видом на реку, где хранился телескоп, подаренный детьми на Рождество. Мэри колко пошутила, что он сможет наблюдать за ними в Мэне.

Теперь, в сумерках, в магический час, как зовут его жители Голливуда, Майкл сел на табурет и посмотрел в телескоп в том направлении. Взгляд остановился на острове Рэндалл, на особняке, где жил и вел дела Роберт Мозес. Почти замок. Майкл много знал о Мозесе, мнимом строителе дорог и парков, фактическом проектировщике современного Нью-Йорка и практически святом в политических кругах и прессе. Уроженец Кливленда, прямо как Ник Джерачи, Мозес никогда не избирался на представительные должности и тем не менее был самым влиятельным политиком в Нью-Йорке — в городе и штате. Чрезвычайно коррумпированная персона. Это удивило бы большинство людей, но не в окружении Майкла Корлеоне. В семье Майкла каждый скажет вам, что вся власть Роберта Мозеса неразрывно связана с беспредельной жадностью и аморальностью.

Где-то на острове находится человек, выгнавший на улицу полмиллиона нью-йоркцев, в основном негров и бедных иммигрантов, среди которых немало итальянцев. Полмиллиона человек. Больше населения Канзас-Сити. Мозес снес их дома и возвел дорогие здания и жилища, пусть новые, но убогие, как трущобы. Все на деньги налогоплательщиков. Дороги Роберта Мозеса исполосовали спокойные кварталы, появились темные криминальные улочки там, где раньше счастливо жили дружные семьи, и все ради того, чтобы угодить толстосумам из пригородов, чтобы разбогатеть до такой степени, что Майклу и не снилось. У Мозеса было три яхты, полностью укомплектованные, наготове днем и ночью. Сотня официантов и дюжина поваров обслуживали его круглосуточно. Роберт дарил друзьям небоскребы и стадионы. На острове Мозеса процветала отдельная нация — тайная нация, о которой не знал американский народ, хотя содержал ее. И продолжал содержать. Любой желавший пересечь мост должен был отдать дань серебром дону, Роберту Мозесу. У него была собственная печать, лицензии, разведывательная служба, армия, конституция и законы, даже флаг. Однажды мэр Нью-Йорка отвел Майкла в сторону и по-дружески прошептал: «Не позволяй Бобу Мозесу оказать тебе услугу. Иначе, будь уверен, однажды он использует ее, чтобы тебя же уничтожить».

Несмотря ни на что, Мозес жил себе на острове, вероятно, строил планы, как разрушить величайший город в мире и набить себе карман, оставаясь чистым перед законом и опорой общества в глазах народа.

Герой.

Роберт Мозес не находится под постоянной угрозой нападения или привлечения к уголовной ответственности. Он и не знает, что это такое.

Он не замешан в грязных делах и зверствах, он не потерял преждевременно двух братьев.

Его дети не возвращаются домой в слезах от обидных слов одноклассников. Они не попадают под автоматную очередь.

Достижения Роберта Мозеса изучают в университетах на уроках по политологии и проектированию городов. Не по криминалистике и криминальному праву. Роберт Мозес — непубличная личность, известная каждому, и с лучшей стороны.

И это лучшее — вопиющий вымысел.

Майкл отвернулся от телескопа.

Вероятно, у Роберта Мозеса нет ни капли совести, поэтому он может спать спокойно. Просыпается каждое утро бодрый духом и без малейшей тревоги о том, кто сегодня захочет осквернить его имя, попытается упечь в тюрьму, взорвать машину или всадить пулю в сердце. У Роберта Мозеса вряд ли возникнет желание подойти к окну в сумерках и рассматривать в телескоп крышу чужого дома, дивясь, отчего он такой везучий, и задумавшись, всего лишь на секунду, каково живется Майклу Корлеоне.

Глава 13